Ледяная месть

— Анжелу ему простить не можешь?

— Не могу.

— Анжела сама во всем виновата. Она сама хотела убивать.

— Кто вам такое сказал?

— Она сказала… Все как на исповеди рассказала… Ты должен знать, что с ней в юности произошло. Брат, дядя… Я ее понимаю. Я бы тоже им не простила… Но ведь можно было на этом остановиться. А не остановилась. Даже во вкус вошла. Ты знаешь, сколько на ней трупов?

— Э-э…

— Восемь. И это не считая тех, кому она просто мстила. И не считая шестерых бандитов Скопова. Если все считать, то получается очень внушительная цифра…

— А если не считать, все равно вышка! — простонал я.

— Да, это пожизненное заключение.

— Но вы же говорили, что есть шанс…

— Говорила. Потому что не знала тогда про восемь трупов. А теперь знаю. Говорю же, это исповедь была. Под протокол.

— И что, никаких шансов?

— Неужели ты правда собирался ее ждать?

— А вы сомневаетесь?

— Если честно, сомневалась. А сейчас нет. Ты не просто ее любишь, ты помешан на ней. И она на тебе помешана. И если бы ты согласился убивать, она бы дальше убивала. Но ты не согласился. Поэтому она бросила все и ушла с тобой. И вы бы жили долго и счастливо в своем изгнании, если бы ты вдруг не узнал правду…

— Зачем вы это говорите?

— Красивая история. И очень жаль, что у нее такой страшный финал.

— Еще не финал… У меня есть деньги, если надо будет, я заработаю еще. Подкуплю охрану, вытащу Анжелу на свободу. Или организую нападение на конвой, когда ее будут везти из СИЗО в суд или еще куда-нибудь… Я действительно безумен, если мне в голову приходят такие мысли. Но я даже не буду пытаться себя образумить. Только сумасшедший план может вернуть мне Анжелу.

— Что ты задумал? — спросила Добронравова.

Казалось, она прочла мои мысли, но в ее голосе не было тревоги. Предостережения тоже не было, будто она знала, что я даже не попытаюсь осуществить задуманное. Зато в ее взгляде я видел сочувствие. Может, она решила отправить меня на принудительное лечение, как безнадежного психа?

— Ничего, — буркнул я.

— Ты правда помешан на своей Анжеле. Поэтому за Тумановым охотишься… Нет, нам, конечно, нужна твоя помощь, но ты сейчас можешь помешать. Если Туманов в Москве, мы, конечно, возобновим поиски… А ты… Оставь эту затею. Опасно и вообще…

— Что вообще?

— Ты неплохой парень, Слава. И молодой еще. У тебя вся жизнь впереди. Забудь Анжелу. Нет у тебя с ней будущего. Нет, не может быть…

Она вдруг коснулась согнутым пальцем краешка правого глаза. Уж не слезу ли смахнуть пытается? Да и голос ее подозрительно дрожит.

— Что случилось? — похолодел я.

— Исповедовалась твоя Анжела. Передо мной исповедовалась. Все как на духу рассказала… — Добронравова говорила неторопливо, как человек, оттягивающий дурную новость. И в глаза мне она не смотрела.

— Что случилось? — воскликнул я.

— И перед священником она исповедовалась…

— Да скажете вы, в конце концов, что с Анжелой!!!

— Нет больше Анжелы…

Как будто кто-то стул из-под меня выбил. Ощущение было такое, будто я, потеряв опору, кубарем скатился на пол. А ведь я сидел на стуле, и никто не сбивал меня на пол.

— Что вы такое говорите? — пробормотал я.

Да, я сидел на стуле, но тела своего не чувствовал. В воздухе болталась только голова.

— Вены она себе вскрыла, — вздохнула Добронравова.

— Ее спасли? Ее должны были спасти!!

— Не успели.

— Кровь сама остановилась, да?

— Не остановилась кровь… Умерла Анжела…

— Нет!!!

Я обхватил голову руками и склонил ее к полу, насколько это возможно. Хотелось рвать и метать, бить и крушить все вокруг. Но для этого тупо не было сил. Как будто душу из меня вынули, как будто все жизненные соки в землю всосались…

Нет больше Анжелы… И нет больше смысла гоняться за Кешей… Но ведь Добронравова и не хочет, чтобы я за ним охотился. И поэтому… Силы вдруг вернулись ко мне, и душа на место встала.

— Зачем вы меня обманули? — разогнувшись, спросил я.

Только как-то задом наперед душа на место встала. Потому и улыбка у меня была идиотская.

— Я тебя не обманывала, — сочувствующе и с пониманием смотрела на меня Любовь Алексеевна.

— Нет, вы меня обманули!

— Ну, хорошо, я тебя обманула…

— Ну вот, видите! — все так же слабоумно улыбнулся я.

— Но ты все равно не дождешься ее… И глупости делать не надо… Ты должен все это пережить…

— Но ведь она жива!

Я понимал, что у меня голова задымилась, но мне совсем не хотелось возвращаться в нормальное состояние. Пусть уж лучше мое сознание окончательно сдвинется в сумеречную зону, зато я буду с Анжелой…

— А Туманова мы сами найдем… — Любовь Алексеевна не смотрела на меня. А кому приятно смотреть на психа? — Нож у тебя изъяли, а это холодное оружие, — в раздумье проговорила она. — Ну, я не думаю, что дело дойдет до срока, но ты пока побудешь в изоляторе… Ты меня понимаешь, Старостин?

Я услышал ее, но не понял. Словно это кто-то другой должен был побыть в изоляторе.

— В изоляторе посидишь. Не надо тебе пока на свободу.

Я кивнул. В изолятор так в изолятор. На расстрел, так на расстрел.

— Что, согласен? — спросила она.

— Мне все равно… Лишь бы Анжела была жива…

— М-да…

Добронравова вернула дознавателя, сказала, чтобы меня из камеры временно задержанных переместили в изолятор временного содержания. Я не вникал в их разговоры. Сидел и тупо думал об Анжеле, представляя, как я освобождаю ее и увожу за тридевять земель.

Но ведь Анжелы нет. Не обманывала следователь. Анжела действительно вскрыла себе вены и умерла. Потому что не хотела жить с такой тяжестью на душе… Я это вдруг ясно осознал. Но конвоир уже пришел за мной.

— Постойте, — обращаясь к Добронравовой, сказал я. — У меня вопрос. Когда Анжела умерла?

— Позавчера.

— И я об этом только сегодня узнал?

— Ну, мы не обязаны гоняться за тобой по всей Москве…

— Дело не в этом. Дело в том, что Кеша мог узнать о ее смерти. Все-таки он ее брат. Я виноват в том, что вы ее арестовали, это из-за меня она вам сдалась…

— Хочешь сказать, что Туманов тебе отомстил? — озадаченно нахмурилась Добронравова.

— Может быть… Очень даже может быть…