Ледяная Королева (Трилогия)

— Значит…

— Значит, мы все-таки начнем «заваривать кашу» — это намного лучше, чем, сложив крылья, ждать конца света или — что еще позорнее — смерти от руки «чистильщика»! Тем более — сейчас…

— А я, значит, буду при вас наглядным средством массовой агитации? В смысле — живым доказательством трогательного благоволения всех богов поголовно к вашей нелегкой судьбе?

— Почему бы и нет? Например, в свободное от прочих занятий время. — Дин едва заметно мне подмигнул, чуть было снова не заставив покраснеть. — Какая-никакая, а все же «видящая»…

Увернуться ему не удалось, и некоторое время все с огромным удовольствием и оживленными комментариями наблюдали, как наше высочество пытается вызволить свой многострадальный нос из моих ласковых пальчиков. В это же время свободная рука моей оскорбленной в лучших чувствах, благословленной богами светлости щедро лила ему за пазуху полурасстегнутой как обычно рубашки так и не выпитый отвар (к сожалению, остывший окончательно).

— Считай, что это бесплатный пробник небесной кары! — Я наконец-то устала и под разноголосое хихиканье отпустила жертву.

Серый хищник окинул задумчивым взглядом своего встрепанного приятеля, мокрого спереди от ключиц почти до самых колен (и кружка-то была не самая большая!..), потом склонил ушастую голову набок и елейным голоском поинтересовался:

— Дин, это ведь не то, что я подумал?!

Принц как раз начал снимать рубашку, а в следующий момент она оказалась надетой на голову ехидствующего волка, да еще и завязанная вокруг мохнатой шеи рукавами.

— Ты лучше больше не пытайся думать, — посоветовал Дин озадаченному другу, — а то ерунда всякая получается, да еще и пополам с фигней! — И небрежно послал мне воздушный поцелуй.

— Погодите-ка, — вспомнила я о своих недавних недоумениях, мимоходом грозя ему кулаком. — Как все-таки переводится мое здешнее имечко?

— Тэа-эйль-аанни — буквально «благословленная видеть скрытое», — добросовестно просветил меня Ворх, выпутываясь из рубашки с помощью сердобольных шушек. — Тэйлани — разговорное упрощение…

— …а Тэйли — это если ласково.

— Надо же, какие нежности при нашей бедности! — неожиданно для самой себя смутилась я (так, чуть-чуть) и дернула волка за ухо. — Кстати, а как полностью зовут нашего мудрого серого брата?

— Лучше не спрашивай! — покачал головой Дин. — Язык жителей северного побережья — наказание даже для них самих. С непривычки не то что мозги — челюсти запросто вывихнешь!

— Ой, кто бы говорил!

— Значит, Ворх — это по-свойски? — уточнила я, не обращая внимания на уязвленное фырканье серого брата. — А ласково будет… Воршишечка?

— Орхи! — Волк одарил меня взглядом, полным благородного негодования. — Правда, есть еще варианты…

При попытке прикинуть прочие возможные версии от Ворха я убедилась, что ничего пристойного на ум почему-то не идет, а если озвучить все то, что пришло… Мудрый серый брат, расслышав мое сдавленное хихиканье, на всякий случай насупился и обиженно засопел, меряя меня подозрительным взглядом. Я сделала независимое лицо и повернулась к подозрительно притихшему принцу.

— Так, теперь с тобой разберемся.

— Может, я лучше пойду?..

— Куды?! Колись-ка по-хорошему, как ты правильно и в полный рост называешься?

— Его Ледяное Высочество Дейниорр Лодингейл Гроллсхорн Лоан-Ксорр-Локк! — выдал волк на одном дыхании. — За сколько раз выучишь?

Я независимо фыркнула: подумаешь, сложности, это после латыни-то?! Запомнилось легко и звучало… ничего себе! Правда, насчет ласковых версий спрашивать я не стала — у самой фантазии хватит, если что…

После очередной порции травяного чая меня как-то вдруг разморило. Я отставила кружку и пристроила голову на плечо принца, пропустив руки у него под локтем. Дин продолжал что-то рассказывать и доказывать своему несговорчивому другу, а меня уже качало на волнах блаженной полудремы — как ни крути, трое суток почти не спать… а возле него так тепло, уютно и спокойно… и метель опять же…

— Тебя проводить или донести? — вкрадчивый шепот в самое ухо.

— И до самого ужина не будить!

Открывать глаза мне было уже лень. Я хотела обхватить его за шею, чтобы облегчить свою транспортировку, но моя рука, скользнув по груди принца, замерла на полдороге, перебирая ищущими пальцами.

— Что-то не так?

— Ничего…

— Тогда почему…

— В смысле — ничего нет! — Сладкую дрему как из брандспойта смыло.

— Это как раз понятно, — Дин пожал плечами. — Твой медальон я вернул, а кольцо…

— Кольцо!!! У тебя на шее висело кольцо, на шнурке…

Договорить не удалось: в следующий момент словно две встречные ударные волны от взрывов чего-то мощного накрыли меня ледяной невыносимой тяжестью, смяв и расплющив, как бумажный стаканчик. Я буквально сложилась вчетверо, судорожно пытаясь вдохнуть, и трясла головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, резкого до боли. Друзья обеспокоенно суетились вокруг, стараясь помочь, но меня уже уносило сквозь глухую тягучую мглу куда-то вперед и вверх…

У меня и прежде случались видения, чаще всего невнятные и обрывочные, как те сны с участием Дина, или так называемые «вспышки», предупреждавшие о каких-то значимых событиях, обычно малоприятных. Но еще ни разу меня не скручивало так, будто я зачем-то перла напролом через все мыслимые и немыслимые линии защиты туда, где мне находиться было совсем не положено… А может, именно так оно и было в тот первый раз?

Беспорядочное мелькание цветных пятен и бесформенных теней, резкие переходы от света к мраку, дрожащая рябь, как сетка перед глазами, плавное растекание темных разводов по светлому фону довольно быстро сменились чередой четких картинок, ярких до рези в глубине глазниц. Головокружение и давящая боль в груди, от которой перехватило дыхание и сердце почти захлебнулось на полустуке, очень мешали «смотреть» как следует, но уж то, что удалось разглядеть, намертво врезалось в память…

Небольшая комната, обставленная изысканно и богато. Высокий сложнозакрученный канделябр на одном конце длинного стола, другой такой же — напротив. Между ними поверх тонкой скатерти — сплошь золотое кружево — расстелена огромная карта, испещренная непонятными значками. Весь пергамент покрыт неровным слоем серебристого мелкого песка. Такой же песок почти доверху заполняет глубокую плошку, вдоль края которой мерцают нанесенные вкруговую сложные руны. Посудина едва держится в дрожащих руках невысокого пожилого мужчины с неприметной внешностью и козлиной бородкой, который с явной опаской следит за ходом общения двух других персонажей.