Леди и наследство

Да я просто человек, я могу быть слабой и глупой, меня можно ранить или даже убить. И с этим знанием Эдварду и Эмме теперь придется учиться жить.

— Как бы то ни было, что со мною? — решила я перейти к более насущным вопросам.

Мануэль Де Ла Серта не мог причинить мне вред, просто не мог — и все тут. Да и будь моя одежда в беспорядке, это не оставили бы без внимания. И Де Ла Серта попросту убили. Эдвард или мой отец — невелика разница. Мануэль не идиот и не самоубийца, чтобы не понимать, какая кара настигнет он, если нанесет дочери лорда подобного рода оскорбление.

— Вероятно, вы просто переутомились, миледи, — не слишком уверенно произнес доктор, который не спешил приближаться к постели. — Я не обнаружил никаких признаков болезни. Вы просто спали.

Просто спала, стало быть…

— Благодарю вас, — проговорила я. — И теперь, раз уж со мной все хорошо, не могли бы вы оставить нас с братом наедине?

Доктор покинул мою спальню молниеносно, словно бы только дозволения и ждал, чтобы сбежать. Наверняка Эдвард извел бедного пожилого человека, пока я лежала без чувств.

Но я не могла вдруг взять — и заснуть безо всякой на то причины, подобные приступы слабости мне никогда не были свойственны. Усталость тут не при чем, хотя бы потому, что я не уставала. Чары? Нет, совершенно исключено, напасть на меня магически так, чтобы я ничего не почувствовала? Невозможно. Я слишком сильна и умела и не прозевала бы атаку, направленную на меня саму.

Или… Чай? Проклятый чай, такой приятный на вкус…

— Эдвард, — воскликнула я, рывком садясь на постели. — Мне нужен тот чайник, из которого разливали чай, когда я потеряла сознание. Нужна также моя чашка. И хорошо бы поговорить с прислуживавшей девушкой.

Стоило мне сделать глоток того замечательного чая, и тут же накатила слабость, а после я и вовсе заснула. Похоже я настолько расслабилась в собственном доме, что позволила напоить себя сонным зельем. Позор. Но чего ради кому-то меня усыплять?

Пили чай четверо, но уснула одна лишь я. Значит, зелье было только в одной чашке — моей. И кто же так "позаботился" о моем крепком сне? Служанка, о которой я толком ничего не знаю? Эмма? Кто-то из Де Ла Серта?

Но Эмма бы никогда не стала ничего подливать своей старшей сестре, я была уверена в ее любви и преданности. Мануэль и Теодоро? Тоже весьма сомнительно. Ведьм и колдунов они теперь явно опасаются, а ссориться со мной — сущее самоубийство. Разозли иберийцы меня — кто встанет на защиту Мануэля Де Ла Серта, когда колдун в очередной раз явится по его душу?

— Тебя опоили? — поразился Второй, едва не лопаясь от смеха. — Тебя? Кто способен на такое, Ева? Ведь ты на вкус и запах распознаешь любое зелье, любую траву. Даже тетя Шанта не смогла бы обвести тебя вокруг пальца. И тут ты заявляешь, будто тебе подлили сонное зелье?

В самом деле смешно, что поделать. Кто-то да смог справиться с самой леди Евой Дарроу, Черген, сумевшей овладеть всем искусством колдовства, которому могли ее обучить.

— Однако, Эдвард, мне действительно подлили сонное зелье и теперь я ума не приложу, чего ради кому-то могло прийти в голову подобная дурная шутка.

Так не рискуют без весомого повода…

Брат глядел на меня с недоумением и растерянностью, не спеша выполнять указания.

— Поспеши, Второй, — поторопила я его. — Со мной все в полном порядке. А вот чайник и чашка нужны нам всенепременно.

Эдвард покинул мою спальню, а я заставила себя сесть на постели, несмотря на все еще не оставившую меня слабость. Если кому-то понадобилось, чтобы я лежала как сломанная кукла, без сил и желания бороться, то этого "кого-то" ждет разочарование и сильное — я заставлю себя воспрянуть и бороться с любым врагом, пуст даже это окажутся разом Король и Королева фэйри.

Вот так… Держи спину прямо, Ева Дарроу.

Словно вторя мои мыслям о дивных, ожило треклятое зеркало на стене, которое я так и не удосужилась приказать вынести из комнаты. Как же это смешно, вещь, призванная подпитывать женское тщеславие, в итоге оказывается источником опасности, лазейкой для существ из иных миров, существ коварных и жестоких, сама суть которых несет погибель людям.

Кто же почтил меня на этот раз? Снова Охотник? Или же Шут Благой королевы пожелал навестить дочь своих врагов? Или кто-то иной, незнакомый мне, решил вступить в затянувшуюся игру?

Я застыла, глядя на зеркало и ждала, когда появится лик очередного незваного гостя. По стеклу прошла рябь. Секунда — и отражение исчезло, словно его никогда не было и быть не могло.

Из зеркала на меня смотрела древняя старуха. Время высушило ее, лицо избороздили морщины, но при этом голова была гордо вскинута, плечи расправлены, а глаза горели огнем и силой. Я подумала, что волосы женщины наверняка белы как снег, но яркий платок скрывал их. Предо мной предстала цыганка, и с каждым мгновением крепла уверенность, что лицо это… слишком похоже на мое собственное.

— Ну, здравствуй, Звездочка моя, — донесся до меня голос старухи.

Тот самый голос.

Не зря волновалась тетя Шанта, не зря беспокоился отец. Ко мне искала пути моя прабабка, и дорогу она все-таки нашла. Эту ведьму даже смерть не могла остановить, и спастись от нее оказалось невозможно.

— Что же молчишь, девочка? Я Тшилаба. Ты моя кровь и плоть, могла бы и уважить прабабку, — усмехнулась старуха, не сводя с меня тяжелого немигающего взгляда.

Сможет ли она сейчас выйти из зеркала? Фэйри могли… Но фэйри не призраки, другая природа, другие правила… Одно понятно, она не пыталась проникнуть в мое сознание, однако, спасет ли это меня, если Тшилаба войдет?

Колени начали мелко дрожать, а после захлестнул стыд. Я дочь своего отца, я Дарроу, Дарроу не боятся.

— Ох ты, как перепугалась-то, — покачал головой призрак в зеркале.

Ее темный тяжелый взгляд продолжал меня буравить, и под ним становилось холодно, смертельно холодно. Она не спешила нападать, и от этого становилось еще страшней. Если нападают, хотя бы можно не думать и просто защищаться. Ожидание опасности всегда мучительно.

— А ведь так сильна, так горда, и что в итоге? Перед старухой обмерла, да еще и мертвой старухой, — продолжала насмешничать шувани.

Во рту пересохло, однако я заставила себя заговорить. Один Творец ведал, чего мне этого стоило.

— Я слишком хорошо знаю цену мертвой старухе, что передо мной, — скорее хрипло прокаркала, чем произнесла я. Сердце заполошенно билось в груди.

Тшилаба улыбнулась с невероятным довольством. Ей нравилось, что перед ней трепещут, хотя она и не упускала случая поиздеваться надо мной.

— Но с чего бы тебе бояться меня, Чергэн? — спросила ведьма, чуть подавшись вперед.

На миг показалось, что она вот-вот окажется здесь, в моей спальне, рядом со мной.