Ледяной ветер Суоми

Генерал-майор раздраженно ответил:

– Есть такой человек, Генерального штаба подполковник Эрнст фон Валь. Тоже вполне себе шведская фамилия. Самомнения у него на троих, а с мозгами похуже. Два года назад он посетил Швецию по заданию нашей разведки. Там на севере выстроили новые дороги, стратегические, ведущие к нашей границе. Чисто военное предприятие, многие из тех дорог до сих пор не используются, зарастают травой… А ГУГШ надо было наложить их на карты. Военный агент туда поехать и картировать не мог, его не пускали. И разведка предложила желающим за пятьсот рублей скататься и осмотреть пути сообщения. Согласился фон Валь. Сбрил усы, взял с собой сестру под видом жены и сел в Ревеле на пароход. Не подумал, дурак, что сам он служит в том же Ревеле, в штабе корпуса, и его могут узнать многочисленные знакомые. Нет бы поплыть из Петербурга, еловая башка. Так и вышло. Уже на палубе подполковник встретил соседей по дому и прочих приятелей. Все они знали, что он офицер Генерального штаба. И вот вдруг сбрил усы и плывет в Швецию, а в паспорте у него написано, что он коммивояжер. Короче говоря, в Стокгольме сразу несколько человек побежали в полицию и выдали незадачливого шпиона. Дальше – больше: он отправился за инструкциями к тому же военному агенту. Который всегда под наблюдением контрразведки! Вышел фон Валь оттуда уже с хвостом. Долго рассказывать, но кончилось все тем, что он проехал на нанятом авто по некоторым из дорог. И из окошка якобы что-то там зарисовал. Неслись они по деревням на бешеной скорости, желая успеть на курьерский поезд, чудом никого не сбили, и фон Валь успел-таки на этом поезде ускользнуть в Финляндию. Пользы от такой «разведки» не было никакой, а вреда много. До сих пор шведы не могут отойти от выходки подполковника. И теперь всех въезжающих в королевство из России рассматривают в лупу.

– Как же ты пролезешь?

Таубе усмехнулся:

– Я приду к ним пешком, по мосту. Слышал про Хапаранду?

– Да. Шведский город на границе с Финляндией. Чухонцы ходят туда пить водку и буянить.

– Народ валит через пропускной пункт толпой, поскольку водку шведы продают с утра до ночи, а в Суоми строгие ограничения. Заграничный паспорт не нужен. Вот я в этой толпе и прошмыгну. Встречусь с японцем в ресторане, посидим часа два, все обсудим, обменяемся сведениями. И я вернусь обратно.

– За ним наверняка следят, – напомнил сыщик.

– Пускай следят. Дело уже будет сделано.

– А потом газеты напишут: русский разведчик генерал Таубе встречался с японским военным атташе!

– Для этого им надо будет меня сфотографировать. А я изменю внешность.

– Усы сбреешь, как твой Валь? – хохотнул Алексей Николаевич.

Барон протянул руку к бутылке:

– Допьем и пойдем. Мне еще бороду клеить…

Глава 11 Шпионаж

Штабс-капитан Насников ответил на приветствие часового и зашел в малозаметный флигель во дворах по Мариинской улице. Здесь помещались офицерская гауптвахта, отделение военных сообщений и контрразведывательное отделение штаба Двадцать второго армейского корпуса.

В тесной комнатке сидел подполковник Казанцев и чертыхался. На столе горела спиртовка. Подполковник держал в руках письмо и водил им над пламенем туда-сюда.

– Ничего не вижу, – сообщил он вошедшему. – Кажется, опять пусто.

– Что за депеша, Дмитрий Леонидович?

– Мы перехватили отчет директора представительства компании «Зингер» в Гельсингфорсе. По нашим сведениям, директор германский шпион. Пытаюсь отыскать в бумаге тайнопись, грею над парами йода, но решительно ничего не могу обнаружить. Как же эти сволочи сообщаются?

– Агенты часто пишут свои секретные донесения уриной, – напомнил штабс-капитан.

– Чем-чем?

– Мочой. А потом, когда высохнет, сверху наносят чернилами текст невинного содержания.

– Фу! – подполковник в сердцах бросил отчет на стол и погасил спиртовку.

Насников двумя пальцами взял бумагу и внимательно рассмотрел. Заметил что-то, удовлетворенно хмыкнул.

– Олег Геннадьевич, не томите душу. Что вас насторожило?

– А вы сам текст изучили?

– Конечно, – подполковник недоуменно нахмурился. – Он вполне невинный. Это отчет Гельсингфорсского депо по продажам Подольскому заводу. Общее количество проданных экземпляров и номера изготовителя.

– У вас дома есть швейная машина «Зингер»?

– А как же. Супруга постоянно на ней строчит, как из пулемета «максим».

Штабс-капитан назидательно ткнул пальцем в стол:

– Не поленитесь разглядеть ее номер. Он обычно указывается на станине.

– И что?

– А то, Дмитрий Леонидович, что он семизначный. А у вас в отчете столбец из пятизначных чисел.

Казанцев потряс головой:

– А это точно? Про семь знаков.

– Точнее не бывает. Старая уловка шпионов. Так что в бумаге не деловой отчет агента по продажам заводу-изготовителю, а зашифрованное шпионское донесение.

– И как быть? – расстроился подполковник. – Своими силами мы его не дешифруем. Послать в ГУГШ? Пусть там напрягут мозги?

– Я бы подключил еще контрразведывательное отделение штаба Балтийского флота. А также Лыкова.

– Лыкова? Это тот господин из Департамента полиции, с которым меня познакомил генерал Новиков? Но как связаны наши дела и Департамент полиции?

Штабс-капитан сел напротив подполковника, оглянулся на закрытую дверь и понизил голос:

– Алексей Николаевич тут по секретному поручению Военного министерства. Пытается разузнать о полицейском резерве Великого княжества, в котором, по сути, готовят скрытые кадры будущей финской армии.

– В полиции – армию? Вы шутите, Олег Геннадьевич.

– Какие уж тут шутки… Резерв здесь, в Гельсингфорсе, впятеро больше по численности, чем весь штат наружной городской полиции. Зачем им так много обученных кандидатов в констебли? Активисты создают костяк повстанческой армии. Когда начнется война и немцы высадят на побережье десант, эти ребята ударят нам в спину.

Казанцев помолчал, затем ответил:

– Я давно заметил неладное. Вы не поймете, о чем говорят в трамвае или на рынке, а я пойму…

– Потому вас и пригласили в контрразведку!

– Ясно как божий день – они готовятся. И ставят на Швецию с Германией. Но шпионаж!

– А что шпионаж? Одно идет об руку с другим. Тевтоны сказали: если хотите, чтобы наш десант был успешен и мы побыстрее вас освободили – давайте сведения о численности и дислокации. А там и до диверсий недалеко.

Офицеры дружно кивнули, потом Казанцев спохватился:

– Так что про Лыкова? Я имею в виду шифр.

– А… У них в департаменте есть замечательный специалист-дешифровщик по фамилии Зыбин. Он помогает нам, военным, если попросит директор. А директор, фамилия его Белецкий, сделает это по просьбе Алексея Николаевича.

– Лыков – такая величина, что отсюда влияет на решения в Петербурге?

Насников пояснил:

– Я имел с ним дело во Владивостоке, когда схлестнулся сразу с несколькими разведками: китайской, японской, германской. Там кипящий котел… Алексей Николаевич хоть и уголовный сыщик, но в наших делах тоже большой дока. Приятель генерал-майора барона Таубе – слышали о таком?

Казанцев развел руками:

– Нет. Я же пришел в контрразведку из воинских начальников. Мое дело было призыв. Жеребьевка, учет резервистов, сборы… Когда финляндцы отказались служить в русской армии, на нашу долю остались только русские уроженцы края. А их раз-два и обчелся. Десять тысяч человек, включая женщин и детей. Я уже хотел переводиться в строй, а тут предложили к вам. Скажите честно, Олег Геннадьевич, служба ваша вам нравится? Хорошо ли копаться в чужом грязном белье?