Ледяная бесконечность

– Миси-я, здесь – Судан, пьи-ём! – тот, что слева, пал ниц и снова подскочил на колени, не сводя с Майка черных глаз, наполненных суеверным благоговением. – Я – Судан, пьи-ём!

– Миси-я, здесь – Судан, пасадку разришью! – вторил ему тот, что справа, воздевая руки к Майку.

Замотанные в грубо обработанные звериные шкуры, перетянутые кусками изоляции и разлохматившегося троса дикари внушали Майку ужас. Они брызгали слюной от рвения и тянулись к нему заскорузлыми пальцами, тоже обмотанными чем-то вроде выпотрошенного из зимней одежды утеплителя. Их гнилые зубы и покрытые язвами толстые губы выглядели жутко, и в памяти Майка всплыли уродливые дикари, мчащиеся прямо на него с острым окровавленным вертелом наперевес. Он прижался к запертому люку в пилотскую кабину и молчал, тихо подвывая от охватившего его панического страха, боясь произнести хоть слово. Он опять попал в лапы каких-то дикарей!!! И они вновь приняли его за какое-то божество, гладкий синтетический материал арктического снаряжения вызывает у деградировавших человеческих существ ассоциации со сверхъестественным! Так уже было, и стоит ему сказать хоть что-нибудь, как они сожрут его! Ну, почему, почему он не догадался снять очки прежде, чем полез открывать аппарель?! Без очков он бы смог разглядеть дым от костра!

– Миси-я, здесь – Судан, пьи-ём! – тот, что слева, подполз вплотную к Майку и принялся тереться физиономией о его обувь. – Пьи-ём! Пасад-ку раз-ри-шью! Пьи-ём! Миси-я, как слы-шти ми-ня?!

Второй дикарь ползком устремился вслед за первым и вцепился во вторую ногу Майка.

– Миси-я, здесь – Судан, пасад-ку раз-ри-шью, пьи-ём! – почти зарыдал он, и Майк с ужасом увидел, как рука дикаря потянулась за заткнутым за пояс длинным ржавым ножом.

– Не трогайте меня! – не выдержал Майк, пытаясь вырвать ноги из рук дикарей. – Я – американец! Вы не имеете права! Отпустите меня!

Оба дикаря резко замолчали, не прекращая держаться за его ноги, и уставились на него с таким видом, будто он как минимум господь, в настоящий момент являющий им свои заповеди.

– Миси-я! – благоговейно выдохнул левый. – Сли-шу вас ха-ра-шо! Ожида-ю чилнок!

– Миси-я, я – Судан, сли-шу вас ха-ра-шо! – немедленно присоединился к нему правый.

Дикари пожирали его глазами, и Майк лихорадочно соображал, как выйти живым из чудовищно опасного положения. Его приняли за божество или духа, это понятно, это надо использовать, но в прошлый раз такая попытка едва не закончилась смертью! Но другого выхода нет, ему не убежать от них, они бегают быстрее, и он прижат к стене! Нужно выбраться наружу, в снегоступах у него есть шанс скрыться, можно кричать, вдруг русский головорез услышит, хоть и далеко. Надо что-то де…

– Миси-я! – тот, что слева, настойчиво потряс его за штанину. – Здесь Судан! Сли-шу вас ха-ра-шо! Пьи-ём! Ожида-ю чилнок!

И тут Майк понял. Миси-я – да это же Миссия! Гуманитарная Миссия! Они, словно по рации, вызывают Гуманитарную Миссию! Это их молитва! Джеймс же рассказывал, что захватившие челноки жители анклавов не покидали их до полной потери связи центра управления полетами с летательными аппаратами в надежде, что когда-нибудь челноки все-таки полетят в Новую Америку! Перед ним потомки тех, кто когда-то работал в авиадиспетчерской службе анклава! Этим надо воспользоваться, нужно хотя бы протянуть время до ночи, потом русский головорез проснется, не увидит Майка и отправится на поиски! Надо взять себя в руки и установить контроль над ситуацией!

– Я – Гуманитарная Миссия! – торжественно провозгласил Майк, гигантским усилием воли заставляя голос не срываться на нервный крик. – Судан, – здесь миссия, слышу вас хорошо, прием!

Реакция на его ответ последовала мгновенно. Дикари разразились феерическим счастьем, вскочили на ноги и завопили что-то невообразимое, размахивая руками и скача вокруг костра от радости. Судя по отчаянной жестикуляции, они не то звали Майка куда-то наружу, не то стремились обратить его внимание на что-то, находящееся вне челнока. Он не успел понять смысла их восторженного визга, как вдруг оба дикаря бросились прочь из трюма, не переставая издавать радостные вопли. Майк торопливо последовал за ними. Похоже, они собрались сбегать куда-то, и это очень хорошо, как только дикари отойдут достаточно далеко, он попытается спастись. Идти по стальному полу в снегоступах было неудобно, и когда Майк добрался до аппарели, его глазам предстала неожиданная картина. Покинув челнок, дикари разделились, и каждый бросился к своему краю отвала, держа путь к торчащей из-под снежной толщи крепостной башне. Стало ясно, что живут они в разных зданиях, но не это оказалось главным. Тот, что был слева, неожиданно развернулся, выхватил нож и ринулся догонять того, что был справа. Он не успел пробежать и двух шагов, как второму дикарю, похоже, в голову пришла та же мысль. Тот, что был справа, тоже выхватил ржавый нож и тоже развернулся. Увидев друг друга, дикари пришли в бешенство от осознания степени подлости своего визави и ринулись в бой. Они сшиблись, падая наземь, и сцепились в клубок, осыпая друг друга ударами и громко визжа. Через несколько секунд один из них оказался сверху и, яростно орудуя ножом, принялся кромсать своего врага. Наконец он посчитал, что подлый предатель побежден, и оставил изрезанный труп в покое. Дикарь с трудом поднялся на ноги, опираясь руками о залитый замерзающей кровью снег, и посмотрел на застывшего на краю аппарели Майка.

– Миси-я, здесь – Судан! – он победно потряс окровавленным ножом. – Сли-шу вас ха-ра-шо! – Дикарь зажал кровоточащую рану в своей груди и с выражением бесконечного счастья добавил: – Ожида-ю чилнок! – Дикарь что-то затараторил на непонятном языке, указывая на левую из двух крепостных башен, ещё раз заявил «Ожида-ю чилнок!» и, пошатываясь, побрел вниз по склону.

Остолбеневший от страха Майк заставил себя важно помахать ему рукой и остался стоять на месте. Едва истекающий кровью дикарь скрылся из вида, он бросился бежать, что есть силы карабкаясь на склон отвала. Быстрее! Дикарь пошел за себе подобными, он тут не один, в этом сомневаться не приходится! Нужно добежать до варвара, поднять парус и убраться отсюда раньше, чем дикари найдут их лагерь! Майк бежал по гребням отвалов так быстро, как только мог, задыхаясь от напряжения, но удача оказалась не на его стороне. Через несколько минут внизу вспыхнули факелы и послышались отдельные крики, вскоре переросшие в многоголосые вопли. Обитатели левой башни заметили Майка и бросились в погоню, разделяясь на две группы численностью не меньше трех десятков каждая. Одна группа рванула за ним напрямик, карабкаясь по склону, другая кинулась наперерез, по кратчайшему расстоянию через центр анклава. Майк отчаянно заорал, надеясь докричаться до спящего в берлоге варвара, и больные голосовые связки вновь засипели, отзываясь острой болью. Он бежал, как только мог и сколько мог, но дикари всё-таки догнали его. Не меньше десятка замотанных в разномастное заскорузлое рваньё преследователей выскочили ему навстречу, и Майк заметался в ужасе, пытаясь бежать в другую сторону. В следующую секунду на него набросились сзади, схватили и подняли на руках. Толпа дикарей разразилась восторженными криками и потащила его обратно.

– Миси-я, здесь – Судан! – верещали они, пританцовывая от счастья. – Пьи-ём! Пьи-ём! Миси-я!

Толпа принесла полумертвого от ужаса Майка назад к челноку и остановилась перед аппарелью. Несколько дикарей с факелами в руках бросились разжигать наполненные углем бочки, стоящие вдоль стен, остальные терпеливо ждали, удерживая Майка над собой. Костры долго не зажигались, в сторону факельщиков из толпы понеслось угрожающее шипение и тихий разъяренный шепот, но огни всё же вспыхнули. Дикари радостно взвыли и торжественно внесли Майка внутрь, в безумной пляске продвигаясь по освещенному огнями пути. Возле костра, горящего у двери пилотской кабины, его осторожно опустили на ноги, и все заорали ещё громче, прыгая и потрясая руками, ржавыми ножами и факелами. От страха Майк вжался в пилотскую дверь, втянул голову в плечи и едва не заработал инфаркт. Внезапно толпа стихла, обернулась к выходу и попадала на колени, воздев руки к потолку. Майк, ожидая худшего, проследил их взгляды. Снаружи несколько человек вносили внутрь челнока ещё одного, очень стараясь держать его как можно более бережно. Странная процессия дикарей достигла финального костра и осторожно поставила на ноги очень древнего старца. Седой и донельзя сморщенный чернокожий старик был облачен в рваные остатки какого-то снаряжения, в котором Майк с удивлением узнал лётный комбинезон. Комбинезон был ему велик, но держался старик так, будто это королевская мантия, сшитая персонально для него. Старец дрожащими руками снял с пояса истертый до дыр пилотский шлем с поломанными наушниками, водрузил его себе на голову и торжественно произнес, воздевая руки к Майку:

– Миссия, здесь – Судан! – голос старика звучал скрипуче, но несмотря на ужасный акцент понять его труда не составляло: – Ожида-ю челнок! Как слыши-те меня? При-ём!

Дряхлый дикарь воззрился на Майка, и остальные, как один, повторили его жест и взгляд.

– Я – Миссия! – выдавил из себя Майк. – Судан, слышу вас хорошо! – Он судорожно думал, что делать дальше. Перед ним какой-то верховный жрец или вождь дикарей, это понятно, но что им всем нужно?! Если они хотят сожрать его так же, как те, у вулкана, то это конец. Как убедить их не убивать его?! – Приём! – добавил он на всякий случай.

– Миссия, здесь – Судан, слы-шу вас ха-ра-шо! – торжественно проскрипел старикашка.

Он обернулся к остальным дикарям и что-то возопил им. Толпа взвыла от восторга, и половина бросилась наружу. Другая половина засуетилась, усаживаясь в трюме как можно плотнее. Вскоре в челнок хлынул поток дикарей с женщинами и детьми. Чернокожие лица в полумраке освещенного кострами трюма сливались с тенями, и Майку казалось, что из темных углов на него смотрят зависшие в воздухе глаза, горящие внутри обрывков шкур и синтетического тряпья. Очень быстро челнок оказался забит дикарями настолько, что кое-где им пришлось сидеть друг на друге. Несколько человек набросили на уключины грузового люка донельзя истрепанный трос и принялись дружно тянуть за него, поднимая аппарель. Люк с громким скрежетом поднялся и застопорился в верхнем положении, не дойдя до крайней отметки на половину фута, но дикари посчитали челнок запертым и вновь радостно заголосили. Дряхлый жрец повернулся к Майку и заявил:

– Челнок! Это – дис-петч! Мете-о усло-вья в норме! Начи-най-те пра-вер-ку!

Он сунул руку в карман остатков своего летного комбинезона, извлек оттуда большой толстый кованый ключ и воздел его вверх, показывая всем. Набившиеся в челнок дикари издали благоговейный вздох. Изможденный старикашка, едва держась на ногах, проковылял к пилотской двери и торжественно вставил ключ в грубо прорезанную в люке замочную скважину. Он провернул ключ, и замок громко лязгнул. Сидящие в полнейшей тишине дикари дружно вздрогнули, не отрывая глаз от двери. Старикашка навалился на дверь и распахнул её, открывая путь в кабину. Он обернулся к Майку, рухнул на колени и воздел к нему руки:

– Челнок! Это – дис-петч! – заскорузлые пальцы жреца указали на люк. – Мете-о усло-вья в норме! Начи-най-те пра-вер-ку! Дала-жити о га-товно-сти! При-ём!

Майк, пошатываясь от охватившей его паники, сделал шаг и остановился, затравленно озираясь. Аппарель поднята, челнок забит дикарями, его загоняют в кабину! Неужели его там сожрут?!! Он собрался закричать, но дряхлый старикашка бодро подскочил на ноги, схватил Майка за руку и втащил в кабину. Майк не решился сопротивляться, боясь быть растерзанным на месте, и, спотыкаясь, побрел за жрецом. Старикашка подвел его к пилотскому креслу, усадил внутрь и раболепно подал лежащий на приборной панели ветхий пилотский шлем с наушниками.