Лечить нельзя помиловать

– Эрла! – взревел он во всю глотку. – Вы мне нужны как медицински настроенный человек!

Негодующая Нурика сопротивлялась ногами, но затормозить оборотня не могла. Девчонку встряхнули, как куль с грязным бельем, и поставили перед мои ясные очи. Красная от возмущения, лохматая и помятая, мисс Инкаст сердито уперла руки в бока, сделав осуждающий шаг подальше от дядьки.

– Слушаю, эрл.

– Гляньте, не в тягости ли, – почти приказал он, бухнув дверью. Створка мгновенно засветилась антипрослушивающим плетением.

– Дядя! – мгновенно взвилась Нурика, резко став похожей на родственника.

– Сейчас дядя, а через девять месяцев дедом стану? – гаркнул оборотень. – Или, думала, горничная не заметит, как ты пупок перед зеркалом гладишь?

Мисс Инкаст вторую неделю гостила в доме лейтенанта, пока ее родители временно были в разъездах. Одну девушку оставлять нельзя, да только кто предполагал, что Мак – молодой помощник конюха – будет строить глазки гостье и звать ее в Сад Единства простецки гулять на закате? Раз гульки, два, а потом глазастая служанка приметила, что счастливая девушка вертится по утрам перед зеркалом почти нагишом и тискает саму себя за живот.

– Кажется, у вас шерсть посеребрилась.

– Посеребришься тут, – проворчал оборотень, ежась от целительского взгляда. – Ну так?

– Не в тягости.

Черты лица лейтенанта расслабились, а вот девушка напротив вскинулась с упреками:

– Я же говорила! Похудела я! По-ху-де-ла! Потому и смотрела на себя, грех, что ли? А ты! У-у-у-у, горничная твоя – дура, дядя!

Выпроводив эмоциональное семейство, я села составить план. Пора напомнить капитану Клоду о его посуле поговорить с Провидцем. Время утекает сквозь пальцы, еще месяц-полтора и на нас не будет коситься лишь глухонемой: дальше либо к свадьбе готовиться, либо по обычаю Порт-о-Фердинанда разрывать помолвку. Но тогда Алеона быстро женят задним числом на баронессе. Причем не сомневаюсь, что сам он об этом узнает лишь на следующее утро.

В учебниках писали, что есть еще один вариант медитаций – осознанные сновидения. Но не те, в которых ты отращиваешь себе крылья и лазеры из глаз, а сначала долго общаешься с подсознанием, чтобы ночью получить ответы. Автор уверял, что через сны с магами общаются небожители, а у меня к ним накопилась парочка вопросов. Парочка вагонов, если уточнить. За что мне такой талант? Как им управлять? Как облегчить пациентам участь или хотя бы заранее вызнать, чем им придется пожертвовать?

– Эрла Алевтина, – в дверь постучался курьер. – Вам магический вестник.

Получив конверт, я мысленно поперхнулась. На лицевой стороне золотом сиял знак королевской крови – круг с короной внутри и родовым вензелем. И бумага белая, плотная, вышедшая из королевской канцелярии.

«Указ: в связи со множеством исков, поданных на имя правящего рода, эрла-целительница Пономарёва Алевтина Сергеевна награждается высокой честью быть приглашенной на торжественный ужин к Её королевскому величеству Октавии Изумрудной, правительнице Объединенного королевства. Восьмого числа этого месяца после заката по случаю дня Молитвы». Дата, подпись монаршего секретаря.

– Алевтина? – на тротуаре стоял чуть растерянный Клод, отпустив нанятый экипаж и держа в руках точно такой же конверт.

Мы договорились встретиться в перерыве, чтобы пообедать вместе, а заодно коротенько помедитировать. Несмотря на успехи, энергетическая подпитка маркиза была очень к месту, особенно посреди рабочего четверга.

– Есть догадки?

– Да, – на лице капитана появилась ледяная невозмутимость. – Наша королева – отличный дипломат и сделала ход конём.

Витиевая «честь», оказанная королевой, ничуть не затуманила разум. Расставленный капкан очевиден – на торжественном ужине соберутся все ключевые фигуры, досаждающие Её величеству. И перегрызутся насмерть: маркиз станет давить на монархиню, леди Коллет – ему поддакивать и поливать меня грязью, Алеон не сдержит пламенный нрав и окончательно рассорится с отцом, а я окажусь втянута в свару благородных сволочей.

Ставлю жалование жениха, что его отец из кожи вон вылезет, но добьется своего, и больше мы с Алеоном не встретимся. Если не переиграем старого проженного аристократа.

– Можете остаться дома. Я прикрою, – подмигнул маркиз.

– Вы сильно рискуете. Чем оправдаетесь? Скажете, что я заболела? Не смешно. Нет уж, идем вместе.

– Но я не хочу втягивать вас в свои проблемы.

– Пф-ф-ф, я сама пинком распахиваю в них дверь. Может, мне любопытно поглядеть вашему отцу в глаза. У сына беда, а он как стервятник...

В прошлом браке у меня были замечательные свёкры. Здесь везение кончилось, но капитана нужно спасать. Не бросать же товарища по несчастью в беде? Вернувшаяся из отпуска совесть деятельно принялась за работу.

Глава 29

– Её величество выражает почтение и искреннюю радость каждому гостю за этим столом, – медленно и с чувством декларировал церемониймейстер.

– Да здравствует королева Октавия! – нестройным хором откликнулись трапезничающие, включая меня.

В малой столовой, рассчитанной на скромные посиделки, готовилась сеча. Противоборствующие стороны вооружились зубочистками, дружелюбно ощерились вилками и с показательной жестокостью терзали несчастную дичь. Запеченный лебедь не успел крякнуть, как разлетелся по тарелкам, и лишь грустные остатки с ужасом взирали на оголодавших дворян. Казалось, обезумевшие аристократы специально не ели три дня, как сторожевые собаки, чтобы аккумулировать свою злость и решительность. И после главного блюда приступить к десерту.

То есть мне.

Появившись во дворце, как послушные подданные, мы с маркизом приняли соломоново решение – пригубили его походную фляжку, спрятавшись в одной из ниш. Пробегавший мимо лакей подозрительно принюхался, поэтому пришлось делать вид, что страстно целуемся, хихикая сквозь ладошки. Во фляжке оказалось крепленое сухое вино, прекрасно сочетающееся с гематогенками из тайного запаса. После трех глотков дело пошло веселее, будущий пир приобрел светлые оттенки, а замысел дополнялся по наитию.

– Перевернем супницу на голову самому крикливому и сбежим.

– Отец и так плешив, последние волосы вылезут, – не согласился капитан. – Лучше скажем, что я вас обесчестил, поэтому обязан жениться.

– Обесчестил разведенную женщину? – изумилась я. – Оксюморон.

– «Обесчестил кастрат» – это оксюморон, – философски хмыкнул Гвардейшество. – Но вы правы, не поверят. Может, скажем, что вы непраздны? Кажется, в истории вашего мира есть подобный прецедент.

– А, может, обставим все так, что вы почти здоровы? И последний этап лечения никак несовместим с брачными обязательствами.