Ледяная Леди

Мы с Жанной отправились домой. Дожидаться возвращения миссис Гринк не имело смысла, а мама, чего доброго, хватится нас и начнет искать. Да и папа мог вернуться в любой момент, а ему совсем не понравится, что мы бродим по чужой территории, даже если ее владелица ничего не имеет против.

Слова Леди не только не помогли, но даже внесли больше растерянности в наши мысли. По возвращении домой мы решили на время забыть о странном «предсказании», а сосредоточиться на общении с семьей. Возможно, таким образом нам удастся изгнать дурное не только из головы, но и из нашего дома.

Вернулись мы вовремя: мама как раз прощалась с разговорчивой соседкой и, заметив нас с Жанной, попросила помочь Юле с печеньем, которое понемногу заготавливали к рождественскому празднику. Видимо, мама решила, что мы с Жанной на минуту вышли во двор.

– Всего доброго, Рея. Передавайте приветствие миссис Гринк, – последние слова удивили нас не меньше, чем ответ маминой гостьи.

– Конечно, я как раз собиралась зайти к ней по пути.

По пути? Разве за Укромным уголком есть еще какие-то дома? Папа говорил, что там только озеро. Или речь идет о посещении тетиного дома? Но тогда маминой знакомой вряд ли удастся застать миссис Гринк. Она наверняка все еще бродит по заброшенному особняку.

Однако сообщать маме о том, что вместо подготовки к урокам, для которой были отведены послеобеденные часы, мы занимались совсем другими делами, конечно, ни я, ни Жанна не стали. Да и встревать в разговоры взрослых в нашей семье считалось неприличным. Поэтому мы с сестрой только переглянулись и продолжили свой путь на кухню. Изготовление печенья заняло кучу времени, и о домашнем задании мы вспомнили только во время ужина. Конечно, можно было успеть сделать его и позже, но в тот вечер снова приехал папа, и нам пришлось просидеть в гостиной до одиннадцати часов. Сознаться отцу в том, что нарушили заведенный порядок и вместо приготовления уроков отправились гулять, мы побоялись. Наказание оказалось бы достаточно суровым, а папина неумолимость во всем, что касалось занятий, была нам знакома. Во время вынужденного перерыва в учебе, когда мы дожидались приезда нового учителя и организации подвоза, папа установил обязательные часы для учебы, которые следовало посвящать чтению и упражнениям по учебникам. Признаться, порой мы их нарушали, когда мама с Юлей оказывались заняты и проконтролировать нас было некому. Но сейчас ситуация сложилась иная. Кроме гнева отца, мы опасались заслужить негодование учителей. И если преподавателя немецкого нам было по силам заговорить, то с учителем математики такой номер не пройдет: он-то не даст нам спуску. Жанна предложила встать заранее и решить задачи, разделив на двоих, после чего обменяться решениями. Такая хитрость шла в ход и раньше, когда хотелось освободиться быстрее, правда, нас пару раз подлавливали на одинаковых ошибках. Но это все же было лучше, чем ничего. Вот только хватит ли нам времени после папиного отъезда и до того, как проснется мама? Так или иначе, другого варианта не было. Время отхода ко сну в дни папиных приездов контролировалось не менее строго, чем обязательство заканчивать подготовку уроков до ужина.

С тем мы и уснули. Заботы о заданиях вытеснили из мыслей тревожные предчувствия, связанные с предсказаниями Ледяной Леди.

6

Утром Жанна проснулась первой и успела разделаться почти со всеми задачами, оставив мне лишь две. Математика сестре давалась легко, я же имела склонность к природоведческому циклу, что также позволяло при необходимости выручать друг друга. В приподнятом настроении мы спустились вниз, где увидели маму, неподвижно застывшую с пустым подносом у окна.

– Доброе утро, мам! Что-то случилось?

– Нет-нет, милые, – в отличие от успокаивающих слов в хорошо знакомых оттенках маминого голоса мы уловили тревогу и неуверенность. Допытываться в чем причина не было смысла. Мама никогда не делилась своими переживаниями. Выросшая в большой семье, где часто не хватало самого элементарного, она привыкла самостоятельно справляться с проблемами и собственным настроением. Папу такое отношение удивляло и даже злило, но со временем он привык и перестал настойчиво предлагать свою помощь. В нашей семье самыми сплоченными и близкими людьми были мы с Жанной, что, конечно же, легко объяснялось общим рождением. Мама уверяла, хотя мы не больно-то верили, что сразу после появления на свет мы сплели ладони и так, не размыкая рук, провели большую часть младенчества. Ей даже приходилось силой разъединять нас, чтобы искупать или покормить.

С чем было связано мамино беспокойство, мы узнали гораздо позже: разумеется, без папиного участия здесь не обошлось. Его постоянные задержки и ночевки в городе, как оказалось, не всегда были вызваны долгом службы. Однако не станем забегать вперед, к тому же, это совсем другая история.

День в школе, вопреки опасениям, прошел отлично. Математик похвалил нас за правильно решенные задачи. Оказалось, что основная часть класса справилась не со всеми. Урок немецкого прошел в болтовне и обмене новостями, на немецком языке, разумеется. Чуть хуже обстояло дело с историей, которую мы вовсе не открывали. Но колесо фортуны в этот раз повернулось к нам счастливой стороной – отвечать домашнее задание ни мне, ни сестре не пришлось, и, отправляясь на последний урок изобразительного искусства, ничего плохого мы с Жанной уже не ожидали.

Но вот тут-то и просчитались. В середине занятия в учебную комнату вплыла миссис Доррит, классная Макса, дама серьезная и, я бы сказала, даже суровая. Двигалась и говорила она с особым нажимом: казалось, каждое движение дается ей с трудом. Она о чем-то потолковала с молоденькой преподавательницей рисования, и та, кивнув в нашу сторону, попросила меня и Жанну выйти вслед за миссис Доррит.

В коридоре мы увидели Макса. На лице его, как всегда бесстрастном, замерло странное выражение. Я пока затруднялась определить, что оно означало. Сказать, что мы были удивлены, – это означало бы не сказать ничего: за все время нашей учебы в школе нам никогда не приходилось видеть Макса в этом крыле. Он учился в отделении для младших мальчиков и подниматься сюда ему, как и всем остальным мальчишкам из их класса, запрещалось.

– Что ж, юные леди, я попрошу вас забрать Максима домой и не приводить больше в школу. Думаю, самым разумным решением будет перевести его на домашнее обучение. Но это мы уже обсудим с вашими родителями. Я бы хотела увидеть их на этой неделе в школе. Всего доброго! – с этими словами миссис Доррит резко, что свидетельствовало о бушующих в ней эмоциях, развернулась на каблуках и отправилась восвояси.

Нам не оставалось ничего другого, как отправиться домой пешком. Дожидаться автобуса совсем не хотелось, да и по пути будет время все обдумать и решить, что именно и как стоит сообщить маме. На улице, к счастью, стояла вполне сносная погода, и даже периодически проскальзывало солнце. Обступив Макса с обеих сторон, словно охраняя, мы пустились в обратный путь. Выжать из брата хоть какую-то информацию по поводу происходящего не представлялось возможным, и, сделав пару попыток, мы всю дорогу провели в молчании, каждый в своем. Когда до Джибелоу оставалось не более полукилометра пути, мы с Жанной решили, что поговорим с мамой после обеда, когда младшие уйдут спать, а до возможного приезда папы еще останется время. Что-то подсказывало, что отца в это дело посвящать не стоит. Пока.

К огромному удивлению и разочарованию, автомобиль отца мы заметили прямо у крыльца еще до того, как приблизились к нему. Внутри же не оказалось никого. Дверь была незаперта. С Жанной и Максом мы вошли в коридор, где в беспорядке валялась обувь, какие-то коробки и тряпки. Курточку Лили мы обнаружили брошенной на стуле, рядом с дверью. Что-то подсказывало, что нужно оставаться дома до возвращения родителей, поэтому лучшее, что можно было сделать, – это разогреть обед себе и Максу и поесть. За этим-то делом нас и застала Юлия, которая была послана мамой, чтобы сообщить подробности случившегося.

Следует сказать, что Юля закончила школьный курс задолго до переезда, перескакивая через классы, что давало ей огромное преимущество перед сверстниками. Преподаватели старшей сестры отмечали ее уникальные способности и прочили светлое будущее, которое, однако, было отложено на неопределенное время: для продолжения учебы требовались немалые средства, которых у нас пока не имелось. Предполагалось, что на новой должности папа сможет неплохо заработать, что позволит Юлии вернуться к продолжению обучения в обычный срок, без опережения. Она потеряет запасенное время, но не саму возможность получить серьезное образование. Так планировалось, но, к сожалению, не случилось. После произошедшего в Джибелоу Юле пришлось отказаться от выбранной ею профессии, как и от мечты стать свободным писателем. Теперешнее ее занятие не оставляет времени ни на что другое и хочется верить, что приносит хоть каплю удовольствия, во что лично мне верится с трудом.

Тем не менее, стоит вернуться к тому, что произошло в тот памятный декабрьский вечер. Юлия похвалила нас за самостоятельность и не отказалась от горячего морса. Во время розысков у Холодного Озера она жутко замерзла, что после обернулось для нее долгой простудой. Кашель мучил ее до самой весны. Потом говорили, что виной всему Ледяная Леди, которая не любит тех, кто пытается ей помешать.

– Девочки пропали, – сообщила сестра, обхватив озябшими руками теплую чашку в надежде немного согреться.