Леди исправляет прошлое

Глава 23

Радикально. Но мне нравится, что моя тюрьма будет разрушена.

Я прибавляю шагу, и тень приводит меня в спальню. Гостевую или чью-то я не знаю, но меня не особенно смутит платье с чужого плеча, лишь бы вид получился приличный. В спальне меня встречает горничная из неживых. Впрочем, я настолько привыкла к их обществу, что тёмная сухая кожа, напоминающая кожуру уже воспринимается всего лишь особенностью, как цвет глаз или волос. Коснуться я ещё морально не готова, прчём почему-то именно к коже. Кости скелетов у меня внутреннего протеста не вызывают.

Горничная в перчатках, раскладывает для меня сменное бельё, дорожное платье, на выбор три варианта, и я указываю на немаркое тёмно-зелёное с отложным воротником и широким поясом. Для меня находится и сумка, и зеркало на ручке.

— Оно в порядке? — уточняю я. Гельдерны могли налепить чары какие угодно и куда угодно.

— Жрица проверяла, леди Юджин, пожалуйста, не беспокойтесь. Мы бы никогда не предложили вам плохого.

Рыцарь дожидается меня в коридоре.

— Куда теперь? — уточняю я. — И слуги… Вы говорили, что их отпустят, но они ведь обречены погибнуть в окрестностях?

— Ближайший город в дне пешего пути, леди. Им позволят взять еду и немного денег. Первый Гельдерн, чьё сердце заставляли биться для этого дома до сегодняшнего дня вызвался тайно проводить слуг, ни хищники, ни твари их не тронут.

— Ясно.

— Вам пора, леди. Защита давно пала, а неразумные твари успокоились, вас не тронут. Открыть тропу безопасно.

— Леди, вам точно не нужно ручное привидение? — уточняет тень.

— Лоуренс мне не нужен.

— А я? — хмыкает тень. — Я буду полезна, леди. Я хорошо знаю столицу, могу порекомендовать вам по-настоящему достойную гостиницу, помочь не попасть в руки мошенников и в целом помогу устроиться.

Ценное предложение.

— Я буду признательна.

— Бросьте, леди, мне в радость. Но для начала позвольте заметить, что у вас нет документов, я имею в виду удостоверяющих ваш статус. Заселиться в приличное заведение будет невозможно, не говоря уже о чём-то большем.

— Я не знаю, где документы. Либо у герцогини, либо где-то здесь, в доме.

— Хм…

Тень стремительно бросается сквозь стену. Я провожаю её взглядом и про себя вздыхаю. Да уж, великая самостоятельная бабочка, даже такую очевидную вещь, как документы, упустила. А ведь стражи в столице могут попросить их предъявить. Что бы я делала? Вот-вот. Неприятно признавать, но на первых порах мне нужен кто-то, кто будет водить меня буквально за ручку.

Но я обязательно научусь. Учиться я умею.

Не проходит и пары минут, как тень возвращается. Вид у неё виноватый:

— Простите, леди, мы их съели.

— Надеюсь, было вкусно? — что ещё сказать? Не повезло. Но лучше так, чем если бы документы лежали у герцогини.

— Документы придётся восстанавливать, — с сожалением вздыхает тень. — Если обращаться в администрацию города, то придётся доказывать, что вы действительно Юджин Махаон, леди. Лучше восстановить документ через родителей или главу рода.

Родители?

Сложно…

Я понимаю, что они не смогли бы защитить меня от Гельдернов. Умом. А в глубине души я чувствую себя брошенной, будто, передав меня герцогине, от меня избавились, как от неприятной обязанности.

Почему они доверили ей решать мой брак, а не оставили последнее слово за собой? Потому что это условие герцогини или им было всё равно?

— Я не наврежу им своим появлением?

— Гельдернам сейчас не до вас, леди.

Я прикусываю губу.

Желанная встреча, которой я боюсь…

— Значит, к родителям.

Тень, колыхнувшись, приподнимается над полом ещё выше, стремительно усыхает, чернеет и падает мне на платье аккуратной брошкой-бантиком. Выглядит настолько непримечательно, что, ни знай я правды, ни за что бы не заподозрила, что безобидным украшением притворяется привидение.

Из любопытства я провожу по бантику пальцем — на ощупь напоминает керамику.

Рыцарь сопровождать меня домой не будет, и я в знак благодарности за то, что он оберегал меня и был готов защитить даже ценой своего существования, приседаю перед ним в глубоком реверансе. Рыцарь ударяет себя латной перчаткой в кирасу, по коридору прокатывается низкий гул. Я выпрямляюсь, и рыцарь отвечает поклоном.

Церемонное прощание окончено.

Я вывожу перед собой цепочку рун открытия тёмной тропы и алфавитными рунами указываю адрес — город, квартал, с точностью до улицы. Как указать номер дома, не знаю, да и сомневаюсь, что выходить прямиком в гостиную хорошая идея. Пальцы подрагивают. Не ожидала, что буду так робеть. В последний момент я дополняю цепочку — тропа откроется в Козлином тупичке. Чудо, что я вспомнила название закутка, где брат тайком от родителей, показывал мне стрельбу по мишеням из рогатки. В тупичке у меня есть шанс появиться незамеченной.

Пространство передо мной расходится, и я шагаю на тропу, не оставляя себе шанса передумать. Я передёргиваю плечами. По сравнению с прошлыми разами стало ощутимо холоднее, и серый туман, в котором скрываются тени и теряется тропа, прежде лениво висевший почти без движения, почти что бурлит, и тени заметны, их много.

— Иди, — торопит меня моя провожатая.

Бурлит около резиденции, дальше должно быть тише.

Иду. Иду сквозь вздохи и всхлипы, смотрю за вьющейся под ногами тропкой, и вскоре выхожу к просвету. Пространство расходится, и мне одного взгляда хватает понять — всё верно, я вернулась в родную провинцию.

Оглядевшись, я убеждаюсь, что в тупике никого, и вся его прелесть в том, что выходящие сюда стены домов слепые, в окно меня ни один случайный зритель не увидит. Крепче перехватив сумку, я выбираюсь из щели. Прохожих немного, но меня замечают. Угрюмая женщина в многослойной тёмной одежде со старой широкополой шляпой на голове останавливается и громко восклицает:

— Вот бесстыжая девка! На улице, посреди бела дня!

О чём она?

Спрашивать не хочется, и я пытаюсь обойти женщину.

— Я с тобой разговариваю! — вскипает она и тянет руку, явно намереваясь цапнуть меня за рукав.

Я уворачиваюсь и прохожу мимо. Женщина то ли невоспитанная грымза, то вовсе сумасшедшая. Если на улице таких много, то, возможно, не так уж и плохо, что юные леди без сопровождения не выходят и чаще всего смотрят на город либо из окна экипажа, либо из окна дорогой ресторации, где публика собирается исключительно приличная?

Родная улица, знакомые места…

Уже вечереет, и отец, наверное, уже дома. Мама тоже. Брат?