Лед-15

Голова уже полностью прошла через дверь. Зверь смотрел в сторону Филипса с Марселином. Потом он медленно повернулся и посмотрел на Гонсалеса с Крилом. Желтые глаза словно гипнотизировали сержанта, полностью подчиняя себе его волю. Затем раскрылась пасть, и взгляд Гонсалеса упал на нее. Господи, что же это за…

Внезапно он почувствовал, что вот-вот лишится рассудка. Палец его судорожно дернулся на спусковом крючке.

Хрип, доносившийся из горла Крила, сменился тихим рыданием, а затем перешел в дикий вопль.

И тут чудовище прыгнуло к ним.

Все произошло в одно мгновение. Крил, продолжая кричать, инстинктивно упал на спину, поднимая гранатомет. Филипс и Марселин открыли огонь со своих позиций. Пули оцарапали стену и со свистом срикошетировали над головой Гонсалеса. Он почувствовал, как что-то отшвырнуло его в сторону. Тварь обрушилась на Крила; послышался негромкий хруст, словно кто-то отрывал ногу цыпленку, и бригадир завопил громче, на этот раз от боли. Вскочив на ноги, Гонсалес схватил винтовку и развернулся кругом, прицеливаясь в чудовище. Он сразу же понял, что Крилу уже не помочь. Тварь раздирала его на части, словно тряпичную куклу, разбрызгивая вокруг кровь. Остальные перестали стрелять. Тварь посмотрела на Гонсалеса, и он увидел ее окровавленную морду. В тусклом свете ему показалось, будто уголки пасти приподнялись в некоем подобии улыбки. А потом он бежал, бежал, мимо стеллажей, через дверь, следом за Филипсом и Марселином, через первый зал, через коридор, дальше, дальше…

41

Казалось, время в лаборатории остановилось. Все неотрывно смотрели на Усугука, неподвижно стоявшего возле двери. Его сапоги из тюленьей кожи и парка из шкуры карибу резко контрастировали с металлическими поверхностями приборов и стен.

— Вы? — хриплым от удивления голосом спросил Маршалл. — Вы были сотрудником научной группы?

— Так меня называли, — ответил Усугук.

Сидевший в другом конце комнаты Логан нахмурился.

— В каком смысле?

Усугук долго молчал, поочередно переводя взгляд темных глаз на каждого из присутствующих, затем уставился в какие-то дали, открытые, видимо, лишь его взору.

— Я старый человек, — сказал он. — Могу я сесть?

— Конечно.

Маршалл поспешно подтянул к нему стул. Шаман сел, положив на колени мешочек.

— Я был специалистом, — бесстрастно произнес он. — Военным специалистом. Я вырос в сотне миль от горы. В прежние времена мой народ жил в селении близ Кактовика. Еще ребенком меня взяла к себе семья дяди. Моя мать умерла при родах, а отец умер от голода, когда мне было шесть лет, во льдах, охотясь на карибу. Я рос полным глупцом, куиника. Мне не хотелось сидеть часами с копьем у полыньи, поджидая тюленя. Я не уважал обычаи предков. Я не понимал красоты снега. Через Кактовик раз в год проезжал армейский вербовщик и много чего рассказывал о далеких краях. Я научился вашему языку, был сильным, ловким. И я записался в армию. — Он медленно покачал головой. — Но я знал язык инуитов и язык тунитов. И после полугода учебы в Форт-Блиссе меня отправили на эту базу, назад.

— База тогда действовала? — спросил Маршалл.

— Ахилах, — кивнул тунит. — Вся, кроме северного крыла, которое еще не было закончено, хотя его спешно достраивали. Закапывали ниже уровня снега.

— Зачем? — спросил Логан.

— Не знаю. Это было секретом. Для каких-то опытов с эхолокатором. — Усугук помолчал. — Военные наняли тунитов долбить лед для распорок. Все туниты знали, что гора — дурное место, где обитают злые боги. Но они были немногочисленны и бедны, и им нелегко было отказаться от денег кидлатета — белого человека. Мой дядя там тоже работал. Именно он его и нашел.

— Нашел кого? — спросил Маршалл.

— Курршука, — сказал Усугук. — Клыкастое божество. Пожирателя душ.

Все переглянулись.

— Что из себя представляет этот курршук? — спросил Логан.

— Это тот, кого вы пробудили.

— Что? — подал голос Салли. — То самое существо? Не может быть.

Тунит покачал головой.

— Не то самое. Другое.

Маршалл изумился так, что не мог найти слов. Неужели такое возможно?

На какое-то время наступила полная тишина.

— Продолжайте, — наконец сказал Салли.

— Он был заточен во льду в небольшой расселине близ северного крыла базы, — продолжал Усугук.

— Вероятно, замерз вследствие того же самого феномена, — пробормотал Фарадей.

— Мой дядя сильно разволновался. Он пришел ко мне. И я пошел к полковнику Роузу.

— Командиру базы, — сказал Логан.

Усугук кивнул.

— Он ведал всем, чего нельзя знать другим. Мой дядя велел мне сказать ему, что военные должны немедленно уйти отсюда. Это запретная земля, а курршук — ее страж. — Он немного помолчал. — Но они не ушли. Вместо этого полковник поставил вокруг расселины охрану и вызвал их.

— Их? — переспросил Маршалл.

— Специальных ученых. Секретных ученых. Они прибыли еще до новой луны. Два грузовых самолета, нагруженные странными приборами. Все это разместили в северном крыле ночью.

— Значит, северное крыло получило новое предназначение, — сказал Логан. — По крайней мере, на время исследований новой находки.

— Да.

— Что стало с вашим дядей? — продолжал Логан. — С другими тунитами?

— Все они сразу же ушли.

— Но вы остались.

Усугук опустил голову.

— Да. К моему вечному стыду. Я уже говорил, что моему племени было от меня мало проку. А ученым требовался помощник, знакомый с местными условиями и способный, если понадобится, их… защитить. Поскольку я уже знал про курршука, это доверили мне. Ученые были добры со мной, допускали повсюду. Они называли меня своим младшим сотрудником. Один кидлатет — его звали Уильямсон — интересовался… — он помолчал, видимо, вспоминая забытое слово, — социологией. Я делился с ним легендами моего народа, нашей историей и верованиями.

— А что с… тем существом? — спросил Маршалл.

— Его очень осторожно вырезали изо льда, извлекли из расселины и поместили в холодильник в северном крыле. Ученые собирались изучить его, измерить, а потом разморозить. Но оно вскоре само разморозилось.

— Само? — повторил Салли.

— Конечно.

Усугук пожал плечами, словно недоверчивый тон климатолога показался ему крайне странным. Маршалл и Фарадей переглянулись.

— Оно было живое? — спросил Маршалл.

— Да.

— И враждебно настроенное?

— Нет… поначалу. Курршук — коварный демон. Он играет с человеком, словно лисенок с мышью. Ученые очень им заинтересовались… как только прошел страх.

— Страх? — спросил Маршалл.

— Один вид курршука внушает страх.

Логан достал блокнот в кожаном переплете.

— Можете его описать?

— Нет.

Снова последовала короткая пауза.

— Расскажите, что случилось, — попросил Маршалл. — С учеными.

— Как я уже сказал, курршук делал вид, будто с нами играет. Притворялся ласковым, дружелюбным. Ученые продолжали свои наблюдения. Они проверяли его силу и прыткость. Их интерес все возрастал, особенно к его умению защищаться. Они много думали, как проверить уровень его разумности, чтобы потом найти способ — как это? — сделать его самым сильным оружием. Но на третий день курршук решил исполнить волю злых богов. Ему надоело играть. Один из ученых, кидлатет по имени Блейн, решил испытать… какой он охотник. Но курршуку не предложили добычи. У Блейна был магнитофон с записанными криками испуганных животных — сурков, зайцев. Когда он включил пленку, курршук пришел в ярость. Он разорвал Блейна на куски. Мы услышали крики и побежали туда. Клочья тела были разбросаны по всей лаборатории. Курршук спал на полу, с головой Блейна в лапах. Он сожрал его душу.