Леди Бэтмен

— Я тебе потом расскажу, — произнесла Ляля.

И, закрыв за подругой дверь, она пошла на кухню, чтобы поставить кипятить воду для разведения молочной смеси.

— Молоко у меня пропало через неделю после того, как меня выписали из родильного дома, — пояснила она свои действия подругам. — Не потому, что я болела или что-то такое. Просто Антон в очередной раз меня избил. И молоко в груди в одну ночь перегорело. Говорят, так бывает. Я раньше не верила, но вот убедилась. Но ничего, Максимка, слава богу, аллергией не страдает. Смеси очень хорошие — финские. И растет он на них не хуже, чем на грудном молоке.

Она подняла ребенка и сунула ему рожок с молоком. Максимка тут же довольно зачмокал губами, присосавшись к соске. И вообще, карапуз был толстенький с «перевязанными» ручками. И насколько худой и изможденной казалась Лялечка, настолько жизнерадостным был ее малыш.

В целом обстановка в этой квартире была совсем не роскошной. Сколько бы там ни зарабатывал Антон, матери своего ребенка он давал явно совсем немного денег.

— Это другая квартира, — сказала Ляля. — Антон снял ее на свое имя после рождения Максима.

И, криво усмехнувшись, она добавила:

— Все же у него совесть не совсем еще атрофировалась. И избивать мать при ребенке он не осмеливался. Да и средства позволяли. И после той маленькой, однокомнатной, была снята уже двухкомнатная квартира. Максимка оставался в детской. А Антон развлекался со мной в спальне.

И Ляля отвернулась, чтобы скрыть снова подступившие слезы. Словно почувствовав настроение матери, малыш у нее на руках беспокойно завертелся. И Ляля склонилась над ним, успокаивая и убаюкивая. Подруги молча смотрели на эту картину. Изможденная бледная мать, лицо которой сейчас светится от счастья. И славный малыш у нее на руках. Глядя на эту картину, каждая из подруг почувствовала одно и то же.

— Если честно, то мне что-то уже не очень хочется искать убийцу Антона, — прошептала на ухо подруге Инна. — Он был плохим человеком, и его смерть принесла избавление его близким.

— Да, но не забывай, что его убийца подставил в первую очередь меня, — возразила Мариша. — И теперь я буду находиться на подозрении у милиции до тех пор, пока не найдут настоящего убийцу. Мне это совсем не нравится.

Тем временем Ляля закончила кормление ребенка и отнесла его в кроватку, где он занялся подвешенными погремушками, а потом его движения стали замедляться, и наконец глазки закрылись. А через минуту ребенок спокойно заснул, потешно подняв ручки вверх, словно сдаваясь.

— Он всегда так, — усмехнулась Ляля. — Поест и сразу же спать.

— Скажите, Ляля, — с трудом оторвав взгляд от ребенка, произнесла Мариша, — Антон вам не жаловался в последнее время на то, что ему угрожают?

— Кто? — удивилась Ляля. — Кто ему мог угрожать?

— Ну, я не знаю, конкуренты, например, — пожала плечами Мариша.

— Нет, — покачала головой Ляля. — Напротив, он собирался расширяться. Он хотел не только торговать обувью, а открыть собственное производство. Уже и насчет кредита договорился. Не знаю только, успел ли его взять. Впрочем, теперь это уже все равно.

Пока Мариша беседовала с Лялей, Инна нерешительно переминалась в сторонке. Вся ее фигура выражала желание что-то спросить. Но Инна не торопилась. Наконец вопросы у Мариши иссякли, и она вопросительно взглянула в сторону подруги.

«Собираешься ты что-нибудь добавить?» — говорил взгляд Мариши, и Инна решилась.

— Ляля, — обратилась она к молодой матери, — конечно, я понимаю, что проявлю сейчас бестактность, но я все же должна вас предупредить.

— В чем дело? — насторожилась Ляля.

— Лучше уж я сейчас спрошу, чтобы вы были готовы, когда милиция захочет задать вам такой же вопрос, — продолжила Инна.

Ляля выжидательно смотрела на Инну. В ее глазах застыл немой вопрос.

— В общем, есть у вас алиби на время убийства Антона? — выпалила наконец Инна.

— Алиби? — казалось, растерялась Ляля. — Но зачем? Она мне сказала, что я ни в чем не буду…

Тут она прикусила язык и страшно покраснела. У Мариши сама собой поползла вверх тонкая левая бровь. Именно левая. И именно она всегда изгибалась, когда хозяйка была чем-то крайне изумлена и взволнована. Сама Мариша не могла поделать с непослушной бровью решительно ничего. А сейчас, она чувствовала, бровь скрылась вообще где-то высоко под челкой.

Сама Инна не заметила эффекта от своего вопроса, произведенного на Лялю, и продолжала бубнить:

— Понимаешь, раз ты ненавидела Антона, мечтала от него освободиться, а твой ребенок имеет виды на часть его весьма приличного имущества, то милиция обязательно заинтересуется твоим алиби. А вдруг это ты его отравила? — почти шепотом закончила Инна.

— Я? — прошептала Ляля. — Отравила? Но где бы я взяла яд?..

Скажите на милость! Очень интересно! А если бы раздобыла, то рука бы не дрогнула? И впервые Маришу посетила одна мысль. А ведь в самом деле, у этой девочки имелись куда более весомые причины желать смерти Антона, чем у его матери и брата. Те худо-бедно, но были обеспечены. А у Ляли положение безвыходное.

— К тебе еще с обыском не приходили? — продолжала гнуть свою линию Инна, окончательно деморализовав Лялю.

— С об-быск-ком?! — проблеяла она, с ужасом глядя на Инну. — А что, разве они мо-мо-гут?

— Запросто! — заверила ее Инна. — Думаю, что ты теперь будешь у них подозреваемой номер один.

— Почему это я?! — в отчаянии воскликнула Ляля.

— Да потому что твое появление было неожиданностью для всех! — объяснила ей Инна. — А все неожиданное всегда подозрительно. Да тут еще убийство, и убийца не найден. А у тебя мотив, повод и возможность. Ведь могла ты подсыпать Антону яд в пищу? Он же к тебе приходил? Да еще бил тебя! Менты сразу же решат, что раз ты его ненавидела, то вполне могла отравить.

— Но я ничего ему не подсыпала! — воскликнула Ляля, опять же не отрицая, что могла бы, пожалуй. — Нет и не было у меня яда! Откуда мне его взять? И пусть приходят с обыском. Мне скрывать нечего.

Подруги молчали. Ляля немного успокоилась и сказала:

— А вообще, я в тот день, когда Антон умер, была дома. Никуда не ходила. И Антон сюда тоже не приходил!

— Точно? — нахмурившись, спросила у нее Мариша. — Потому что если приходил, то лучше не врать. Всегда найдется какая-нибудь любопытная старушка, сующая нос не в свое дело и обожающая посудачить потом с милицией.

— Ой, мамочка! Что же мне делать? — схватилась за голову Ляля, но внезапно ее лицо просветлело.

— Постойте! — воскликнула она. — Я знаю, в каком часу Антон скончался. На похоронах слышала. И тогда я действительно уже была дома. Но отравили его ведь раньше?

— Да, — признала Инна. — Я слышала, как менты допытывались у брата Антона, что он делал в промежутке между четырьмя и шестью часами вечера. Думаю, что яд попал в организм Антона в это же время.

— О! — возликовала Ляля. — Какое счастье!