Леди-капюшон

— У тебя красивый овал лица, — проговорил он, любуясь, — и голос. Я чуть не кончил, когда услышал впервые, как ты поешь. Тебе понравилась гитара, которую я тебе купил?

Шокированная девушка посмотрела на Сида, не понимая, о чем он говорит. События дня проносились перед ее памятью с трудом, как картинки из прошлой жизни.

— Да. — Неуверенно ответила она, когда поняла суть вопроса. В большой комнате зловещую тишину огласил душераздирающий вопль боли. Вампиры пытали Бэд Лака.

— Я сначала хотел заказать красную, рад, что выбрал синюю. — Улыбаясь каким-то своим мыслям, прошелестел ей на ухо Сид. Безумие сквозило в его голосе и в том, как он думал и говорил. — Ты хочешь подарить ему быструю смерть? Споешь для меня еще раз? Или я буду срезать с него мясо как круги колбасы.

Диана до крови закусила губу и закрыла глаза, отчаянно сопротивляясь тому, что он просит. Однако с очередным криком, захлебывающимся чужой болью, слова сами вырвались из её охрипшего горла, когда она представила окровавленное лицо Бэд Лака с перебитым носом, харкающее легкими. Она запела сначала совсем тихо:

— Что ж, это был мой настоящий звездный час,...

Хотя я до конца не верил в это дело…

— Громче, Диана. — Сид присел на диван и усадил ее безвольное тело к себе на колени, запуская руки под прижатую к животу кофту. Ему доставляло удовольствие гладить ее в странных местах, он даже дотронулся до шрама на ее ноге, выглядывающего над сапожком.

— Меня манили высшим благом...

И ответом на вопросы

И толпой притворно-восхищенных глаз...

Сид принялся поглаживать себя ее рукой через брюки, с силой сжимая её едва сросшиеся пальцы.

— К чертям послал все, убежденья, что имел,

Я под дождем гулял и даже песни пел.

Пусть тот, кого ты должен победить,

Всегда любимец поражений,

Но только идиот решит, что мир вокруг него кружит.

Диана пела, переходя на рычание, едва сдерживая свою ненависть. Припев она прочитала речетативом, выплевывая каждый слог, словно очередь из автомата в лицо своему врагу:

Брось болтать языком не по делу!

Слеп, и глух, и не видишь суть разговора.

Твой примитивный ответ был неверным.

А ритм не сделал из тебя хорошего танцора!

Голос ее оборвался, когда Сид схватил Диану за горло, процедив сквозь зубы:

— Ты самое удачное мое творение, Диана, но не заблуждайся. Между творением и тварью небольшая разница. Я не потерплю непослушания. — Ледяные безжалостные глаза кололи ее кожу иглами, и девушка с трудом сглотнув, кивнула. — Что же еще в тебе интересного, девочка моя?

— У меня есть кое-что… интересное для тебя. — Бесцветно проговорила Диана, запуская руку в карман кофты. Сид поймал ее за запястье и вытащил одной рукой зажатый в ее ладони флакон духов, а другой - тряпицу, из которой вывалилась восьмиконечная звезда ордена.

— Духи я не люблю. А это что? — Хмурясь уставился он на аусеклис. Подняв, упавшую звезду с подпаленной лентой, он перевернул ее и прочел имя. Лицо Сида в раз изменилось и помрачнело, уродуя его и так бездушный взгляд асимметрией теней под глазами. — Где ты это взяла?

Собрав в это движение всю силу воли, Диана подняла флакон к его лицу и собиралась нажать на дозатор, облив ядовитой кровью лицо мерзавца, однако в этот момент Сид резко ударил ее по запястью.

— Я же сказал, не люблю духи. — Факон выпал из дрожащих рук и разбился вдребезги, разметав содержимое по полу. Диана застыла, раскрыв рот, чувствуя как восставший из мертвых последний шанс на их спасение только что разбился на розовые осколки.

— Я спросил, где ты это взяла?! — Вставая с дивана, поправляя брюки, жестко спросил Сид.

Глядя ему в глаза снизу вверх, Диана опустилась на колени перед осколками и, схватив куски мокрого битого стекла, вонзила их ему в ногу. Острый осколок прошил ее ладонь и порвал штанину Сида, и тот наотмашь влепил ей пощечину, отправляя на пол. В потемневших глазах Дианы, стояло разгневанное лицо ее мучителя. Сжимая ладонь с куском стекла, торчащим из под кожи, она вскочила на ноги и бросилась на Сида, пытаясь воткнуть осколок ему в шею.

Её руки не достигли цели, и она подалась вперед всем телом и вонзила зубы ему под кожу, острыми маленькими клыками, разрывая горло.

Сквозь истеричный безумный смех, удивленный вампир, издал булькающие звуки из гортани, а изо рта у него полилась кровь.

— Молодые, как мы с тобой, обычно заражаются за минуты, так ты говорил? — Отплевываясь прорычала Диана, роняя капли крови с подбородка на грудь. Сид, широко раскрыв глаза, схватился за горло и захрипел, затыкая дыру в шее ладонью.

Чувствуя боль в груди и в легких, Диана сползла на пол. Не желая равнодушно наблюдать за гибелью злодея, кутаясь в кофту, она побрела в комнату пыток, где надеялась найти Бэд Лака. Но к батарее были пристегнуты три подручных Сида, а Бэд Лак уже спешил, к ней со своей курткой.

Большую разгромленную комнату с двумя трупами и следами кровопролития, заполнили незнакомцы, и в дверях на лестнице Диана увидела… отца.

Покрытую кровью, с перебинтованной рукой, ее завернули в чьи-то вещи и передали перепуганным родителям. Между хмурыми вопросами отца и истеричными причитаниями матери, она пыталась рассмотреть Бэд Лака, но тот убедившись, что она относительно цела, а главное, жива, отправился беседовать с прибывшими вампирами.

— И весь товар сгорел? — Услышала она обрывок фразы. — И как я это объясню, Догхантер. Ты просто месторождение проблем. Не пачкай меня своей кровью, я только что забрал из химчистки эту рубашку…

Тело Сида сфотографировали и вынесли наружу в пакете. Он так и умер, прижимая руки к горлу, а его подручных принялись допрашивать следователи Владыки Хайтауэра.

На следующий день, Диана проснулась на рассвете. Она спала с родителями на кровати в их комнате в общежитии, впервые не чувствуя жажды вцепиться им в горло. Теперь ее голод рядом с людьми был другим, похожим на неутихающий зов изнутри. Как будто ее внутренний голос стал животным, или она неожиданно открыла звериную часть своей души. И днем он был слабее, чем ночью.

Впервые за много дней, она вышла под солнце, прикоснулась к зеленым листьям, просвечивающим сквозь свои фотосинтезирующие прожилки яркие слепящие лучи. Девушка полной грудью вдохнула и с наслаждением выдохнула. Она отправилась на причал и среди утлых домишек на берегу, выбралась к пепелищу, едко пахнувшему горелой масляной краской и паленым пластиком. Стоя в одиночестве среди того, что осталось от домика, в котором они с Бэдом ночевали, она вдруг представила, что больше никогда его не увидит.