Лед

– Здесь, не шуми, – откликнулся я.

– Чего не вылазишь? – нетерпеливо пританцовывая на месте, спросил Николай. – Мы уже чай поставили.

– Чай подождёт, – отрезал я. – Макс, займи позицию напротив дальнего угла палатки. Николай, твоё место между нами. Приготовьте оружие и замаскируйтесь, чтобы с поляны вас видно не было.

– И надолго? – недовольно процедил Ветрицкий.

– Пока не разрешу выйти.

– Может, поедим сначала? – насупился парень.

– Потом поедим. – Обсуждать свои приказы и что-либо объяснять я не собирался. Сам пока ни в чём не уверен. – И не вздумайте стрелять без команды.

– Понятно, – протянул Николай и поплёлся выбирать позицию. Макс догнал его, сунул что-то в руку и пошёл на указанное мной место.

Глядя, как они устраиваются меж деревьев, я пришёл к выводу, что все сделал правильно, велев парням разместиться на этой стороне поляны. Кто бы за нами ни следил, если он захочет незаметно нас навестить, то в любом случае воспользуется единственным нормальным проходом. Никто не станет пробираться через овраги и бурелом, рискуя треском сучьев разбудить всё окрестное зверьё и нас вместе с ним. Тем более лес у дороги так зарос ежовником, что продраться через его заросли, не оставив на колючках куски собственной шкуры, можно только в полном рыцарском доспехе. Для Ветрицкого точно лучшего места не найти: от тропинки до него расстояние наибольшее, и риск, что кто-нибудь услышит шорох его лыжного костюма, минимален. Возможность оставить парня в палатке я даже не рассматривал. Если что-то пойдёт не так, шансов выжить у него там просто-напросто не будет. Парни уже скрылись в лесу, и в сгустившихся сумерках я не смог их различить, хотя примерно представлял, где они схоронились. Вот и замечательно. Остаётся надеяться, что это они так хорошо замаскировались, а не я такой слепошарый.

Говорят, хуже нет, чем ждать и догонять. На мой взгляд, ждать в этой поговорке стоит на первом месте не зря. Когда догоняешь, не до всяких глупых размышлений, которые начинают лезть в голову, стоит устроиться в засаде. А хорошо ли мы замаскировались? А если они пойдут с другой стороны? Что ж так холодно? А может, никто и не придёт? Не дёрнутся ли пацаны раньше времени? А сколько человек будет? Не заснёт ли Макс? Ещё двадцать минут – и в палатку. Не видно ли Николая с поляны? Да что ж так холодно? Долго ещё? Блин, похоже, зря мёрзнем. Что пацанам скажу? Чайку бы горячего. Пять минут и – баста. А увидим ли мы что-нибудь в темноте? А если парней уже сняли? Всё, досчитаю до тысячи – и отбой. Раз, два, три... А если лыжный костюм зашуршит? А это что за гуканье? Сова? ...двести пять, двести шесть, двести семь... Может, у меня паранойя и никто за нами не следил? Не подбирается ли кто-нибудь сзади? А если пройтись до дороги? ...семьсот тридцать семь, семьсот тридцать восемь, семьсот сорок... Холодно-то как, уже ног не чувствую. А...

После таких размышлений нервы натянулись как гитарные струны. Тронь пальцем – зазвенят. Попытался бы вылезти из укрытия Макс или Николай, я бы уже даже обрадовался. Было бы на ком оторваться. Но они продолжали неподвижно лежать под ёлками. Я уже и сам не верил, что кто-нибудь придёт. Последний отпущенный мной срок подходил к концу, когда на той стороне поляны шевельнулась белая тень. Это что за зверь? Меня бросило в пот, а сердце бешено застучало. Тень сделала ещё несколько шагов и из расплывчатого пятна превратилась в фигуру человека в белом маскировочном халате. Маскхалаты! Я аж прикусил губу с досады. У меня же три маскхалата в рюкзаке, а я про них забыл! Теперь главное, чтобы парни глупостей не натворили.

Вскоре из темноты вынырнули ещё две белые фигуры. Их движения, в отличие от перемещений разведчика, сопровождал лёгкий скрип наста. Первый взмахом руки дал им знак замереть, а сам осторожно начал обходить палатку. Несколько бесшумных шагов – и он очутился между оконцем и мной. Сейчас я мог снять разведчика одним выстрелом, но продолжал лежать, наблюдая, как он удаляется по направлению к Николаю. Ещё не время. Этого убить просто, но двое других слишком далеко. Если они залягут, то неизвестно будет, кто кого: на Николая надежды мало, да и Максу до снайпера далеко. И кто сказал, что их всего трое? Я уже молчу про то, что это могут быть простые путники, как и мы, решившие заночевать на поляне. И все их маневры простая – вполне обоснованная, кстати, – предосторожность.

Первая фигура несколько мгновений рассматривала отблески огня в пластиковом окошке – больше ничего сквозь запотевшую пленку разглядеть было невозможно, – потом сделала ещё пару шагов и замерла напротив угла между мной и Николаем. Сразу же начали выдвигаться двое его спутников. Они немного разошлись в стороны и встали так, что от Николая и Макса их закрывала палатка. А это уже не очень хорошо. Ладно, хоть они почти на одной линии по отношению ко мне. Одним выстрелом обоих зацепить можно. Я вытащил руку из меховушки – не похожи они на простых гостей – и просунул палец в спусковую скобу.

В руке у разведчика появился какой-то вытянутый предмет – было в его форме что-то смутно знакомое, – двое других прицелились в палатку из автоматов. Приплыли. Сейчас начнётся... Резкий взмах рукой – и автоматчики открыли огонь. Треск очередей ударил по ушам и заметался меж деревьев. Пули прошивали тонкий брезент палатки, исчезали внутри, выбивали фонтанчики снега с противоположной стороны. Будь мы там, нас моментально пронзили бы десятки пуль. Внутри полыхнуло и тут же опало пламя. Ого! Ещё бы и поджарились.

Не торопясь, но и не мешкая – скоро они поймут, что в палатке пусто, – я прицелился и картечью выстрелил по автоматчикам. Ближайшего, принявшего основной заряд на себя, просто снесло с ног. Второй выронил автомат, прижал руки к лицу и медленно завалился на снег. Я перевёл ружьё на неподвижно замершего разведчика и едва успел распластаться на снегу – моментально развернувшись, тот открыл стрельбу. Вытянутый предмет оказался жезлом, заряженным «свинцовыми осами». Поторопившись, разведчик взял слишком высокий прицел, и основной заряд пришёлся в дерево, под которым я лежал. Послышались глухие удары, на меня посыпались срезанные веточки и сорванная хвоя. Сейчас возьмёт немного ниже, и мне каюк.

Вылетевшая из темноты стрела воткнулась стрелку в голень, нога подкосилась, он рухнул на одно колено. Рука дёрнулась, и струя свинцовых капель ушла в небо. Почти сразу же короткая автоматная очередь ударила ему в спину и швырнула лицом на снег. Вовремя Макс проснулся, ничего не скажешь.

Не спуская взгляда с лежащих на снегу тел, я приподнялся и вылез на поляну. Ружьё направил на автоматчика, которого слегка зацепил первым выстрелом. Если кто-то и мог остаться в живых, так это он. Надо бы снова патрон с картечью зарядить: винтовку пристрелять времени не было. Ничего, с такого расстояния даже я не промахнусь. Появившийся на поляне Макс взял на прицел неподвижно уткнувшегося лицом в снег разведчика. Надеюсь, Николай нас сейчас подстраховывает, а не кишки себе выблёвывает.

Стрелять не пришлось. Проходя мимо первого подстреленного мной автоматчика, я скосил глаза и увидел разорванный в клочья маскхалат, ткань которого сменила цвет с белого на тёмно-багровый. Что со вторым? Тоже мёртв. Насколько я понял по отсутствию других пятен крови на маскхалате, единственная картечина угодила ему в лицо. Я вытащил нож и стянул с него белую маскировочную маску. Вытянутая на скуле рана размером с ноготь большого пальца уже не кровоточила. Смотри-ка, китаец. Никак нами Триада заинтересовалась?

– Макс, что у тебя? – стоя на коленях, задал я вопрос и перезарядил ружьё.

– Этот готов, – как-то глухо отозвался тот.

– Беги к тропе, займи позицию. Может, их страховал кто. – Не убирая нож, я подошёл ко второму стрелку, опустился на колени, перевернул окровавленное тело на спину и стянул маску. Нет, не Триада. Черты лица вполне славянские, а Триада с чужеродцами не работает. Получается, до меня и здесь дотянулись? Хреново. Меня что, никогда в покое не оставят?!

– А мне что делать? – спросил вышедший из леса Николай.