Леди Ю

От первой ее встречи с Вяхиревым зависело все, потому что вторая могла и не состояться. Времени на долгую артподготовку и тонкую психологическую игру у президента ЕЭСУ не было. Для завоевания Вяхирева требовалось средство простое, эффективное и бьющее наповал. Она его нашла: на встречу 36-летняя Юлия Тимошенко надела мини-юбку и высокие ботфорты.

Спустя годы она с удовольствием вспоминала: «Я была моложе, и мне нравился такой стиль одежды. Рем Иванович немножко удивился – разве может кто-нибудь в такой одежде предложить что-нибудь серьезное? Он отнесся ко мне с отеческой иронией – внимательно прочитал письмо, в котором я предлагала новую схему расчетов за российский газ, и подписал его. Через полгода я вновь была у него. За это время наша схема заработала, и с ее помощью ЕЭСУ удалось то, что не удавалось до этого ни одному премьер-министру Украины. Российский газ оплачивался. Но на эту вторую встречу я уже нарядилась, как комсомолка советских времен, чуть ли не галстук повязала. Рем Иванович представил меня своим коллегам – уважаемым и опытным людям, которые создали в свое время советскую газовую промышленность, и на их глазах пожал мне руку. Он признался, что полгода назад не верил, что его резолюция на моем письме принесет такие плоды».

Юлия Тимошенко стала частым гостем у Рема Вяхирева. Все спорные вопросы она решала непосредственно с ним. Рассказывали, что однажды Вяхирев выгнал из кабинета правительственную украинскую делегацию, согласившись разговаривать только с Юлией, причем наедине. По утверждению Кучмы, Вяхирев как-то потребовал от него убрать Лазаренко из газовой отрасли, назвав последнего бесчестным типом. А про Тимошенко глава «Газпрома» не сказал ни одного худого слова. Даже после того как ее начали травить, он не захотел принимать в этом участие. Самодовольный, властный, часто вздорный и несправедливый, Рем Иванович вел себя с Юлией Тимошенко по-мужски достойно. Вспомнит он про нее и много лет спустя, незадолго до смерти, в сентябре 2012-го, давно уже отставленный со всех постов. В первом после десяти лет молчания интервью русскому Forbes Вяхирев с грустью обмолвится: «Юлю они зря посадили…» Хотя тут же добавит с чувством неутоленной ненависти к украинским партнерам: «Они все там воруют, поэтому надо как-то договориться, что государству, что себе. Просто у них координатора нет хорошего». И засмеется, радуясь удачной шутке.

Первый контракт с «Газпромом» предусматривал поставку 24,2 млрд куб. м газа. Этот объем покрывал почти треть годового потребления страны и обеспечивал практически весь ее индустриальный восток и частично центр. Цена контракта поражала воображение – $2,11 млрд.

По утверждению швейцарской прокуратуры, а потом и обвинителей на процессе в Сан-Франциско, Лазаренко, находясь у власти, получил от Юлии Тимошенко в общей сложности $72 млн. Сама Тимошенко факт взятки категорически отрицает. Но можно ли представить себе, что она играла по другим правилам, в отличие от всех остальных? Что свидетель Кириченко слышал разговор Лазаренко с какой-то другой Юлей? Что Тимошенко была единственным предпринимателем, которому удалось получить едва ли не самый лакомый кусок рынка, ни с кем не делясь? Трудно.

Зато очевидно другое. Размер инкриминируемой ей взятки не идет ни в какое сравнение с масштабами деятельности ЕЭСУ. Эти $72 млн для концерна Тимошенко были суммой если не смешной, то уж во всяком случае не запредельной. Ясно также, что высшей точки своего могущества концерн достиг к началу 1997 года, т. е. на пике карьеры Лазаренко, а закат начался с момента отставки премьер-министра.

Бизнес украинских олигархов кто-то метко назвал «ситуативным». Заниматься одним направлением считалось рискованным – слишком легко отнять. Поэтому хватались за все, что только можно было взять под контроль. Газ был стартовой площадкой для целого конгломерата предприятий, стремительно приобретаемых Тимошенко. Главной пружиной роста концерна стала наркотическая зависимость от газа самых разных отраслей украинской индустрии. В обмен на газ ЕЭСУ получали векселя заводов за 50–70 % стоимости, меняли менеджмент и со временем становились их собственником. Так из чисто энергетического концерна ЕЭСУ постепенно превращались в многопрофильного монстра, владеющего трубными заводами, металлургическими и горно-обогатительными комбинатами… Рекламный буклет корпорации того времени повествует о двадцати промышленных и коммерческих структурах, научно-исследовательских институтах, венчурных фирмах, авиакомпании и двух банках. Ее деятельность была связана с 2500 предприятиями по всей стране. Всего за два года работы обороты ЕЭСУ достигли $10 млрд.

Таких темпов роста не знал бизнес ни в одной стране с реальной рыночной экономикой. Впрочем, ЕЭСУ к рыночной экономике не имели ровным счетом никакого отношения, как и его российский партнер «Газпром», да и все остальные постсоветские монополисты. Корреспондент «Известий», склонный к банальным формулировкам, назвал ЕЭСУ «государством в государстве». В киевском «Зеркале недели» появилась публикация под забавным заголовком «Украина вступила в ЕЭСУ».

Становясь «государством в государстве», постсоветские экономические монстры воссоздавали саму суть рухнувшей империи. Они были предельно агрессивны со слабыми игроками рынка, пожирая их или ставя на колени. И были так же иерархичны и столь же бестолково организованы, как и советские отраслевые министерства, поэтому неповоротливы и неэффективны. «В стенах ЕЭСУ, – вспоминает один из сотрудников Тимошенко тех лет, – пафосный дух обкома КПСС был смешан с бесшабашностью и лихостью фирмы середины 1990-х. Например, рядовые сотрудники без приглашения не могли пройтись по президентскому этажу. Там на рецепции сидели серьезные хлопцы из “Титана” с автоматами».

Постсоветская экономика напоминала «Парк юрского периода» – отрезанный от цивилизованного мира заповедник мамонтов, птеродактилей и динозавров. Эти концерны-монстры были бы обречены на вымирание, если бы в стране всерьез начались экономические реформы. Но реформы не начинались.

Туловище каждого из этих динозавров было связано длинной шеей с маленькой безмозглой головкой государственного управления. Другой экономики, кроме советской, государственные служащие не знали, да и знать не хотели. Живущие на деньги этих монстров чиновники были рады уже тому, что советские заводы опять задымили своими остывшими за годы независимости трубами. Экономика худо-бедно приходила в себя после развала империи.

Отношение общества к этим, на скорую руку сколоченным концернам-гигантам было не сплошь негативным. Уставшие от хаоса и безработицы люди с надеждой поглядывали в их сторону. Журналист «Киевских ведомостей» писал: «Можно ругать, ненавидеть, завидовать подобным компаниям, но нельзя не признать, что у их хозяев хватило ума, компетентности, успеха, связей и наглости создать формы и мышление, абсолютно приспособленные к нашей агрессивной налоговой, финансовой, социальной среде». Ему вторил автор «Рабочей газеты»: «Корпорация ЕЭСУ, наверное, единственная в украинской промышленности структура, которая не на словах, а на деле не дает встать на колени отечественному товаропроизводителю и помогает ему».

В начале 1997-го Юлия Тимошенко контролировала 25 % украинской экономики. Состояния украинских олигархов Ахметова, Пинчука и Коломойского позже, возможно, превосходили состояние Тимошенко, и обороты их фирм были масштабнее. А уж российские олигархи были намного богаче своих украинских коллег. Но ни один украинский, ни один российский олигарх, да, может быть, вообще ни один в мире предприниматель, за исключением разве что нефтяных шейхов Персидского залива, не мог похвастаться, что единолично контролировал четверть экономики своей страны.

По понятным причинам Юлия Тимошенко никогда не рассказывала журналистам и финансовым органам о размерах своего личного состояния, сколоченного за два года короткой, но чрезвычайно бурной истории ЕЭСУ. Ни в списках американского журнала Forbes, отслеживающего самые крупные частные капиталы в мире, ни в списках польского Wprost, составляющего подобные списки для Восточной Европы, имя Тимошенко ни разу не появлялось. Оценки журналистов противоречивы и недостоверны – от $2,5 млрд, которые называли украинские источники в конце 1990-х годов, до $6 млрд, о которых писала британская Times в 2005 году.

Коллеги-политики еще щедрее. Лидер Прогрессивной социалистической партии Наталия Витренко публично оценила состояние Тимошенко в $12 млрд. Ну а самым щедрым на сегодняшний день остается Виктор Янукович. Рассказывают, что в 2011 году в разговоре с докучливой Ангелой Меркель, которая уговаривала его выпустить Тимошенко из тюрьмы, президент Украины предложил канцлеру Германии заплатить за леди Ю выкуп в размере $7 млрд. Половину той суммы, что, по оценкам Януковича, вывезла Тимошенко в ЕС. Даже привыкшая ко всему Меркель потеряла дар речи, а потом просто перестала общаться со своим украинским коллегой.

Официальной информации нет. Поэтому допустимы любые, самые смелые фантазии. Ясно, что Юлия Тимошенко – человек очень богатый. Понятно, однако, и то, что за время работы на посту президента ЕЭСУ деньги как таковые постепенно перестали играть для нее решающую роль. Их достаточно, и новые средства на общих масштабах состояния уже не очень и сказываются. Где-то здесь, видимо, и проходит существенная грань между олигархом и самым успешным предпринимателем. Ты по-прежнему готов рисковать за игорным столом постсоветской экономики, но мотивация уже другая. Четверть национальной экономики пульсирует в твоих руках. От девочки из Дома таксиста зависит 2 млн рабочих мест на Украине. Ты – акула, волк, крокодил. Строитель, архитектор, творец…