Леди Ю

Как и любой украинский политик, претендующий на долголетие во власти, Лазаренко обязан был найти общий язык с российским газовым монополистом.

Глава 7 Мини-юбка для динозавра

Отцом «Газпрома» был министр газовой промышленности СССР Виктор Черномырдин. Он раньше других почувствовал надвигающуюся угрозу своей отрасли и еще при Горбачеве «в порядке эксперимента» переименовал министерство в государственный концерн. При Ельцине концерн, как и положено, приватизировали, а Черномырдин ушел на пост председателя правительства, оставив наследником Рема Вяхирева – своего бывшего заместителя еще с министерских времен. С тех пор Вяхирев рулил «Газпромом» самовластно, не считаясь ни с кем, кроме Ельцина, которого, презирая в душе, все-таки побаивался.

Уже в 31 год ставший директором нефтеперерабатывающего завода, Вяхирев привык быть начальником. Люди, имевшие с ним дело, рассказывают о его грубости, самоуверенности, полном отсутствии пиетета к вышестоящему начальству. Среди своих он часто говорил о глупости всех правительств, с которыми ему приходилось работать. К министрам он предпочитал не ходить. На деловых переговорах старался подавить собеседника собственным величием. Низкорослый, надутый, с живыми, бегающими глазками, Рем Иванович был бы комичен, если бы не громадные средства, которыми он распоряжался. Если бы не сила характера. Если бы не доскональное знание отрасли. И если бы не власть, которую он излучал всеми фибрами своей начальственной души.

Врагами Вяхирева были российские реформаторы и международные финансовые организации. И те и другие требовали демонополизации газового рынка, т. е. расчленения его любимого детища. Премьер-министр Черномырдин помог выстроить жесткую оборону. Такого количества указов и постановлений, ограничивающих торговлю акциями, не было ни в одном российском акционерном обществе. Ну а контрольный госпакет акций оставался лично в управлении Вяхирева.

Вяхирев считал себя государственником и патриотом. Газовиков – редкими трудягами в спившейся и проворовавшейся стране, эдакой высшей кастой, собранной под его началом, чтобы наполнять бюджет живыми деньгами, не дать загнуться отечественным заводам и замерзнуть – населению. Любого, кто посягал на священную трубу, по которой газ перекачивался в Европу, он причислял к ворам. «Всегда есть жулики, – говорил он, – которые хотят на халяву отправить российский газ в Париж или Ниццу».

Внутри страны он был вынужден торговать газом по заниженным ценам. В СНГ – играть во внешнеполитические игры Кремля, шантажируя слишком самостоятельных российских сателлитов, но, в конце концов, отдавая им газ по бросовым ценам. Отыграться он мог лишь в Европе. Рем Иванович планомерно подсаживал на иглу российского газа европейские экономики, прежде всего немецкую. Впрочем, это тоже было частью государственной стратегии. Демократическая Европа должна была финансировать все всплески имперских амбиций России – от войны со свободой слова до войны в Чечне.

К Украине, через которую «Газпром» перегонял на Запад две трети своего газа, у Вяхирева, мягко говоря, отношение было непростое.

Украинскую независимость он, как и большинство россиян, считал историческим нонсенсом и происками американцев. Кроме того, Вяхирев прекрасно помнил, как в его министерские годы строился стратегический газопровод Уренгой – Помары – Ужгород – Западная Европа. В ответ на введение военного положения в Польше Рейган объявил о серии санкций против СССР, в первую очередь – о прекращении поставок нефтегазового оборудования, что должно было сорвать завершение главной стройки страны. Блокаду удалось частично прорвать, договорившись с Западной Германией о поставках труб в рамках контракта «газ – трубы». Но прокладывать газопровод пришлось своими силами, привлекая десятки тысяч комсомольцев, используя бесплатный, но бестолковый труд подневольных солдат и заключенных, вкладывая в строительство миллиарды бюджетных рублей.

Построили его не просто на энтузиазме – на геройстве и самоотверженности. В 1986 году Рем Вяхирев вместе с Черномырдиным открывал выставку в Историческом музее на Красной площади в Москве, посвященную последней великой стройке социализма. Россия была наследницей СССР, значит, и эта добытая потом и кровью советского народа труба оставалась частью полученного наследства. Труба была «наша», российская, тогда при чем здесь Украина с ее анекдотической независимостью? Украинцев, посягнувших на его трубу, Вяхирев считал наглыми ворами.

И все-таки выхода не было. Хотя киевские чиновники казались всесильному хозяину «Газпрома» болванами еще более безнадежными, чем свои, московские, с ними приходилось договариваться. К тому же любой посредник, любая граница, любой перевалочный пункт на пути «голубого золота» давал отличную возможность подзаработать и самим трудягам-газовикам. Не могли же они вкалывать в поте лица за просто так, в то время как другие обогащаются за их счет? И тут Рем Иванович с застарелой ненавистью опять вспоминал халявщиков, Париж и Ниццу.

Руководители государственного концерна создавали частные фирмы-посредники, которые, получая за бесценок газпромовский газ, становились центральными игроками на рынке СНГ и за его пределами. Контрольные пакеты акций этих фирм газпромовское начальство, делясь с начальством кремлевским, распределяло между собой, а в их руководящие кресла рассаживало родственников или верных людей. Другие фирмы, созданные по той же схеме, становились партнерами и подрядчиками «Газпрома». Вся эта разветвленная система функционировала не хуже магистральных газопроводов: ежегодно по ней прокачивались многомиллиардные суммы. Вяхирев, Черномырдин и прочие отцы «Газпрома» накопили к рубежу веков фантастические даже по российским меркам состояния.

Однако шальные миллиарды оказались ловушкой. Когда Путин со своей гэбэшной командой приступил к переделу собственности в стране, начал он именно с «Газпрома». Заработанные при Ельцине деньги стали отличным средством шантажа, и старая гвардия «Газпрома» вынуждена была безропотно отдать и контроль над концерном, и значительную часть личных капиталов.

На официальном уровне Москва и Киев не могли договориться о взаимных расчетах за газ. Поэтому к середине 1990-х на границе Украины и России встали частные газотрейдеры, чей бизнес, по сути, ничем не отличался от бизнеса КУБа. Газ приобретался у «Газпрома», передавался украинским предприятиям в обмен на их продукцию, продукция уходила за границу. Учитывая, что за российский газ тоже платили не деньгами, а товарами, трейдеры снимали тройной навар: продукция бралась у предприятий по бросовым ценам, отдавалась россиянам за газ втридорога (за откаты российским чиновникам и газовым магнатам), а излишки экспортировались по мировым ценам и за твердую валюту. Рентабельность такого бизнеса составляла сотни процентов, а промышленные предприятия фактически становились полностью зависимыми от поставщиков газа. По оценкам специалистов, 65–70 % газового рынка на Украине находилось в те годы в густой тени.

Самыми сильными украинскими газотрейдерами до прихода Лазаренко к власти были структуры молодого украинского олигарха Игоря Бакая – «Республика» и «Интергаз». Именно Бакаю принадлежит фраза: «Все зажиточные люди в Украине сделали свой капитал на русском газе». Определение «зажиточные» объясняется лишь скромностью олигарха. Цена вопроса исчислялась миллиардами долларов.

Идея Павла Лазаренко и Юлии Тимошенко, привыкших к днепропетровским масштабам, была элементарно проста. Они решили монополизировать рынок. Собственно, в расчете на это и была создана ЕЭСУ – корпорации предназначалась роль главного, а если удастся, то и единственного диспетчера русского газа на Украине.

Решение учредителей о реорганизации КУБа в ЕЭСУ было принято 24 ноября 1995 года. А 23 ноября 1995 года, т. е. за сутки до этого, в «Газпром» ушло официальное письмо государственной структуры – Укргазпрома – с просьбой заключать контракты на будущий год исключительно с ЕЭСУ. А еще через неделю Укргазпром сообщил всем областным администрациям Украины и крупнейшим промышленным потребителям, что в будущем году ЕЭСУ поставят в страну 20 млрд куб. м российского газа.

Четыре раза Вяхирев и его заместители, привыкшие работать с фирмами Бакая, обращались с официальными письмами к президенту Кучме и премьер-министру Лазаренко, требуя назначения на роль диспетчера концерн «Интергаз». Лазаренко был непреклонен и, заручившись поддержкой президента, все четыре раза отвечал отказом. В конце концов он победил. При помощи Юлии Тимошенко.