Леди Удача

— А эти черномазые (В начале 60-х годов такие понятия, как "политкорректность" были чужды большинству американцев) тут что делают? Пол решили помыть?

"Остроумную" реплику оценили — со всех сторон послышался гогот.

Музыканты невозмутимо выстроились на сцене, девушка подошла к микрофону — и тут Лорен поняла, зачем между залом и сценой натянута сетка. Стоило певице взять первую ноту, как в нее с разных сторон полетели огрызки и куриные кости.

— Пошла вон, макака черномазая, — заорал тот же пьяный голос.

— Не-ее, — громогласно возразил другой. — Пусть лучше к нам выйдет — я б ей вдул. Люблю шоколадок.

Девушка мужественно продолжала петь, и лишь слегка отшатнулась, когда в сетку перед ее лицом со скрежетом ударилась пивная кружка.

— Господи, да что же это? — растерянно выдохнула Лорен. — Зачем они?.. — Только теперь она заметила, что судорожно вцепилась Майклу в локоть, и отдернула руку.

Об сетку разбился помидор, брызнув на смуглянку соком. Девушка запнулась, попыталась начать заново — но не выдержала и под регот публики бросилась прочь со сцены.

— Я так не смогу, — представив себя на ее месте, жалобно сказала Лорен. — Просто не смогу.

Следующая певица пела под магнитофон, громко, но невнятно, при этом размахивала руками, извивалась и приплясывала, высоко вскидывая ноги. Тем не менее свистели ей куда одобрительнее, чем первой, да и мусора на сетку сыпалось меньше — возможно, публике понравились ее откровенные па.

— Сейчас допьем и пойдем отсюда, — сказал Майкл. — Или ты хочешь остаться посмотреть еще?

Лорен отчаянно замотала головой.

* * *

Пока Майкл догрызал последнее крылышко, Лорен незаметно спрятала в сумочку остатки лепешки, острой, но вкусной — не пропадать же добру. На сцене к тому времени выступал уже четвертый "конкурсант". Третий, молоденький комик, не продержался и двух минут, зато этот — в кожаной жилетке и с электрогитарой — едва начав петь, вызвал восторженный свист завсегдатаев.

Едва ли восхищение вызвал его нарочито хриплый громкий голос. Наверняка дело было в песне, представлявшей собой сплошной поток непристойностей. (В Глен-Фоллс за такие слова детям мыли рот с мылом. А тут — взрослый парень, при людях, при женщинах)

— Ну, пойдем? — расплатившись, сказал Майкл. Лорен встала и двинулась вслед за ним к выходу, но когда проходила мимо столика с тем же, из молодых да ранним блондинчиком, тот внезапно схватил ее за руку и дернул. Не удержав равновесия и вскрикнув, она приземлилась ему на колени.

— Куда ты торопишься, киска? — пьяно ухмыльнулся парень.

Последующие события отразились в ее памяти чередой коротких разрозненных картинок-вспышек, похожих на стоп-кадры в кино: вот Майкл с искаженным яростью лицом тянет к ней руку — а вот она уже стоит у стойки (как она там оказалась?), а Майкл на свободном пятачке перед ней сцепился с ее обидчиком.

Долговязый парень, сидевший за одним столиком с блондином, подскочив сбоку, замахивается на Майкла кулаком — она бросается вперед и остервенело колотит его сумочкой… и кто это так страшно визжит — неужели тоже она?

— Чумовая девка, — этот возглас снова сделал окружавший Лорен мир цельным.

Она стояла у стойки, прижавшись к ней спиной и обеими руками сжимая перед грудью сумочку. Перед ней, бок о бок, как лучшие друзья, стояли блондинчик с Майклом (О, господи, на что он похож — лицо все в крови) — левой рукой он сжимал правый локоть парня, тот, в свою очередь, держал его за левое предплечье.

Справа от них высился долговязый — растрепанный, с расцарапанной щекой. Это что — неужели она его так, сумочкой?

Все трое ошарашенно смотрели на нее.

Позади них, за столиками, люди тоже пооборачивались к стойке — хотя певец за сеткой продолжал изрыгать свои непристойности, но драка явно показалась им интереснее.

— Чумова-ая девка, — снова протянул кто-то рядом. Лорен обернулась — бармен, тот самый здоровяк с татуированными руками, чуть ли не с восхищением подмигнул ей

— Мы ухо'им, — медленно и невнятно сказал Майкл, — нам не нужн непр… ятности. — Отпустив блондинчика, протянул Лорен руку.

Она вцепилась в нее, как утопающий в спасательный круг, и быстро-быстро, опустив голову и ни на кого не глядя, вслед за ним засеменила к выходу.

* * *

Едва они оказались на улице и прошли десяток метров, как Майкл остановился, тяжело дыша, пошатнулся…

— Что с тобой? — испугалась Лорен. — Тебе плохо? — Не дожидаясь ответа, нырнула ему под мышку и закинула большую тяжелую руку себе на спину: — Обопрись на меня.

Расценила невнятное "А-а" как "да" и, подпирая его плечом, шаг за шагом повела дальше, к станции метро. Поначалу он еле шел, пошатываясь и тяжело наваливаясь на нее, но постепенно расходился и в метро вошел уже сам, без дополнительной опоры.

Лорен торопливо семенила рядом, заглядывая ему в лицо — выглядел он жутковато: левая половина лица измазана кровью из рассеченной брови, правая — синевато-бледная, глаза полузакрыты. И вообще вид такой, будто вот-вот упадет.

Заметив скамейку, она потянула его к ней:

— Давай сядем, — Он покорно двинулся в ту сторону, сел и откинулся на спинку. — Ты попить хочешь? — Не дожидаясь ответа, торопливо достала из сумочки полупинтовую бутылку с завинчивающейся пробочкой, полную воды.

— Успокойся… — медленно, но отчетливо произнес Майкл, — у меня от тебя в глазах мельтешит. — Попытался усмехнуться и болезненно сморщился; кивнул на ее сумочку: — Что у тебя там — кирпичи?

— Почему кирпичи? — не поняла Лорен. (Он что — заговаривается?). — Всякое разное, вещи… На вот, попей.

Он, морщась, сделал пару глотков — только теперь Лорен заметила, что у него еще и губа распухла и сочится кровью; вернул бутылочку, объяснил:

— Потому что ты этого парня своей сумкой шандарахнула так, что он чуть с копыт не слетел. — Покачал головой, усмехнулся здоровой половиной рта: — Честно говоря, не ожидал.

Что это — комплимент или упрек, она не поняла и не знала, что ответить, но, к счастью, вовремя подошел поезд.

Народу в вагоне почти не было. Майкл сел у окна, откинулся на спинку и закрыл глаза.