Лечение водой
Шрифт:
В конце концов, пошла одна…
На душе у нее кошки скребли. И все время она чувствовала внутри эти капли сдавленного презрения: что просто «потеряет собственность» – и из-за кого? Ей прямо как горло сжимало… чем-то инородным.
Впрочем, она старалась держать себя в руках…………………………………………..
……………………………………………………………………………………….
Даже закатный свет города только слегка расслабил Марину, на чуть-чуть. Этот обволакивающий рыжий «ковер» света на проспекте, переливавшийся и теплый. Которым были устланы проезжая часть, тротуары… сияющие «ворсинки»
Оранжево подсвеченные клены в оранжевом закате.
На площадке в парке – всего два байкера. Мотоцикл был только один – ярко-розовые блики на руле преломляли закатные зоны.
«Здорово. А где весь народ?» – спросила Марина подойдя.
«Не знаю… а кто те нужен?»
Она рассмеялась и ничего не ответила.
«Макс скоро приедет».
«Да?» – Марина встрепенулась…
На бензобаке мотоцикла стоял пустой пластмассовый стаканчик. Закатный свет отражался в его прозрачности – ярким, оранжевым всполохом. Марина убрала стакан и стала фоткать мотик телефоном. Подходя то с одной, то с другой стороны; и на фоне синеватого здания торговой компании вдалеке.
«А Марат будет?» – спросила она потом.
«Не, он еще только вернулся из командировки. Завтра, может… Слушай, а ты будто не знаешь, а?»
«Не знаю, я не стала ему звонить», – Марина зевнула намеренно равнодушно.
Она все ждала Макса.
Когда он появился, то был уже сильно пьян…
– Его привез Юрец Пафонов. Ну я спрашиваю – вы где слоняетесь вообще, а он так только взгляд отводит, знаешь, смешливо. И рукой махнул – «устаканься, мол». И потом…
Она остановилась и нервно поджала губы.
– Что? Он подкалывал тебя?
– Ну-у… аккуратно, конечно, – Марина поводила рукой из стороны в сторону. Ей тяжело было признавать. – Или мне показалось только… не знаю даже. Он, знаешь, делал вид, что не соображает ничего. Но и в то же время так ухмылялся лукаво, урод. И все с остальными, а меня будто вообще нет. Потом… я прошу у него на пиво… вежливо, по-нормальному. Обрати внимание. Он все то же самое.
…В конце концов, Марина вчера удивленно взглянула на Макса. И продолжительно.
«Не поняла, а тебя чё, это напрягает?»
Он стоял, не отвечал. Смотрел в сторону.
«Ты меня слышал? – она повторила. – Ты что, напрягаешься, что ли… когда я у тебя денег прошу?»
Говорила не угрожающе… но твердо.
– Так что он не мог уже делать вид… что не чувствует неловкости – ну, ты понимаешь. В общем, его дебильная улыбочка исчезла, в конце концов.
– И потом вы поссорились? – спросила Наталья Олеговна. Она стояла у кухонного стола. Лицо такое ясное. В какую-то секунду показалось, женщина насмешливо смотрит на дочь.
– Нет, я просто не отставала. Я всегда все до конца выясняю в таких случаях. Отозвала его и опять спрашиваю: тебя, мол, что, напрягает мне денег дать… Ну, он начал там чё-то вилять, «просто нету у меня, пойми», «дам потом» – ну, что-то в таком духе.
– В общем, ничем не кончилось.
– Ну… продолжилась тусня, вот и все.
– Понятно. И ты боишься…?
– Ничего я не боюсь, – Марина махнула рукой. – Неважно.
– Они всегда давали тебе деньги, – сказала Наталья Олеговна. После паузы.
– Да. Они всегда
отстегивали мне.– Только и всего.
– Нет, не только, – Марина серьезно поглядела на мать.
Рука Натальи Олеговны чуть дрогнула; потом женщина осторожно провела по столу – рука вошла в солнечную зону. И тоненькие тени, похожие на прожилки, стали играть на пальцах и запястье.
– Хорошо, пусть так.
…………………………………….К середине вчерашней ночи, когда Макс слегка протрезвел, Юрец Пафонов стал катать его на мотоцикле по проспекту… казалось, в свете фонарей по дороге носится лишь фантомное серебристое сияние. От начала к концу, к началу… Оно то исчезало в побуревшей листве кленов, то снова жужжаще выныривало. И Марине, хотя она и была обижена, стало весело-озорно. И как же все-таки классно смотреть, как они катаются. Фары выстреливали сквозь кленовые торшеры…
Мотики всегда выводили ее из дурного настроения.
– Я говорю, я выясню, что происходит, – сказала она теперь. – Можешь даже не сомневаться. Я терпеть не могу недомолвок.
Глава 9
I
Гамсонов приехал в Москву, на Дубровку. Проехал немного на автобусе от метро и вошел в квартирный дом, который находился сразу же за остановкой. Поднялся на лифте и позвонил в одну из квартир.
Ему открыла полная женщина лет сорока с коротко стриженными, каштановыми волосами. Голубовато-бирюзовое платье и черные кожаные штаны, отделанные блестками. Из штанин выглядывали две крупные, пухлые ступни с зеркально-гладким маникюром на ногтях.
– Приве-е-ет, – поздоровалась она умильно.
– Привет, – ответил Гамсонов.
– Знаешь, кисюличка, чем я занималась весь день перед твоим приходом? – сказала Виктория, пропустив Дениса в квартиру. – Мазалась кремом и умывалась. Наводила марафетик: подкрасила ресницы, маникюрчик, н-да, сделала. Потом стала второй раз краситься – мне первый раз не понравилось, как сделала…
Денис разулся, снял куртку. Улыбаясь чуть…
Они прошли на кухню, сели за стол.
– У меня поесть нет ничего, ты уж извини… Может, те приготовить?
– Не, все нормально, – Гамсонов махнул рукой.
– Так что видишь, какая я теперь кра-аси-и-и-ивая… Но главное, Денис Алексеевич, знаешь, что? Я излучаю любовь и теплоту, – похвасталась Виктория. – Я пробуждаю в мужчинах истинные чувства, вот так… Еще бы мне похудеть, – произнесла она мечтательно и уже серьезно. – Тогда совсем будет тип-топ. Я как-то реально пробовала таблетки для похудания, но у меня не вышло ничего.
Гамсонов, между тем, кивал и ухмылялся:
– Да, да, красивая, самая нежная…
Тут она сложила губы трубочкой и вдруг затянула обиженно:
– Кисюличка, ну ты же не считаешь меня толстущей?
– Тебя? – он удивленно вылупил глаза в сторону. – Да ты чё, вообще нет, совершенно.
– «Да ты чё», «да ты чё»!.. – резко, игриво прицепилась Виктория, перехватила. – Тебе надо отучиться говорить это «да ты чё»! – А потом вдруг окончила деланно затаенно и нежно: – Так что будем переу-учивать. Вот та-а-ак!