Леди в саване

Прояснив вышеупомянутый вопрос, собравшиеся приняли решение о созыве официального заседания Национального Совета в плазакской ратуше ровно через неделю и о приглашении на заседание воеводы Петра Виссариона. Было также решено поручить Верховному суду подготовить проект новой конституции по образцу конституции Великобритании и с учетом того, насколько ее положения соответствуют традиционной идее независимой власти у синегорцев.

Единогласным решением это неофициальное заседание членов Национального Совета затем было распущено.

Отчет о проходившем в Плазаке в сентябре, 9-го дня, в понедельник, первом заседании Национального Совета Синегории по вопросам о принятии новой конституции и о вступлении ее в силу с момента, который подлежит установлению

(Составлен монахом Кристоферосом, писарем Национального Совета)

Отложенное заседание состоялось своевременно, как и было запланировано. На заседании присутствовали все члены Совета вместе с владыкой, архиепископом, архимандритами плазакским, испазарским, домитанским и астрагским, канцлером, канцлером казначейства, верховным судьей, председателем Совета юстиции и прочими высшими должностными лицами, которые обычно приглашаются на заседания Национального Совета в случаях особой важности. Все присутствовавшие будут поименованы в полном протоколе, где приводятся ipsissima verba [113] различных высказываний, имевших место во время обсуждения рассматриваемых вопросов; то же обсуждение записывает скорописью скромный составитель сего краткого изложения, которое производится для удобства членов Совета и прочих.

113

Точные слова (лат).

Воевода Петр Виссарион, по просьбе Совета присутствовавший в ратуше, ожидал в зале для высоких должностных лиц, пока его не попросят войти в зал заседаний.

Председатель представил Национальному Совету вопрос о новой конституции, огласив ее разделы, разработанные Верховным судом, и после официального принятия конституции nem. con. [114] Национальным Советом от имени народа высказался в пользу того, чтобы предложить корону воеводе Петру Виссариону с последующей передачей ее господарю Руперту (официально Руперту Сент-Леджеру), супругу единственной дочери воеводы воеводины Тьюты. Это предложение тоже было горячо одобрено и принято nem. con.

114

Сокр. от nemine contradicente(лат.) — против нет.

Вслед за тем Председатель Совета, архиепископ и владыка, составив депутацию, направились испросить благосклонности воеводы Петра Виссариона.

Когда воевода вошел в зал заседаний, все члены Совета и должностные лица встали и несколько секунд хранили молчание, почтительно склонив головы. Затем, будто подчиняясь охватившему всех единому порыву, все одновременно выхватили свои кинжалы и замерли в ожидании, с оружием в руках, обращенным вверх острием.

Воевода стоял неподвижно. Он, казалось, был очень взволнован, но прекрасно владел собой. Только на несколько мгновений он утратил было выдержку — когда, вновь на удивление одновременно, все, кто был в зале, высоко вскинули свои кинжалы и прокричали «Да здравствует король Петр!» Затем, опустив оружие, вновь склонили головы.

Когда воевода Петр Виссарион полностью овладел собой, он сказал:

— Смогу ли я, братья мои, найти слова, чтобы поблагодарить вас и, в вашем лице, народ Синегории за оказанную мне сегодня честь? На самом деле это невозможно, и поэтому прошу вас принять мою благодарность такой, какая она есть, — да будет она измерена благородством ваших сердец. О чести, предложенной вами мне, не мог бы помышлять ни один человек, чей ум здрав, ни даже тот, чей ум захватило неудержимое воображение. Настолько велика эта честь, что я прошу вас, мужи с сердцем, подобным моему, и подобным моему умом, оказать мне еще толику вашей милости и дать немного времени, чтобы я мог все обдумать. Я прошу немного времени, потому что за сиянием этой новой для меня чести вижу холодную тень долга, пусть суть его пока еще неясна мне. Дайте мне час побыть в одиночестве — самое большее час, — если это не слишком задержит ход заседания. Возможно, мне и меньшего времени будет достаточно; как бы то ни было, я обещаю вам, что, как только у меня в мыслях созреет решение, я сразу вернусь.

Председатель Совета оглянулся вокруг и, видя склоненные в молчаливом согласии головы, почтительно произнес:

— Мы будем терпеливо ждать столько, сколько ты захочешь, и пусть Господь, управляющий всеми достойными сердцами, наставит тебя по Своей воле!

И тогда воевода в молчании покинул зал.

Со своего места у окна я мог видеть, как он шел размеренным шагом вверх по склону, поднимавшемуся позади ратуши, а потом исчез под сенью леса. Меня призывали мои обязанности, я спешил записать ход заседания, пока происходившее было свежо в памяти. Совет в полном молчании ждал, и никто не отваживался поинтересоваться мнением соседа — даже обменявшись с ним взглядом.

Почти целый час минул, прежде чем воевода вошел в зал заседаний неспешной и величавой поступью, какая стала привычна ему с тех пор, как годы, затрудняя движение, заставили его позабыть про стремительность, бывшую столь свойственной ему в юности. Члены Совета встали и стояли, все как один с непокрытой головой, пока он оглашал свое решение. Он говорил неторопливо, и поскольку ответ его ценное свидетельство для нашей страны и для его рода, я записывал за ним слово в слово, оставляя тут и там место для пояснений, которые позже и внес.

— Господа члены Национального Совета, архиепископ, владыка, господин председатель Совета юстиции и господин верховный судья, архимандриты, господа и мои братья, покинув вас и оставаясь в лесу, в одиночестве, я держал совет с самим собой и с Богом, и Он в Своей великой мудрости направил мои мысли к решению, которое с того самого момента, когда я узнал о вашем намерении, подсказывало мне сердце. Братья, вам известно — а иначе долгая жизнь прожита мною впустую, — что сердце и ум мои отданы моей стране, как и мой опыт и мой кинжал. И если все мое — для нее, зачем мне уклоняться от здравого суждения, пусть оно и противостоит моему честолюбию? Десять веков мой род неустанно исполнял свой долг. В давние времена мужи Синегории доверили моим предкам королевский сан, как и вы сейчас, потомки тех мужей, доверяете его мне. С моей стороны было бы низостью предать это доверие, предать хотя бы на йоту. А так бы оно и вышло, прими я корону, которую вы предлагаете мне, когда есть другой, более достойный. Не будь никого больше, я бы предался в ваши руки и слепо повиновался вашим желаниям. Но есть другой, другой, который уже стал дорог вам благодаря его свершениям и который теперь дорог мне как сын мой и возлюбленный муж моей дочери. Он молод, я же стар. Он силен, храбр и честен; мои же дни силы и храбрости, пригодной для дела, истекли. Я давно уже помышляю о том, чтобы мои поздние годы увенчались спокойной жизнью в одном из наших монастырей, где я все еще смогу наблюдать за водоворотом жизни и давать советы молодым и более энергичным умам. Братья, наступающие времена чреваты грозными событиями. Я вижу признаки этих времен повсюду. Север и Юг, старый порядок и новый, на грани столкновения, мы же находимся между ними. Да, верно, Турция, воевавшая тысячи лет, утрачивает свое влияние, но с Севера, оттуда, откуда распространяются завоевания, к нашим Балканам подступают силы мощнее и сплоченнее. Их боевой марш неудержим, и эти завоеватели, продвигаясь вперед, закрепляются на каждом отвоеванном клочке земли. Они надвигаются и уже почти поглотили районы, которые с нашей помощью были отвоеваны у Мохаммада. [115] Австрия у наших врат. Отброшенная назад ирредентистами Италии [116] , она объединилась с великими державами Европы и сейчас, похоже, неуязвима для противника вроде нашего государства. У нас осталась одна надежда — сплоченным фронтом балканских сил отражать наступление Севера и Запада, а также Юга и Востока. Но разве с такой задачей справятся старые руки? Нет, в этих руках должны быть сила и молодые соки; гибкий ум и крепкое сердце должны быть у того, кто отважится на подобное дело. Прими я корону, это только бы задержало осуществление того, чего требует настоящий момент. Какая польза ждать, когда тьма сомкнется надо мной и моя дочь станет королевой-супругой при первом короле новой династии? Вам известен этот человек, и из протоколов ваших заседаний я узнал, что вы уже хотели бы видеть его королем, который унаследует сан после меня. Так почему не начать с него? Он происходит из великой нации, для которой принцип свободы есть главный принцип, управляющий ходом вещей. Эта нация не единожды выказывала нам расположение, и несомненно, что англичанин, ставший нашим королем, привьет нашему государству дух свободы и обычаи, которые сделали его страну великой; он поспособствует восстановлению прежней дружбы между нашими государствами и даже возникновению новых отношений, благодаря которым в годину наших испытаний британский флот поспешит в наши воды, а британские штыки поддержат наши кинжалы. Мне известно, хотя об этом вам еще не объявлено, что Руперт Сент-Леджер уже получил подписанное самим английским королем разрешение выйти из британского подданства, а значит, он может сразу же просить гражданство у нас. Мне также известно, что он прибыл сюда с огромной собственностью, которая дает ему возможность укреплять наши военные силы на случай реальной угрозы. Он распорядился — и я свидетель этого — построить еще девять военных кораблей того же класса, что и судно, сослужившее столь славную для нас службу и одолевшее турок или пиратов — да кем бы они там ни были. Он занялся укреплением Синего входа на свои средства — и с таким размахом, что наша гавань вскоре не уступит Гибралтару и будет надежной защитой от австрийцев, собравших несметные силы в Бьокке-ди-Каттаро. [117] Он уже устраивает аэробазы на наших самых высоких горных вершинах — для использования военных аэропланов, которые строятся по его заказу. Это такие люди, как он, делают нацию великой, и я абсолютно уверен, что в его руках эта прекрасная земля расцветет и наш благородный и свободолюбивый народ станет жить в крупной державе мира. И поэтому, братья, позвольте мне, тому, которому дорог этот народ, его прошлое и будущее, позвольте мне просить вас оказать мужу моей дочери честь, уже предложенную вами вашему старому слуге. Что касается моей дочери, то я говорю и за нее тоже. Ее достоинство не будет ущемлено. Будь я королем, она, как дочь моя, стала бы принцессой. Но теперь она станет королевой при великом короле, и ее род — а это мой род! — будет процветать во славе новой династии.

115

Под этим именем в средневековой европейской литературе упоминается основатель ислама Мухаммед.

116

Сторонники партии, в конце XIX — начале XX в. боровшейся за присоединение к Италии пограничных земель с итальянским населением.

117

Итальянское название Которской бухты, принадлежащей ныне Черногории.

Братья мои, ради дорогой нам всем Синегории сделайте господаря Руперта, уже столь отличившегося перед вами, вашим королем. А меня тем самым сделайте счастливым — в моем монастырском уединении.

Когда воевода завершил свою речь, все, кто был в зале, по-прежнему молчали и продолжали стоять. Но было очевидно, что они согласны откликнуться на его просьбу. Председатель Совета верно истолковал общее мнение, когда сказал:

— Господа члены Национального Совета, архиепископ, владыка, господин председатель Совета юстиции и господин верховный судья, архимандриты и все присутствующие здесь, мы заблаговременно подготовили ответ воеводе Петру Виссариону из славного рода Виссарионов, удовлетворяющий его просьбу. Не так ли?

На что прозвучало хором:

— Да, так.

Он продолжил:

— Хорошо. Тогда не попросим ли мы господаря Руперта из рода Сент-Леджер, породнившегося благодаря браку с воеводиной Тьютой, единственной дочерью воеводы Петра Виссариона, прийти сюда завтра? И когда он будет среди нас, не предложим ли мы ему корону и королевский сан в Синегории?

Вновь прозвучало единодушное:

— Да!

На этот раз звук разнесся точно голос гигантского барабана, и засверкали выхваченные кинжалы.

Таким образом заседание было отложено на один день.

То же (продолжение)

сентября 10-го, 1907

Когда Национальный Совет собрался сегодня на заседание, воевода Петр Виссарион был в зале, но сидел в отдалении, так что его присутствие замечалось не сразу. После завершения необходимых формальностей прозвучал вопрос: находится ли в числе присутствующих господарь Руперт (мистер Руперт Сент-Леджер), за чем последовал ответ: ожидает в зале для высоких должностных лиц. И спустя минуту-другую он вошел в зал заседаний вместе с посланной за ним депутацией. Как только он появился в дверях, члены Совета встали со своих мест. Раздались бурные приветствия, засверкали выхваченные кинжалы. Мгновение он стоял молча со вскинутой вверх рукой, будто показывая, что хочет говорить. И когда это было замечено, в зале воцарилась тишина, он же произнес: