Леди-наследница

Почувствовав, что вновь владеет собой, Гидеон направился к Уиннифред и странного вида собаке. При более близком рассмотрении оказалось, что у собаки приплюснутая голова, болтающиеся уши и короткий торчащий хвост. Коза. Огромная коза, на его взгляд, совсем на козу непохожая, которая безмятежно сидела в траве, наблюдая за Уиннифред и сочувственно слушая ее жалобы. Или, быть может, она просила что-то лежащее у нее в кармане, предположил Гидеон.

— Козы умеют просить? — крикнул он ей.

Уиннифред коротко оглянулась через плечо, после чего подняла лежащую на земле жердь себе на колено, что определенно выдвинуло лишний практический аргумент в пользу брюк.

Прежде чем он дошел до нее, она с помощью ноги и обеих рук подняла жердь между двух поперечных жердей. Упрямая, подумал он, или настолько привыкла делать все сама, что ей даже не приходит в голову попросить о по мощи. Она полезла в карман и вытащила салфетку, полную объедков.

— Клер умеет, — ответила она, бросив еду козе, которая жадно проглотила все, прежде чем вновь обратить на хозяйку свои умоляющие глаза.

Он прислонил трость к забору и оперся бедром о перекладину.

— Вы сегодня совершили очень добрый поступок по отношению к своей подруге, — сказал он ей, главным образом потому, что Уиннифред необходимо было это услышать.

Она пнула ногой камень и нахмурилась, когда тот покатился в траву.

— Не очень-то любезно я это сделала.

— Не очень любезно, верно, но тем не менее. — Он наклонил голову в попытке поймать ее взгляд. — Неужели будет так уж ужасно провести несколько месяцев в Лондоне?

— Да.

Абсолютная убежденность в голосе заставила его выпрямиться.

— А вы когда-нибудь бывали в Лондоне?

— А разве у вас не бывает чувства, что вы не хотите чего-то, чего никогда раньше не делали?

— На ум приходит только смерть.

Уголок ее рта дернулся кверху.

— Не совсем то, что я имела в виду, хотя, пожалуй, принцип тот же.

Он в задумчивости откинул голову.

— Мне не хотелось бы унаследовать титул, — решил он. — И не просто потому, что я люблю своего брата, а его кончина была бы необходимым условием для данного события. Просто не хочу этого бремени.

— А разве это так ужасно — быть маркизом? — в свою очередь, поинтересовалась она.

— Да, — усмехнувшись, ответил он. — Без сомнений, да. Земля, люди, политика — все и вся требует твоего времени и безраздельного внимания. Я мог бы назвать несколько вещей, которых желал бы еще меньше — например, вышеупомянутая смерть, — но это был бы очень короткий список.

Она понимающе кивнула, и он подумал, какая это редкость среди знакомых леди. Леди обычно считают титул одним из величайших подарков судьбы, а приобретение оного — одним из величайших достижений. Надежда избежать титула, разумеется, была бы воспринята как одна из величайших глупостей.

Некоторое время они постояли молча, пока Клер, которой явно наскучило сидеть в траве, не встала со своего места. Уткнувшись носом в ногу Гидеона, она громко фыркнула.

— Не обращайте внимания на Клер, — рассеянно сказала ему Уиннифред. — Она ведет себя так со всеми, кто ей нравится. Хотя, если честно, она ко всем чувствует расположение.

— Ясно. — Он нахмурился, глядя на козу, несколько озабоченный тем, что она может выразить свою внезапную любовь к нему убедительным укусом. — Интересное имя для козы — Клер.

— Гм. Противную жену викария зовут Кларисса.

Он слегка тряхнул ногой в попытке отодвинуть свою новую подружку.

— А Люсьен, о котором вы тут упоминали?

Возможно, это простое совпадение, что его брата тоже зовут Люсьен, но Гидеон в этом сомневался.

Уиннифред криво улыбнулась:

— Наш теленок — точнее, теленок нашего соседа, поскольку он за него уже заплатил.

Он подумал, с каким удовольствием сообщит своему брату, маркизу, о его тезке.

— Изобретательно.

— Не слишком, — призналась она. — У нас бывает только по одному теленку в год, и их покупает наш сосед мистер Макгрегор. Мы называем всех бычков Люсьенами, чтоб не привязываться… ну, вы понимаете.

— Прекрасно. Не думаю, что кому-то из них удалось избежать кастрации?

— Ни одному.

— Как я и сказал, изобретательно. — Он оглядел поле. — А где-нибудь здесь нет Гидеона, о котором мне лучше узнать заранее?

На этот раз, когда она отвечала, лицо ее освещала веселая улыбка, а в янтарных глазах плясали чертенята.

— Нашу корову зовут Гидди. Таких больших титек, как у нее, вы никогда не…

Она замолчала, когда он расхохотался, и склонила голову набок.

— Вам неприятна мысль быть маркизом, но вы ничуть не против, что в вашу честь названа корова. Не знаю, считать это похвальным или нелепым.

— Нелепость — отличная вещь, — отозвался он, все еще посмеиваясь. — Обычно недооценивается и не замечается. И тем не менее ее можно найти почти в любой ситуации. Даже в самых безрадостных обстоятельствах часто содержится та малая крупица юмора, которую мы клеймим как нелепость — война, политика, — он подмигнул ей, — лондонские сезоны. Какое утешение — знать это. И талант — быть способным ее увидеть.

Иногда, подумал он, это единственное, что стоит между человеком и отчаянием. Встревоженный направлением своих мыслей, он оттолкнулся от забора и ухватил свою трость.

— Что ж, утро чудесное, но мне надо сделать в городе кое-какие дела. Не думаю, что у вас есть фаэтон или что-то вроде него…

Она фыркнула при упоминании фаэтона.

— За конюшней стоит одноконная телега, но сомневаюсь, что она все еще в рабочем состоянии.

— А если да, вы со мной поедете?

— Спасибо, нет. У меня есть свои дела.

— Как знаете. Может, что-нибудь привезти?

Она качнула головой, но потом, очевидно, передумала.

— Я не должна… не должна, но… вы не подождете минутку? У меня в домике есть деньги и…

— С деньгами разберемся потом, — не дал ей договорить Гидеон.

Ей надо привыкать к тому, что кто-то другой покупает то, что ей нужно, но лучше приучать ее к этой мысли постепенно. От многолетней привычки почти полной независимости едва ли можно избавиться за несколько часов.

— Ладно, если вы не против. — Она пришла в радостное волнение, улыбаясь и в то же время кусая губу. — В витрине булочной миссис Мортон выставлены просто изумительные пирожные. Но там есть одно, которое мне хочется просто до смерти. Оно пышное, круглое и покрыто какой-то глазурью.

Она сделала попытку показать форму пирожного руками. Это ему совсем не помогло.

— А как оно называется?

— Понятия не имею, но, думаю, оно с какой-то начинкой — может, фруктовой, может, какой-то крем. — Она тоскливо вздохнула. — Очень надеюсь, что это крем.

Она никогда его не пробовала, дошло до Гидеона. Она хочет это пирожное так давно и так сильно, что вздыхает от одной лишь мысли о нем — а Уиннифред не произвела на него впечатления женщины, которая только и делает, что вздыхает по каждому поводу, — и, однако, ни разу даже не откусила ни кусочка. Какие еще удовольствия, большие и маленькие, были украдены у нее?