Леди не движется

– Ах, это Маккинби гостинчик принес.

– Само собой, ему ж надо, чтобы я побыстрей выздоровела.

– О, врач ответил, – радостно сообщил Макс. – Говорит, можно, даже полезно.

– Ладно, – вздохнула я и бросила ему два очищенных фрукта. – И убирайся. Я чертовски устала и хочу спать. Утром зайдешь, если поговорить невтерпеж.

Макс почему-то убрался.

…Через два часа меня разбудил взбешенный незнакомый доктор. Он вошел в палату, увидел очистки в миске и недоеденные фрукты, воскликнул:

– Ну я так и думал! Послушайте, дамочка…

– Хам, – сонно ответила я.

– Что вы себе позволяете?! Вы чуть не убили…

Я проснулась окончательно и села в постели.

– Что, Макс опять в реанимации? – будничным тоном уточнила я.

– И по вашей вине! Не нашли другого времени подлизаться к князю, да? Решили угостить экзотическими фруктами?

Я потерла глаза кулачками:

– Послушайте, подите-ка вон. Остыньте, а то следующим моим шагом будет вызов персонала, и вас отсюда выведут, даром что вы сотрудник. Я понятно объяснила?

Он вылетел за дверь. Однако через минуту вернулся, уже с моим лечащим врачом. Тот посмотрел на несчастные фрукты, потом на меня и мягким тоном спросил:

– Госпожа ван ден Берг, зачем вы угостили лорда ван ден Берга?

Мой обвинитель услыхал две фамилии, подозрительно одинаковые, и замер.

– Не угощала я его, – ворчливо парировала я. – Фрукты принесли мне. Макс пришел – не знаю, кто его отпустил бродить по больнице, потому что я из палаты не выходила, можете по камерам проверить, – стал выпрашивать. Я сказала – если твой лечащий врач разрешит. Он написал ему и получил разрешение. А теперь он в реанимации, а я виновата.

– Я не разрешал ему! – завопил врач. – Я не мог ему разрешить, и вы ничем не докажете, что я разрешал! Он не спрашивал меня, а если бы спросил, я бы ответил – ни в коем случае, особенно грейпфруты, особенно кларийские! Ка-те-го-рически запрещены! Они несовместимы с теми лекарствами, которые милорд Берг получает!

– А Макс сказал, что вы разрешили, – уперлась я. – Берете записи камер из моей палаты и убеждаетесь.

Врач скрипнул зубами:

– Хорошо. Положим, так и было. И вы, конечно, поверили, что я мог такое сказать?!

– Почему я должна не верить слову благородного человека?

Врач потерял дар речи. Постоял еще секунду, развернулся и ушел. Мой доктор сочувственно похлопал меня по плечу:

– Простите. Лорд Берг – сложный пациент.

– Спасибо, что просветили, – ехидно ответила я. – Вообще-то я была за ним замужем.

– Вот оно что, – кивнул мой врач. – Вы сможете уснуть сами, или я распоряжусь, чтобы вам приготовили успокоительный настой?

– Конечно, смогу. Лучше распорядитесь, чтоб меня до утра не будили. Особенно по любому поводу, связанному с лордом Бергом.

– Я понимаю, – усмехнулся врач. – Отдыхайте. Вас не побеспокоят.

Как ни странно, я действительно уснула мгновенно, едва осталась в палате одна.

* * *

Говорят, что хороший разведчик должен любить своего врага. Иначе он никогда не поймет его. Нельзя ждать, чтобы я когда-нибудь могла полюбить убийц, насильников и воров. Но в эти минуты я очень даже хорошо их понимала. По крайней мере, убийц.

Она не затыкалась ни на секунду, а я тихо мечтала убить ее. Каким-нибудь особо извращенным способом. У нее был пронзительный до звона голос, который каждым звуком отдавался в шишке на моем затылке. А еще она время от времени бралась рыдать. Еще я думала, что зря убийца грохнул оркушку. Надо было ее хозяйку. Мир от этого стал бы только лучше.

Миссис Ахири, хозяйка поместья «Белая гора». Хента София Ахири. Вышла замуж в двадцать лет за глубокого старика, через семь лет овдовела. Сейчас ей тридцать один. Детей нет. Делает вид, что ведет бизнес, оставшийся от мужа. В действительности всеми делами семьи заправляет Мэтт, его сын от предыдущего, но далеко не первого брака. С мачехой ладит, но та ненавидит его жену. Жена пасынка старше ее на два года. Миссис Хента Ахири полагала, что все происходящее – происки невестки. Когда она говорила о той, из большого тонкогубого рта летели капельки слюны. Август слушал с непроницаемым лицом, но отодвинулся от стола подальше – чтобы слюна не попала на него. Миссис Ахири требовала, чтобы Август взялся за расследование и очистил ее имя от ложных наветов.

Я незаметно написала Йену Йоханссону. Он ответил, что никто на эту гадюку не давил, да себе дороже давить на нее, а она просто услыхала, что в полицию для беседы приглашают ее пасынка Мэтта с женой. И помчалась к нам. Йена очень интересовало, возьмется ли Август за ее дело. Я ответила, что мой шеф, конечно, большой чудак, но на дух не выносит, когда в него плюют.

Миссис Ахири с надрывом повествовала, как была привязана к своей служанке-оркушке. Как ей теперь не хватает этой милой, незлобивой и искренней девушки. Послушать ее, так она клала оркушку спать в свою постель и кормила с ложечки, да еще и всю работу за нее выполняла. По ее словам, Дирга Та и думать не думала ни о каком гражданстве, равно как и о замужестве, работу в поместье обожала, и потому, что ей прекрасно платили, и потому, что там работал симпатичный садовник, к которому Дирга Та неровно дышала. Что интересно, никто не понукал ее говорить об оркушке, не тянул за язык. Мы с Августом оба молчали.

Практически без перехода миссис Ахири вдруг заявила, что знает, кто убил Диргу Та. Некий отвергнутый ухажер, какой-то забулдыга, который ногтя ее не стоил. Отомстил за невнимание. Услышал в новостной ленте про маньяка и подделался под него. Рассчитывал, что все поверят – маньяк, а кто подумает, что человек убил оркушку из ревности? А за его идею ухватилась еще и подлюка-невестка. Уж она-то теперь раздует пламя из искры, вот увидите, она еще скажет, что честнейшая миссис Ахири давала приют маньяку. А что? Не зря же труп какого-то подонка подбросили ей буквально под ноги. Ах, она так переживала, так переживала.

Время от времени миссис Ахири меняла тактику. Она начинала закатывать глазки и умильно намекать на общность наших интересов. Ну как же, мы ведь люди благородные, мы друг друга на клеточном уровне понимаем. Не то что эта дрянь, нищая выскочка, которой невдомек, как тонко организованы аристократы. На этой Танире, знаете ли, совершенно не с кем поговорить, все ужасно необразованные и грубые, вульгарные даже, и все еще вчера были какими-то торгашами. Я смотрела на нее и думала: она себя, что ли, благородной считает? При таком-то характерном внешнем виде?!

Хента Ахири была высокой, на полголовы выше меня, но при этом специфически тонкой, вряд ли толще моей ноги над коленом. Грудная клетка узкая, бедра плоские, мускулатура кукольная. Кожа идеально ровная, словно отполированная, равномерно покрытая слабым загаром. Зубы белые, аж в синеву. И бледная радужка. Ногти она залакировала, волосы, брови и ресницы сто процентов крашеные – а все потому, что они наверняка с заметным сиреневым оттенком. Мадам, похоже, таблеточный ребенок. В благородных семьях, даже обнищавших, детей так не выращивают.