Ледолом

Но разве мог начштаба покинуть незнакомый чердак, тем более после моего взахлёб рассказа о толстенных дореволюционных книгах за оконными стёклами (которые он и сам увидел) загадочного дома, похожего на крепость, не обследовав его? Мне тоже стало интересно и заманчиво убедиться в том, что может находиться в чердачной тьме. Может, такие же фолианты-сундуки. Полные царских законов. Но имеем ли мы право взять их, если обнаружим? Ведь это не личная сарайка. Посоветовавшись, решили, что только посмотрим и всё оставим на месте. Иначе, вполне вероятно, наши находки могут расценить как кражу. А этого мы не можем допустить. Они не ничьи, а кому-то принадлежат. А мы не воры. Разыскиваем ненужное другим, брошенное.

— Юр, тебе не кажется странным, что вертушка была закрыта изнутри? Как это кому-то удалось сделать и наружу выбраться?

— Ума не приложу, — признался я. — Надо подумать.

— Будем рассуждать логически: её, например, лезвием ножа повернули, перед тем как по приставной лестнице, предположим, спуститься с чердака. Второй вариант: с чердака есть проход, через который можно проникнуть в «сундук». Вперёд, Юр! «Логику» изучай. Шерлок Холмс, знаешь, почему успешно разгадывал самые запутанные преступления? Потому что пользовался логикой, наукой правильно мыслить. Вот давай и покумекаем. По законам этой самой логики.

— Я постараюсь, — горячо ответил я.

— Начнём вот с чего: я видел в щёлку, что вертушка зафиксирована горизонтально. И прижата плотно к стенке. Значит, довод в пользу того, что дверцу закрыли изнутри. Каким образом человеку, закрывшемуся на чердаке, из него выбраться? Ответ напрашивается один — удалился он через отверстие в потолке. Логично?

— Логично.

— Ищем. Свечку не предусмотрели. А у мамы есть две — для молитв. Можно было отломить половину. Но всё равно будем искать. Открой-ка настежь дверцу, всё светлей будет. Хотя и так видно: голубочки здесь не жили никогда. К сожалению.

Рассуждая, мы осторожно продвигались внутрь по колючему шлаку, насыпанному вровень с балками. В середине чердачной площади, разделённой двумя массивными печными трубами, не в центре, а чуть справа, мы наткнулись на заполненный пылью квадрат метр на метр. Это углубление находилось над местом, где снаружи располагалась сень на витых кованых столбиках, то есть приблизительно над дверью.

— Вот он, — почему-то шёпотом сообщил Вовка, и мы принялись выгребать пыль из квадратной рамы, сбитой из досок. Очистив площадку от слежавшейся пыли, мы в полутьме разглядели крышку люка, но без кольца или ручки. И отверстий, в которые можно вставить крюки для поднятия её.

— Вот и искомое, — произнёс Вовка. — Логика — великая вещь. Обязательно изучи, Юр. [20]

Я, к стыду своему, «Логику» никогда не читал, и начштаба ещё раз подтвердил, насколько он более знающий. Теперь я не сомневался, что в ближайшее время изучу эту полезную науку досконально. Эта наука, оказывается, дореволюционная. Будет, о чём спорить с пацанами, когда освою её.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивился я.

— За прожитые годы, Гер, можно при желании кое-что узнать и кое-чему научиться. За несколько-то лет. Я по Валеркиным метрикам числюсь. Хотя у меня и свои сохранились.

20

Уже находясь в концлагере, я припомнил этот разговор и попросил маму, чтобы она приобрела и прислала мне учебник «Логики». Сколько раз мне впоследствии приходилось бороться со всяким шакальём за него — им бумага требовалась для изготовления игральных карт. И всё-таки мне удалось сохранить и освоить учебник. Он и сейчас хранится в нашей домашней библиотеке.

— Ты же меня уверял, что всего на год старше меня? — удивился я. — А сейчас говоришь…

— Дай честное тимуровское, что не проговоришься никому, даже матери родной?

— Честное тимуровское! — выпалил я.

— Пришлось перепутать даты, — сказал Вовка. — Зато работать за маму разрешили… Как взрослому. По Валеркиным метрикам.

Это слово я услышал впервые.

— А что это такое?

— Свидетельство о рождении. Ладно, хватит об этом. Займемся делом. Чует моё сердце, здесь что-то таится. Стоит порыскать.

— Наверное, к люку подведена лестница, — определил начштаба. — Это логично. И люк можно открыть только из нижнего помещения. Если б было посветлее, мы бы обнаружили шарниры. В какую сторону они закреплены, в ту сторону он и открывается — вверх или вниз. Но сейчас здесь ничего не разглядишь. То ли на засов с замком, то ли просто на шпингалеты. Откроем и нырнём, а?

— Ты, Вовка, как хочешь, а я ни за что в него не полезу — это называется проникновение в чужое жилище. Нас за такое дело в милицию потащат. Я хочу отсюда вообще побыстрее смотаться. Голубей тут нет, кругом пусто.

— Не торопись, Юр. Судя по слою пыли, который мы с люка выгребли, здесь нога человека лет тридцать не ступала. Так что поисследуем: вдруг где-то что-то притырино. В шлаке. Клад, к примеру.

— Ты же говорил о голубях, Вовк. А теперь поминаешь о каком-то кладе. Придумал? Рвём отсюда когти, пока нас не застукали.

— Ты, Юр, не бзди. На трубе наш змей застрял. Имеем право мы его вызволить?

— До него не добраться. Да и не на чердаке он, а на крыше.

— Так мы и не пробовали. Не оглядевшись, уходить смешно. А вдруг повезёт?

— Чего искать, Вовка? Тут пусто, сам видишь.

— А трубы?

— Сажу из труб будем выгребать?

— Взгляни, какой они формы. Они имеют наверху, под крышей, плоские площадки.

— Мало мы с тобой грязи из ящика люкового выгребли? И там столько же пыли. Отсюда видно. Глазам своим веришь?

— Доверяй, но проверяй. Слышал такую мудрость?

— Я не полезу на печь — и всё. Честно тебе заявляю. Надоело пыль глотать. Глупо.

— Я полезу, Юр. Ты только мне подмогни.

Духота от раскалённой крыши выжала из нас столько пота, что он струился по лицу, между лопаток, по ногам. После выгребания словно утрамбованной пыли с какими-то песчинками мы превратились в чумазых, не похожих на себя.

Теперь ещё начштаба предлагает обследовать и площадки печных труб. Снизу нам их вдвоём не обхватить, а на высоте двух наших ростов кладка сужалась в пол-объема, и, таким образом, на крышу уже выходила тонкая её часть.

— Лестницы у нас нет, Юр, полезу по тебе. Становись лицом к трубе. Я тебя повыше, достану. А ты меня выдержишь, я нетяжёлый.

— Попробую, — согласился я нехотя, чтобы прекратить эти приключения.

— Ну, лады. Руками в кладку упрись и ноги шире расставь.

Первая попытка не удалась. Ступни Вовкиных босых ног соскользнули по моим бёдрам.

— Иди сюда! — предложил начштаба.

Мы подошли к квадрату лаза, и Вовка с шеи до пят осыпал меня пылью и песком.

— Залазь. Резинку от трусов не порви! А то катастрофа.

— Ты их сними пока. После наденешь.

Опять осечка!

Я тоже натёр друга пылью, вскарабкался на него. Он поддерживал меня за лодыжки, чтобы не сверзиться.

Этот акробатический трюк мне удался: я встал на плечи начштаба и обшарил всю площадку. Ничего. Да и что там могло оказаться?

По Вовкиному скользкому телу съехал на колючий шлак, хотя и на нём пыли скопилось предостаточно.