Леди-дракон. Факультет оборотничества.

Только вот дракон этот, кажется, имел на меня свои, особые, планы. Я поняла, что дело нечисто, когда он подмял меня под себя и несильно вцепился зубами в шею.

– Что?! – взвыла я совсем не драконьим голосом. – У меня парень есть, сволочь хвостатая!

Если дракона разозлить, он может свернуть горы. А уж шею не в меру наглому дракону и подавно. Я каким-то чудом вывернулась из этого захвата, перекувыркнулась и вцепилась в хвост нахала. Зубами, со всей дури.

Вот тут-то дракон взвыл, причем знакомым таким голосом. Даже не столько самим голосом, сколько интонациями.

– Вил, пусти!

– Что?! – от удивления я даже выпустила изо рта добычу. – Сероглазый?! Как ты…

Потом опомнилась и опять вцепилась – убрать хвост Клэй не успел.

Как это вообще возможно, он же Погонщик! У них не бывает дара оборотничества! Он же в академию поступил, как там никто не заметил?!

– Га-а-а-ад, – прошипела я. – Во всех ипостасях гад!

Я уцепилась за хвост крепче и пробормотала сквозь зубы, чтобы не вырвался:

– Посмотрим, насколько ты близок к ящерицам, зараза!

– Вил, не смешно, отпусти хвост! – Он крутился и дергался, но я была зла и опасна.

– Не нравится – откидывай!

– Хватит тянуть всякую гадость в рот! – изрекло это чешуйчатое.

– Ой, посмотрите! – Хвост я изо рта выпустила – мало ли где он им елозил, но лапами вцепилась неплохо. – У меня во рту была гадость и пострашнее, и тогда ты не возражал!

Ой… вот это я, кажется, зря в пылу гнева ляпнула, потому что любой намек на способности Клэя в постели он воспринимает как вызов.

Я выпустила хвост – просто непроизвольно, от осознания надвигающейся беды. И, развернувшись, рванула в сторону. Скроюсь в озере, туда Клэй вряд ли полезет. Он вообще плавать не любит.

Но куда там мне, мелкому ледяному дракону! Клэй был гораздо больше меня и догнал буквально в две секунды. Я взвизгнула и рванулась вверх, к облакам, надеясь затеряться там, но и крылья мои значительно уступали крыльям Клэя. Сероглазый легко догнал меня, а там… там сопротивляться стало значительно сложнее.

Не потому, что я хуже летала или была слабее, хотя и это играло свою роль. А потому, что драконы влюбляются крепко, практически раз и на всю жизнь. Новость, что Клэй тоже оборотень, меня огорошила, но нисколько не уменьшила чувств. И даже, кажется, наоборот. Поэтому улететь я не смогла из-за того, что перехватило дыхание.

Мы кружились над безлюдной площадкой и следовало признать, что все, что было между нами в облике людей, больше напоминало дружбу. Обычную дружбу, приправленную неловкими попытками стать чем-то большим. В этот вечер мы, наверное, стали близки по-настоящему.

Я не могла отдать Клэю то, что некогда у меня уже забрали: в жизни Вил-человека было многое. Но в жизни Вил-дракона был единственный дракон, которому я доверяла всецело, несмотря на противостояние. Нам было плевать, увидит ли кто нас, мы изучали ипостаси друг друга так, как это делают драконы. Только в этот вечер я получила желанную уверенность: Клэй был искренен. Драконы в таких вещах не врут.

– Почему ты скрывал свою ипостась?

Я положила морду поверх морды Клэя и с шумом втянула прохладный воздух вперемешку со снежинками. Клэй лениво двигал хвостом, гоняя туда-сюда небольшой снежный ком.

– По разным причинам, – подумав, ответил он. – В первую очередь из-за моего желания быть Погонщиком. Меня бы заставили учиться на оборотническом, если бы узнали. Папа и заплатил кое-кому, чтобы скрыть мой дар. Все преподаватели, кто может чувствовать драконов, в курсе.

– А на улице?

– А что на улице? Идет парень, обычный, ну есть в нем магия, и что? Никто не чувствует ипостась. Студенты вообще не способны друг друга чувствовать, в основном это присуще Погонщикам. А вот тебе и вторая причина: черные – вид очень редкий. Отец не хотел, чтобы на мне ставили опыты, писали диссертации и научные статьи.

Ага, я даже поняла, чьей именно диссертации отец Клэя опасался больше всего.

– Редкий? Не уникальный?

– Нет, – ответил Клэй. – Этот вид малоизвестен, но встречается. Драконы делятся по приспособляемости к среде, в которой они живут. Зеленые и лесные – в Лесном, Облачные – в Верхнем и так далее. Я просто способен жить везде. Могу долго плавать под водой, могу подняться в Верхний, могу опуститься в Подземный. Но к этой универсальности добавляется существенный минус. Если, скажем, облачные очень быстрые, подземные очень ловкие, лесные – сильные, то я как бы довольно средний.

– Но ты меня спас.

Я поежилась, вспомнив, как черный дракон расправился с лекарем Георга.

– Я был очень зол, а он не ожидал. Ну, и я совершенствуюсь, тренируюсь, развиваюсь. Ладно, Вил, давай дома договорим. Уже поздно.

Клэю надо было заниматься, и только поэтому я встала и побрела к раздевалке. Так бы лежала и лежала, отдыхая человеческой душой и драконьим телом, у теплого бока. Но человеческая жизнь требовала меня-девушку.

Иногда посещали мысли о том, что, может, остаться драконом… улететь на Плато, жить в пещере, купаться в ледяных озерах, кататься по заснеженным склонам гор. Потом вспоминались все радости двойной жизни, и желание отступало.

Клэй пытался настоять и обратиться рядом со мной, но я не далась. Еще не была готова к такому, для этого нужно было перейти какую-то границу доверия. Никто и никогда не видел, как я обращаюсь. Клэй хотел перейти эту черту, а я считала, что у нас и так слишком быстро все развивается.

Спорить он не стал и, пока мы шли к выходу с площадки, весело дурачился, кидаясь в меня снегом. Нашел, чем пугать ледяного дракона. Снег я ему возвращала, и Клэй злился. Только удачная попытка уронить меня в сугроб его удовлетворила.

– Клэй, – позвала я его, когда мы свернули на узенькую улочку, чтобы срезать путь, – за нами хвост.

– Вижу, – вздохнул он, тоже заметив охотника, который не очень-то и скрывался, следуя за нами.

– Госпожа Инеевая, – поравнявшись с нами, расплылся в улыбке Дамиан, – господин Сероглазый.

– А что, вас уже выпустили? – вырвалось у меня.

– Вашими молитвами. Вам ведь и в голову не пришло, что я не имею отношения ко взлому вашей комнаты? Прекратите, Вил, делать вид, будто все охотятся за вами.