Лед

– Неплохая боксерская техника у косяка оказалась, – съехидничал тот.

– Пошел ты.

– Да ладно. Видел тех двоих с первой роты?

– Видеть видел, но не разговаривал еще. – Я оглянулся на столик, за которым разместили патрульных. Куртки они повесили на спинки стульев, на столе лежал здоровенный тесак с локоть длиной. – А что такое?

– Те еще кадры. У одного погоняло Стрига, у второго Коммандос, – заулыбался Макс.

– Коммандос – это длинный?

– Длинный – это Стрига, сокращенно от Стригущего Лишая. Коммандос мелкий.

– Как-то внешний вид не соответствует, – усомнился я.

– А знаешь, как он кликуху заработал? Они какую-то банду в развалинах заводика на промзоне выслеживали. Ну, целый день на улице проторчали, а мороз градусов за сорок. Так вот, банду выследили, но надо через окно на втором этаже в цех залезть – дверь остальным открыть. Догадываешься, кого на это дело подрядили? Правильно, самого мелкого. Он и полез. А чтобы нож можно было быстрей достать – он его в зубах зажал.

– Дверь открыл?

– Открыл, но еще полчаса потом с ножом во рту ходил – пока тот от губ не отмерз.

Я усмехнулся. Если Макс не брешет, то ротный был просто счастлив от таких бойцов хотя бы на время отделаться.

– Оп-па, – вздрогнул от неожиданности Макс, когда электрические лампы на мгновение погасли и загорелись уже более тусклым светом. – Это что?

– На стене прожекторы включили. Что-то рано сегодня, – ответил я, и в это время кто-то зажал ладонями мои глаза. Я едва успел остановить руку, рванувшую клинок из ножен, – аромат духов, донесшийся сзади, был знакомым.

– Не знал, что ты подобные заведения посещаешь. – Дыхание удалось успокоить, и мой голос почти не дрожал.

– Решила развеяться. – Катя присела рядом, вытащила из пачки тонкую сигарету – я поморщился – и прикурила от изящной серебряной зажигалки. – И сразу так повезло.

Я невольно ею залюбовался. Хороша, чертовка! Она и раньше не была дурнушкой, а уж с подведенными глазами, мастерски наложенным, но неброским макияжем и якобы в беспорядке растрепанными волосами – уверен, парикмахер над этим беспорядком трудился не меньше часа – была неотразима. Впрочем, я мог быть необъективным. Я ее любил.

– Как у тебя дела?

– Как сажа бела, – звонко рассмеялась она, поправила достигающие плеч рыжеватые волосы с обесцвеченными прядями и, прищурившись, уставилась на меня своими зелеными глазищами. – Ты как?

– Нормально. Гляжу, Сестры неплохо живут. – Серьги белого золота, цепочка с отделанным бриллиантами и изумрудами кулоном, кольцо с сапфиром и брошь-паутинка на кофточке говорили о многом.

– Приходится крутиться.

Подошел официант, заменил пепельницу и замер с блокнотом около столика.

– Что будете заказывать?

Макс отпил вина, покачал головой и хотел уже встать из-за стола, но поймал мой взгляд и опустился обратно.

– Мне «Июньскую зарницу». Тебе, Лед, что?

– Бокал иллюзий и льда не забудьте добавить.

– Простите? – не понял шутки официант.

– Не паясничай, Скользкий. Ему «Амнезию». – Катя погрозила мне пальцем. – Я правильно помню – это твой любимый коктейль?

– Извините, – бедный парень совсем растерялся, – но в нашем перечне такого коктейля нет. Если вы скажете, как его готовить…

– О, ничего страшного. Это очень просто: двести граммов коньяка и пол-литра темного пива. Не взбалтывать, не смешивать, пить отдельно.

– Спасибо, ничего не надо, – помотал я головой.

– Ты, никак, с похмелья? – удивилась Катя, пристально посмотрела на меня, потом ухватила за подбородок и развернула лицом к свету. – А… Нет, знаете, он ничего не будет. Только «Июньскую зарницу», пожалуйста.

Я убрал ее руку и развернул стул так, чтобы сидеть к ней лицом.

– Кто это тебя? – выдохнув струю дыма и положив сигарету в пепельницу, поинтересовалась она, когда официант ушел.

– Так, не повезло, – отмахнулся я. – Ты не знаешь, какие у «Синего доктора» побочные эффекты есть?

– Тебе видней.

– Я серьезно.

– Ну, если серьезно. – Катя закрыла глаза. – Одышка, сильное расширение зрачков, учащенное сердцебиение, повышенное потоотделение. Также могут наблюдаться головокружение, приступы беспричинного страха и обострение симптомо-комплексов различных психических заболеваний.

– А вспышки немотивированной агрессии?

– Это уже твое личное.

Вернувшийся официант выставил перед Катей высокий бокал с лимонно-желтым коктейлем. Она последний раз затянулась, потушила сигарету и взяла соломинку.

– Хорошо здесь, публика приличная, но только охрана чересчур наглая, – Макс развернулся на стуле и начал рассматривать висящую над баром картину. – Я одного с кривым носом чуть не прибил. Кстати, что мне за него было бы?

– Ты раньше с законом неприятности имел? – оторвалась от соломинки Катя.

– Нет.

– Тогда до стены бы прогулялся.

– Это как? Расстрел?

– Нет. Тем, кто первый раз серьезно залетает – если есть смягчающие обстоятельства, само собой, – предлагают на выбор или срок в штрафном отряде, или прогуляться до стены. Выводят тебя за городские стены полуголого, без оружия и еды. И дается тебе срок – сутки, чтобы прямо к стене Форта подобраться. Подберешься – молодец, не сумеешь – труп.

– Не понял, а в чем смысл? – захлопал глазами Макс.

– Все просто, – решил я закрыть тему. – Человеку дают шанс начать все сначала. К тому же все в выигрыше – гарнизону тренировка, букмекерам ставки. В последнее время, правда, сразу в штрафной отряд отправляют – вроде с тотализаторов перестали Дружине долю отстегивать. Или людей в штрафном отряде не хватает…

– То есть завалил человека – прогулялся до стены и живи спокойно дальше?

– До стены доходит хорошо если каждый двадцатый. Но тебе это не грозит. Патрульных прямиком в штрафники отправляют.

– Ты Скользкого слушай, он знает, что говорит. Меня аж передернуло. Не нравятся мне такие намеки.

И разговоры о прогулке до стены тоже. До сих пор кошмары снятся, что ползу я по заснеженному полю, а лучи прожекторов проходят все ближе и ближе. Мне до мертвой зоны всего ничего осталось, но руки, ноги скользят, с места не сдвинуться… Прожектор меня высвечивает… Тут я всегда просыпаюсь в холодном поту. Боюсь, однажды проснуться не получится.