Ледяной ветер Суоми

Лыков полез за браунингом:

– Глупая голова, ты не оставил мне выбора. Нешто я брошу полицейского в опасности?

– Тогда поддержите меня огнем, – обрадовался финн и пустил заряд в окна. – Мы их задержим. Скоро на пальбу прибегут те два констебля, которые остались в городе. И тогда шайке конец.

– Нет, не успеют – шайка ринется на прорыв. Как только поймет, что нас всего двое.

– И что делать? – спросил Вихтори, пуская новый заряд.

Ситуация накалялась. Люди Иллиеви били по углу, за которым прятались сыщики, сразу из шести револьверов. Звенели разбитые стекла, густо свистели пули.

– Держи их на прицеле, – приказал статский советник. – Только береги патроны. А я обойду слева и начну штурмовать с черного хода. Тогда им некуда будет деваться – или сдаваться, или умирать.

Сказано – сделано. Лыков выскочил из-за угла, как черт из коробочки. И помчался к забору напротив. Он действовал быстро, и свинец, пущенный ему вдогонку, не попал в сыщика. Ногой Алексей Николаевич выбил доску и пролез во двор. И как раз вовремя. Распахнулась задняя дверь, и наружу выбрался рослый фартовик. Русский выстрелил. Пуля раздробила противнику голову, и он рухнул на пороге. Кто-то попытался вытолкнуть тело, чтобы запереться изнутри, но Лыков не позволил. В два прыжка он приблизился к черному ходу и свалил еще одного бандита. Ага, пошло дело – два на минус!

В доме заметались. Один полицейский держал под прицелом окна фасада, а второй пробивался с тыла, разя всех, кто стоял на пути.

Командированный осторожно вошел в дом и стал подниматься по лестнице наверх. Именно оттуда велась стрельба. В него пальнули сверху и не попали. Он ответил, и тело третьего бандита покатилось по ступенькам. Уцелевшие закричали в отчаянии, раздался звон разбиваемых стекол, а затем крики и шум падающих тел. Разбойники прыгали в окна. Куда же смотрит помощник, почему он их не расстреливает?

Держа пистолет в вытянутых руках, Алексей Николаевич проник в комнату. На полу сидел головорез и держался за плечо; из него бойко хлестала кровь. Вихтори, молодец, сумел подбить одного. Увидев сыщика, раненый отбросил наган и просительно улыбнулся: не убивай, я сдаюсь.

На всякий случай полицейский врезал ему по темечку рукояткой браунинга и кинулся к окну. Ему открылась жуткая картина. Коскинен распластался посреди мостовой, раскинув руки. Так обычно лежат убитые наповал… А двое фартовых, прихрамывая, улепетывали по улице. Видимо, помощник решил поддержать шефа и пошел в атаку. И налетел на пулю.

Не помня себя от ярости, статский советник начал палить убегающим в спины. Однако они были уже далеко, да и патроны скоро кончились. А ярость – плохой помощник в стрельбе… Кажется, он все-таки зацепил обоих, но несильно.

На ватных ногах Алексей Николаевич спустился на Эстерлонггатан. Подошел к помощнику, склонился и рассмотрел рану. Ура! У него отлегло от сердца. Бандиты угодили Вихтори в правую руку ниже локтя, где сходятся лучевая и локтевая кости. Место это болезненное, и нотариус потерял сознание. До свадьбы заживет!

Лыков потряс помощника за левое плечо:

– Вихтори, просыпайся.

Тот немедленно открыл глаза. Скосил их на рану и расстроился:

– Из-за такой ерунды я разлегся?

– Ты потерял сознание от болевого шока. Но рана нетяжелая, попробуй встать.

Коскинен при помощи шефа поднялся, осмотрелся.

– Как наши дела, Алексей Николаевич? Пока я дремал в холодке…

– Одного свалил ты и троих я.

– А еще двое?

Лыков вздохнул:

– Был конь, да изъездился… Эти ушли. Я стрелял им вдогонку, но неудачно.

Алексей Николаевич обмотал помощнику руку бинтом из перевязочного пакета, который предусмотрительно взял с собой. Кровотечение сразу прекратилось.

– А впрочем, может, и не совсем изъездился, – повеселел вдруг статский советник. – Вроде бы я попал в обоих.

– Отлично! – воодушевился помощник. – Раненых мы быстро поймаем, кровь укажет след.

Но далеко идти им не пришлось. Когда вышли на угол со Сюрмансгатан, они обнаружили вблизи обоих бандитов. Один лежал без движения, тихо постанывая, а второй сидел, прижавшись спиной к фонарному столбу. И жалобно смотрел на сыщиков.

Тут со стороны реки послышался топот, и прибежали два долгожданных констебля.

За пять минут жаркого боя неуловимая доселе банда Консту Иллиеви была уничтожена. Сам атаман получил от Вихтори пулю в плечо. Еще двое, раненных Лыковым, попали в руки полиции. А трое после короткого знакомства со статским советником отправились на тот свет…

Хорошо, что Коскинен тоже пролил кровь. Хорошо для Лыкова! Ишь, приехал русский и перебил кучу народу. То, что нотариус получил ранение, снимало ответственность с командированного. Когда полицмейстер Або вернулся в город из своего бессмысленного похода, он актировал произошедшее. Опасная банда перестала существовать. И кем-то зарезан давно разыскиваемый убийца Антти Туоминен. Кем – никто не знает…

Лыков вручил смотрителю тюрьмы тысячу марок наградных за участие в отыскании Бобыля. И сыщики вернулись в Гельсингфорс. Вихтори чувствовал себя вполне удовлетворительно. Крови он потерял немного, рана неопасная… Герой шлялся по городскому управлению, щеголяя повязкой, и устал давать разъяснения коллегам.

Криминал-комиссар остался доволен. Предатель наказан самими финнами. Заодно еще прихлопнули бандитскую шайку. Чем плохо? У русского нет больше поводов оставаться здесь, он вот-вот уедет домой. И пусть катится.

Статский советник отстучал очередной экспресс в Департамент полиции. Похищенные деньги, как известно, найдены, а теперь убийца кассира приказал долго жить. Можно возвращаться. Получил ответ от Белецкого: «ДАВНО ПОРА».

Алексей Николаевич сворачивал свои дела в Гельсингфорсе. Он пригласил в ресторацию генерала Новикова и действительного статского советника Марченко. И за бутылкой горькой английской рассказал им о последних событиях. Обычно ироничные, на этот раз собеседники были серьезны и поддержали сыщика. Молодец! Сделал что мог. А им выпало оставаться тут и ждать войны.

После этого статский советник прихватил Юнаса с Вихтори и отвез их в Гельсингенский парк. Маленький и ухоженный, тот славился своими купальнями. Сейчас они были закрыты – сезон закончился. Но работал салон-ангар по продаже моторных лодок. Гостей встретил сам хозяин и показал все лучшее. Финны-полицейские охали и ахали, осматривая лодки на любой вкус. Кетола приценился к большой шестиместной посудине с мотором в семьдесят лошадиных сил. Узнал, что цена ей – тысяча триста марок, и сразу поскучнел. Вихтори облюбовал себе лодку поскромнее, четырехместную, тридцатисильную. Она тянула на восемьсот марок – тоже немало. Русский дал обоим финнам погоревать, затем картинным жестом извлек из кармана две пачки банкнот: