Лэд
Шрифт:
Прежде чем крик слетел с побелевших от страха губ, ребенка повалила навзничь мощная лохматая фигура, рванувшаяся через него на врага.
Зубы мокасиновой змеи вонзились Лэду в нос.
Это было очень больно, но Лэд не издал ни звука, только отпрянул. В прыжке его челюсти зацепили Малышку за плечо. Оскаленные клыки лишь слегка царапнули ее мягкую плоть, когда он наполовину затащил, наполовину уронил ее вслед за собой на траву.
Как только его лапы коснулись земли, Лэд вновь бросился через ковер на свернутую кольцами змею. На этот раз ее ядовитые зубы нашли другую цель — впились сбоку в вытянутую собачью морду.
Мгновение
Схватка закончилась. Угроза миновала. Девочка спасена.
А в носу и в челюсти ее спасителя уже делали свое черное дело две порции смертельного яда.
Лэд тяжело дышал, стоя над распростертой и плачущей Малышкой. Он исполнил свой долг, и инстинкт подсказывал ему какой ценой. Но зато его идол цел и невредим, и потому пес был счастлив. Он нагнулся, чтобы лизнуть сморщенное в плаче личико и безмолвно попросить прощения за вынужденную грубость в пылу борьбы.
Но ему было отказано даже в этом крошечном утешении. Едва он потянулся мордой к Малышке, как его сбил с ног удар, который чуть не раскроил ему череп.
Оказывается, на крик испуганного ребенка мать повернула назад. Близорукая и вздорная, она подумала, будто собака опрокинула ее больного ребенка и перепрыгнула через него, а потом вцепилась ему в плечо зубами и потащила вопящее дитя по земле.
Ну все, ее терпение лопнуло. В ней заговорил первобытный материнский инстинкт (который иногда у женщин так же силен, как у львиц — или у коров). Не думая о собственной безопасности, гостья кинулась спасать дочку. На бегу она ухватила за трость свой зонт от солнца и занесла его над головой.
Круглая рукоятка, выточенная из агата, опустилась прямо псу на макушку. Каменный шар, оправленный в четыре серебряные когтя, был величиной с женский кулак.
Когда Лэд сумел подняться после оглушительного удара, импровизированное оружие вновь взлетело в воздух и опустилось, на этот раз на широкую спину пса.
Лэд не съежился, не пытался уклониться или сбежать, не оскалил зубы. Этот обезумевший агрессор — женщина. Более того, она — гостья и в качестве таковой находится под защитой священного Закона о Гостях, который он накрепко усвоил с младых когтей.
Если бы руку на Лэда поднял мужчина (и при этом не Хозяин и не гость), то тогда срочно потребовались бы услуги врачей, если не могильщиков. Но в этой ситуации восстать против побоев пес не мог.
От боли его голову и спину била мелкая дрожь. А женщина, совсем потерявшая рассудок под влиянием страха и материнской любви, продолжала осыпать собаку ударами с такой силой, на какую только была способна.
Потом пришло спасение.
При первом же взмахе зонта девочка завопила в яростном протесте против столь жестокого обращения с ее любимцем. Ее крик, правда, остался без внимания.
— Мама! — визжала Малышка тонким, срывающимся от волнения голоском. — Мама! Нет! Нет! Он не дал змее укусить меня! Он…
Впавшая в неистовство женщина все еще не слышала дочь. Каждый новый удар, нанесенный собаке, как будто попадал и по сердечку девочки. От стресса Малышка тоже обезумела.
В неудержимом стремлении защитить своего спасителя она вскарабкалась на ноги и проковыляла три шага, чтобы ухватить мать за юбку.
Прикосновение заставило женщину оглянуться, и тут она обомлела. Забытый зонтик
выпал из ее рук на землю. Побледневшая мать так и стояла, открыв рот и удивленно глядя на дочь, которая покачивалась и цеплялась за ее платье, чтобы устоять, взахлеб умоляя не трогать собачку.При виде избиения своего пса Хозяин разразился беззвучным потоком проклятий и припустил бегом. Теперь он резко остановился и тоже ошеломленно уставился на чудо, случившееся у него на глазах.
Ребенок встал и пошел.
Ребенок пошел! Пошел ребенок, двигательные центры в спинном мозге которого были безнадежно поражены (таков был вердикт премудрых докторов), ребенок, у которого не оставалось надежды на то, чтобы шевельнуть хотя бы мизинчиком на ноге или почувствовать что-нибудь в нижней половине тела! Неудивительно, что и гостья, и Хозяин словно на время подхватили тот самый паралич, который чудесным образом покинул девочку!
И все-таки — как впоследствии констатировали ученые медики — никакого чуда не произошло. Тут не было ничего сверхъестественного. Малышка была не первым и даже не тысячным примером в медицинской истории, когда нарушенная способность чувствовать и двигаться после мощного шока восстанавливалась.
Ребенок не подвергся ни деформации, ни травме, которые повредили бы ее позвоночник или передаточные цепи между мозгом и конечностями. Беспомощной она стала после тяжелой болезни. Сельский воздух и новый интерес к жизни постепенно обновили истощенные ткани организма. А потрясение возобновило связь между мозгом и нижней половиной тела — ту связь, которая была временно нарушена, но не разорвана.
Когда наконец в головах человеческих существ немного прояснилось и нашлось место для чего-то помимо немого восторга и благодарности, счастливо всхлипывающую мать заставили выслушать историю девочки о том, как собака сражалась со змеей, а найденный Хозяином труп рептилии подтвердил рассказ.
— Да я… да я на колени упаду перед этим небом посланным псом, — рыдала гостья, — и вымолю прощение. О, пусть меня побьют так, как я побила его! Мне так стыдно! Где же он?
На этот вопрос не нашлось ответа. Лэд словно испарился. Ни поиски, ни настойчивые ласковые призывы ни к чему не привели. Хозяин обежал рощу, останавливаясь, чтобы покричать, а потом, когда все собрались в доме, попросил Малышку заново все пересказать. В конце ее повествования он кивнул.
— Понимаю, — сказал он, борясь с неподобающим мужчине желанием заплакать. — Теперь я все понял. Должно быть, змея укусила его. По крайней мере один раз, а вероятно, больше. И он догадался, что это значит. Лэд все знает… то есть знал. Знай он чуть меньше, то был бы человеком. Но… будь он человеком, то вряд ли отдал бы свою жизнь ради Малышки.
— Отдал жизнь, — повторила за ним гостья. — Я… я не понимаю. Не могла же я ударить его так сильно, чтобы…
— Нет, — ответил Хозяин. — Это сделал змеиный укус.
— Вы хотите сказать, что он…
— Я хочу сказать, что это свойственно животным: уходить в лес, в глушь, чтобы там в одиночестве умереть. Они более чутки, чем мы, люди. Они стараются не доставлять лишних хлопот тем, кого любили. Лэд принял смерть от яда мокасиновой змеи. Он понял это. И пока все мы были заняты волшебным выздоровлением Малышки, он тихо ушел — умирать.
Хозяйка поспешно встала и вышла из комнаты. Она полюбила большого пса так, как любила мало кого из людей. Гостья плакала от запоздалого раскаяния.