Ледяное сердце Северины

На первый взгляд в их отношениях ничего не изменилось. Руслан все так же приезжал к ней, а то, что они стали меньше общаться на работе, легко объяснить занятостью, все же лето, пора отпусков.

Много экстренных случаев, Руслан не вылезает из операционной, да и ей приходится работать больше обычного. Инга пользовалась летними месяцами, чтобы разгрузить очередь пациентов, назначая по одной или две операции сверх расписания. От этого «Стабилизационный фонд» стремительно оскудевал, но Инга не жалела.

Очередь на полгода создает почву для злоупотреблений, особенно если дело касается кисти. С грыжей или камнями в желчном пузыре можно спокойно дожидаться операции, ходить на работу и вообще вести обычный образ жизни с небольшими ограничениями. А человек с поврежденной рукой, особенно ведущей, не может трудиться. И должен сидеть на больничном полгода, пока очередь не подойдет? На такое мало кто согласится и, прикинув дебет с кредитом, предпочтет дать взятку, чтобы лечь без очереди. Ну, а дальше всегда найдется способ протащить такого мимо списка.

Инга знала, что большинство очередей на госпитализацию, на современные исследования и на прочие популярные медицинские процедуры создаются искусственно, чтобы пациент выбирал между временем и деньгами. Особенно противно это выглядело в онкологической службе, где на счету каждый день.

Поэтому Инга бдительно следила, чтобы у нее очередь была не больше месяца. Исключения составляли старые травмы сухожилий, когда нужно выдержать время для лучшего заживления.

Она работала, как сумасшедшая, и все же в отношениях с Волчеткиным появился какой-то неприятный холодок, который нельзя было объяснить просто усталостью.

Инга чувствовала его, как чувствует всякая женщина, и как всякая же женщина, пыталась убедить себя, что ей все только кажется. Она больше года не ходила в отпуск, накопилась хроническая усталость. У них обоих синдром выгорания, это отражается и на отношениях. Они вместе довольно давно, на носу первый кризис. Потом, как говорится, отношения должны развиваться. У них этого нет, как первый раз легли в постель, так продолжают, говоря медицинским языком, in situ, то есть в первоначальном виде.

Она ждет от Руслана того, что он не может ей дать, он не может ей дать того, что она ждет. Обоих, наверное, раздражает неразрешимость ситуации.

Но в любых отношениях есть пики и провалы, надо только потерпеть. Стиснув зубы, продолжать путь, зная: если тебе тяжело, ты идешь в гору!

Но, чтобы одолеть подъем, надо держаться за руки…

И вся эта духоподъемная психологическая муть не работает, когда мы встречаемся только на вершинах.

Морщась, она выпила еще каплю мартини. Это не принесло даже минутного облегчения. Конечно, женщина, привыкшая быть любовницей женатых мужчин, не может позволить себе роскошь ревности.

Не говоря о том, что ревность может являться симптомом психического заболевания, если основывается только на косвенных уликах.

И все же Инга не могла отделаться от мысли, что Руслан завел интрижку с Полиной Андреевной. Серьезных оснований так думать не было. После той прогулки в больничном садике она никогда не заставала их наедине. И, когда Инга видела, как Руслан разговаривает с молодым терапевтом, старалась думать, что особую мягкость его улыбке и блеск глазам придает ее, Инги, пристрастный взгляд. Что удивительного, что ведущий хирург клиники постоянно пасется в приемном отделении? Работает с экстренными больными, только и всего.

И почему бы молодому мужчине не пококетничать с молодой красивой женщиной? Просто легкий флирт, чтобы немножко раскрасить скучное рабочее время, вдохновиться на трудовые подвиги… Наоборот, когда между людьми намечается что-то серьезное, они скрывают чувства под маской безразличия.

Несмотря на все эти резоны, когда Инга встречала Полину Андреевну, на душе сразу становилось тяжело и горько. Она пыталась приписать это чувство не ревности, а зависти к чужой красоте и молодости, но ничего не получалось.

Кажется, поход к психиатру будет не лишним, усмехнулась Инга. Мне уже мерещится в открытой манере общения Полины нарочитая дружелюбность. Будто она хочет усыпить мою бдительность, специально заметает следы. Здравствуй, паранойя!

Инга засмеялась и вылила мартини в раковину. Если она действительно сходит с ума, то по крайней мере не станет усугублять процесс алкоголизмом.

– Почему судьба так жестока ко мне? Я же никогда не просила чего-то сверхъестественного, просто «был бы милый рядом», – прошептала Инга, чувствуя, как на глаза наворачиваются следы. Одиночество – как слепота: живешь, а радости не видишь.

Кажется, это называется депрессией. Инга усмехнулась. Если продолжать в том же духе, скоро она найдет у себя всю палитру психических расстройств.

Посмотрела в зеркало, пригладила густые, но легкие и пушистые волосы. Что с ней не так? Если бы она еще выглядела, как общественное сознание рисует женщин, преуспевших в мужских профессиях! Но нет, у нее нежное открытое лицо, мягкий взгляд и милая улыбка. Вполне привлекательное личико. Если не знать, скорее можно подумать, что она библиотекарша или воспитательница в садике, чем хирург.

Только что не красится… Но на работе это невозможно, от маски весь макияж сразу размажется. Зато у нее свежее лицо, розовые губы.

Инга поднялась в ординаторскую общей хирургии, якобы согласовать план операций.

Первой, кого увидела Инга, была Полина Андреевна. Красиво закинув ногу на ногу, она кокетничала с Русланом, а он слушал смех молодого терапевта с таким мягким, зыбким лицом, какое бывает только в самом начале сильной влюбленности.

Кажется, он никогда не смотрел на меня с таким восторгом, – горько подумала Инга.

Руслан сидел на приличном расстоянии от Полины, но весь подался к ней, так красноречиво, что лучше бы просто обнимал.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы поздороваться.

– Рад вас видеть, Инга Валерьевна, – Руслан вежливо встал, подвинул ей стул, но глаза его потухли.

– Я на минутку. Хотела узнать, что у вас завтра в плане. Если будет окно, я вызову пациента.

– Сами знаете, в хирургии нельзя давать точные прогнозы. Но теоретически до часа должны управиться.