Леди-послушница

– Вся жизнь битва. И пока не сдался – битва не проиграна!

Вот и сейчас, окруженный лордами и рыцарями, он толково и даже весело отдавал распоряжения: где назавтра установить баллисты, откуда начать атаку. Этот коротышка в длинной кольчуге и с привычным пучком дрока на шлеме стоял среди своих союзников, внимательно выслушивая каждого. Самый старый из собравшихся, Патрик Солсбери, был силен в оценке боевых порядков, Сомерсет с лету понимал ситуацию и находил те или иные препятствия, а барон Фиц Джилберт неплохо знал здешние края. Но рассмотрев все их предложения, Генрих оставлял выбор за собой. Сказал: не лучше ли им попробовать разбить стену из баллист, там, где ров обмелел и размыт? Многие лорды сочли это разумным.

Артур стоял в стороне, однако через какое-то время не смог не вмешаться:

– Прошу прощения, милорды, но если вы и впрямь собираетесь пробивать брешь в стене, то отчего бы одновременно и не начать штурм со стороны ворот? Это разъединит силы противника, а ведь в Бридпорте не так много людей. Понимаю, что обстрел с башен грозит нанести урон, но можно соорудить защитные мантелеты, благо что лес вон рядом, – указал он рукой. – Там же можно выбрать и дерево для тарана.

Его слова были встречены молчанием. Эти рыцари еще не привыкли к тому, что этот неведомый Артур из Шрусбери имеет такое влияние на Генриха. После того как он пленил барона де Траси, отношение к нему заметно изменилось в лучшую сторону, но все же многие считали его дерзким выскочкой. Впрочем, Артуру было плевать на их мнение: его интересовало, что скажет Генрих.

Но мысли принца было нелегко понять, когда нижнюю часть лица закрывал кольчужный клапан, а верхнюю – личина с прорезями и широким наносником.

– Как скоро могут прибыть корабли из Кента? – спросил он, не обращаясь ни к кому персонально.

Отозвался барон Фиц Джилберт:

– В любой миг, милорд. Надеюсь только, что шторм, – и он махнул в сторону ревевшего невдалеке моря, – принудит их задержаться. Здесь не такое побережье, чтобы можно было безопасно пристать.

– И море на моей стороне, – засмеялся Генрих. – Но, видит Бог, нам и впрямь не стоит тянуть с приступом. Так что совет хорош, – он повернулся к Артуру. – Пусть пошлют людей приготовить таран и спешно сплетают мантелеты.

Когда лорды разошлись, Артур пригласил принца в шатер, который установил для Плантагенета в центре лагеря, выбрав место в низине между холмами, где его не так трепал ветер. Вырыли канавы для оттока воды, соорудили настил из бревен и хвороста, сверху постелили шкуры, и только потом установили шатер. Подняв полог и войдя, Генрих оказался как бы в маленьком покое: воздух обогревали жаровни, на складном столике горела плошка с маслом, широкое походное ложе застелили овчинами, пусть и слегка отсыревшими, но мягкими из-за подложенных снизу сухих листьев и сена.

– Быть тебе стюардом при моем дворе, не иначе, – вымолвил Генрих, восхищенно оглядевшись. – Ты, Артур, любишь уют, как кошка, а с тобой и мне перепадает.

– Ну для начала мне бы было неплохо стать рыцарем, – напомнил Артур, принимая у Генриха шлем и тяжелый кожаный плащ.

Тот ничего не ответил, прошел к ложу и как был в доспехах, рухнул поверх овчин.

– Я так и буду спать – в доспехе. Чтобы быть наготове.

Артур с иронией посмотрел на принца. Бесспорно, тот был на удивление неприхотлив, но спать с таким количеством мокрого железа… В длинной кольчуге из клепаных двойных колец, да еще со стальными наплечниками, в кольчужных чулках и сапогах из твердой кожи. Да, выспишься тут… даже при всей выносливости юного Плантагенета.

– Вот что, милорд, так не годится, – он стал теребить Генриха. – Понимаю, что надо отдохнуть, но вы и так грязны и измучены после перехода, а я нагрел вам теплой воды, есть и душистое мыло. Да и какого черта!.. Вы принц или безродный наемник, у которого только и есть достояния что его кольчуга? И вы должны являть собою пример, выглядеть как должно, чтобы любой мог сказать: это вельможа, на которого я хочу походить, которому готов служить, ибо он лучший!

Генриху пришлось подчиниться требованиям своего любимца.

– И чего я тебя слушаюсь? – ворчал он, когда Артур рывком вынудил его подняться и стал отвязывать шпоры. – Я устал, и мне не привыкать к подобным боевым ночевкам. И все, что мне сейчас нужно, – это кружка пенного пива и благословение. Слышь, валлиец… или кто ты там. Я сказал – пиво. Приучили меня все же пить эту саксонскую бурду.

– Будет вам и пиво, и холодная ветчина, и жареный цыпленок. Все как полагается, но прежде приведите себя в порядок.

– Ну прямо заботливая нянька, – вздохнул Генрих, поднимая руки, чтобы Артур смог стащить с него кольчугу. – Моя мать была бы довольна, что подле меня есть человек, не позволяющий опуститься до уровня простого солдафона – как она порой меня называет. И при этом уверена, что однажды я надену корону Англии.

– Аминь. А сейчас давайте ополоснем руки перед трапезой, как прилично усталому претенденту на трон, – Артур дружелюбно похлопал Генриха по плечу.

Да, наследник императрицы Матильды сейчас смотрелся странно: он как-то косолапо стоял в длинной стеганой подкольчужнице, его давно не мытые побуревшие волосы торчали в разные стороны, будто у лесного духа Пака [103] , а еще мальчишеское лицо казалось темным и усталым, словно постаревшим. Да и в целом Генрих выглядел куда старше своего возраста. Это будило в душе Артура чувство жалости к нему – столько взвалить на свои юные плечи… однако это довольно сильные плечи. Когда они упражнялись на мечах, Артуру не единожды довелось почувствовать мощь этих рук. И все же у него оставалось ощущение, будто он старше Плантагенета и должен заботиться о нем.

103

Пак – в английской мифологии проказник-дух в виде коренастого человечка с длинными ушами и лохматой головой.

Разоблачив и обмыв Генриха, он подал поднос с едой и пивом и почти с умилением смотрел, как тот ест, между делом то продолжая строить планы завтрашнего наступления, то вспоминая мать-императрицу, то опять разворачивая карту и внимательно ее рассматривая.

В какой-то момент Плантагенет поднял глаза на стоявшего у откинутого полога Артура, который втирал в зубы смесь для чистки из мела и мяты.

– Как у тебя хватает сил, чтобы еще заниматься собой? Ну прямо изысканная леди из теплой башенки с камином.

Артур прополоскал рот и вернулся к принцу.

– Я воспитывался в монастыре, а монахи имеют привычку следить за собой. Так что для меня это стало каждодневным ритуалом. Вам тоже приготовить порошок и полоскание? Знаете, свежее дыхание и здоровые зубы – это совсем неплохо. И дамам нравится.

– Хватит одной зубочистки. Ну ладно, ладно, – буркнул он, видя, что Артур уже готовит для него чистящий мел с мятой. – Наверное, ты прав, и я могу оказать тебе такую милость.

– Себе, – уточнил Артур.

Позже, когда Генрих выплеснул остатки полоскания наружу, они какое-то время стояли рядом и слушали гул военного лагеря: где-то звенела походная кузня – чинилось снаряжение перед боем, у костров виднелись силуэты солдат, кутающихся от ветра в плащи. Над головой нависало тяжелое небо, затянутое темно-серыми с синеватым отливом тучами, и лишь там, где вдали раскинулось море, еще реяла неширокая багряно-розовая полоска, маленькая и робкая. Если примета верна, завтра день будет ясный.

Они обратили на это внимание: погожий день подойдет как для причаливания судов из Кента, так и для штурма Бридпорта. Сам город уже исчезал в синеватой мгле сумерек и выглядел просто скопищем кривых линий и зигзагов.