Ледовый барьер

— Конечно, не сказал. А сейчас скажи мне, senor — о, я только сейчас сообразил, что не спросил твоего имени. Какой я невнимательный.

— Торнеро, mi Comandante. Рафаэль Торнеро Переа.

— Senor Торнеро, скажи-ка мне, у кого ты купил этот инструмент?

— У метиса.

Валленар сделал паузу.

— У метиса? И как его звали?

— Простите… Я не знаю.

Валленар нахмурился.

— Ты не знаешь его имени? Осталось не так уж много метисов, и ещё меньше до сих пор появляются в Пунта-Аренасе.

— Я не могу вспомнить, Команданте, честно, не могу!

Глаза мужчины становились всё более неистовыми, пока он в отчаянии обыскивал свою память. С напомаженных бровей стекал пот.

— Он не из Пунта-Аренаса, он с юга. У него странное имя.

Внезапно Валленара настигла вспышка озарения.

— Паппап? Хуан Паппап?

— Да! Спасибо, спасибо, команданте, за то, что освежили мне память. Паппап. Так его и звали.

— Паппап не сказал, где он нашёл прибор?

— Да. Он сказал, что нашёл его на la Islas de Hornos. Я ему не поверил. Как могло что-нибудь настолько ценное оказаться в тех местах? — Теперь слова изливались потоком, мужчина говорил так, как будто просто не мог извлечь слова достаточно быстро. — Я думал, он просто пытается набить цену.

Его лицо просветлело.

— А теперь я вспомнил, что у него ещё был ледоруб и странного вида молоток.

— Странного вида молоток?

— Да. Один конец был длинным и кривым. А ещё у него была кожаная сумка с камнями. Американец скупил и это тоже.

Валленар напряжённо склонился над столом.

— С камнями? Ты на них посмотрел?

— Да, сэр, конечно, посмотрел. Я на них посмотрел.

— Там было золото?

— О, нет. Они ничего не стоили.

— Ага. И ты, конечно же, геолог, и знаешь, что они ничего не стоили?

Хотя тон Валленара был мягок, мужчина съёжился в кресле.

— Команданте, я показал их сеньору Алонсо Торресу, у которого магазин с камнями на Калле Колинас. Я думал, они могут оказаться ценными. Но он сказал, они ничего не стоят. Он сказал, мне следует их выбросить.

— А он-то откуда знает?

— Он знает, команданте. Он эксперт по камням и минералам.

Валленар прошёлся к единственному иллюминатору, за годы изъеденному известью и ржавчиной от морской воды.

— Он сказал, чем они были?

— Он сказал, они ничто.

Валленар снова повернулся к торговцу.

— Как они выглядели?

— Просто камни. Уродливые камни.

Валленар прикрыл глаза, усиленно пытаясь подавить растущий в нём гнев. Было бы просто неприлично потерять самообладание здесь, на глазах у гостя на его собственном корабле.

— Быть может, у меня сохранился один в магазине, команданте.

Валленар снова открыл глаза.

— Может?

— Сеньор Торрес взял один из них на время, для изучения. Он вернул его мне уже после того, как американец купил инструмент. Какое-то время я прижимал им бумаги. Я тоже надеялся на то, что он может оказаться ценным, несмотря на то, что сказал сеньор Торрес. Я думаю, я смогу его найти.

Команданте Валленар неожиданно улыбнулся. Он вытащил изо рта так и не зажжённую сигару, осмотрел кончик и поджёг её спичкой из коробки на столе.

— Я хочу купить у тебя камень, о котором ты говоришь.

— Вы хотите этот камень? Для меня будет честью отдать его вам. Давайте не будем говорить о деньгах, команданте.

Валленар слегка наклонился вперёд.

— Тогда я с удовольствием составил бы вам компанию, сеньор, по пути к вашему месту бизнеса, чтобы принять этот замечательный подарок.

Затем он глубоко затянулся сигарой и со всей возможной любезностью вывел коммерсанта из каюты в грязный центральный проход «Алмиранте Рамиреса».

«Рольвааг», 09:35

Сверло бура покоилось на лабораторном столе, его изуродованное остриё лежало на подложке из белого пластика. Ряд ламп на потолке омывали помещение в синий цвет. Инструменты для взятия проб были сложены рядом со сверлом, каждый запечатан в пластиковый пакет. МакФарлэйн был одет в халат, с уже прилаженной на лице хирургической маской. Море было необычайно спокойным. В лаборатории без окон было трудно поверить, что они находятся на борту судна.

— Скальпель, доктор? — Приглушённым маской голосом спросила Амира.

МакФарлэйн покачал головой.

— Сестра, мне кажется, мы потеряли пациента.

Амира сочувственно фыркнула. Эли Глинн, со сложенными руками, наблюдал за процедурой из-за её спины.

МакФарлэйн пододвинулся к электронному бинокуляру микроскопа и направил объектив в нужную точку стола. На экране ближайшего монитора мигнула картинка сильно увеличенного острия сверла: ландшафт конца света — растёкшиеся каньоны и оплавленные края.

— Запишем диск, — сказал он.

— Конечно, док, — сказала Амира, запихивая CD-R в дисковод.

МакФарлэйн пододвинул к столу вращающееся кресло, уселся у микроскопа и плотно прижал бинокуляр к глазам. Очень медленно передвигал он бинокуляр, рассматривая расщелины, надеясь на то, что остриё сверла могло захватить хоть частицу с поверхности метеорита, неважно, насколько крошечную. Но на этом лунном ландшафте никаких предательских частиц красного не оказалось, даже когда он переключился в ультрафиолетовую область. Разыскивая хоть что-нибудь, он почувствовал, что Глинн подошёл ближе и пристально вглядывается в изображение на мониторе.

Спустя несколько бесплодных минут МакФарлэйн вздохнул.

— Переходим на увеличение в сто двадцать.

Амира настроила прибор. Ландшафт рванулся вперёд, и теперь выглядел ещё более гротескным. МакФарлэйн снова просмотрел сектор за сектором.

— Не могу в это поверить, — сказала Амира, уставившись на экран. — Сверло должно было захватить хоть что-нибудь!

МакФарлэйн со вздохом откинулся в кресле.

— Исли это и так, в микроскоп этого не разглядеть.

— Но это значит, что метеорит обладает крепчайшей кристаллической решёткой.

— Конечно, это не обычный металл.

МакФарлэйн схлопнул бинокуляр и сложил его обратно в микроскоп.

— Что теперь? — Низким голосом спросил Глинн.

МакФарлэйн развернул кресло. Он снял с себя маску и несколько мгновений размышлял.

— Ну, мы всегда можем воспользоваться электронным микроскопом.

— А это…?

— Любимый инструмент геологов. У нас такой есть. Берёте образец материала в откачанной камере и стреляете по нему очень быстрым пучком электронов. Обычно анализируют рентгеновское излучение, которое от этого получается, но можно нагреть пучок электронов до такой степени, что он испарит крошечную часть материала, которую можно сконденсировать на тонкой золотой плёнке. Вуаля — вот вам и образец. Крохотный, но ценный.