Ледяные страсти

–  Нефальшивые, - был ответ Катаевой.
– Неновые стодолларовые купюры. Сорок пачек по десять тысяч долларов. Пачки опечатаны бумажной лентой. Упаковка небанковская. Реквизиты упаковщика отсутствуют, - диктовала она словно для протокола.
– На бумажной ленте отпечатки пальцев отсутствуют из-за пористой структуры материала. На купюрах - аналогично.

–  То есть обычные сотенные?
– переспросил Николай.

–  Обычные, да не совсем.

Катаева пригласила Николая и Пушкина к столу и предложила взглянуть на банкноты в ультрафиолете. Кроме обычных водяных знаков на уголках под цифрой «100» на той стороне, где портрет, отчетливо просматривались две написанные от руки буквы «ФО».

–  Меченые!
– хлопнул себя по бокам Пушкин.

–  И что, все такие?
– спросил Николай.

–  Нет, - ответила эксперт.
– Примерно десять - пятнадцать банкнот на пачку.

–  А «ФО» - это что?
– поинтересовался Пушкин.

Николай, не долго думая, предположил:

–  Фонд «Отрада».

–  Значит, Султана бабки?

–  Его.

Компьютер жалобно пискнул, сообщая, что закончил проверку. Совпадение обнаружено.

На левую половину экрана выползла карточка с отпечатками из картотеки, а на правой прорисовались только что введенные оттиски. «Совпадение - 98%».

–  Ну?!
– заторопил железяку Николай.

–  Терпение.
– Катаева нажала на «ввод», и на экране появилась регистрационная карточка.

«Гальберт Виктор Маркович, 1965 г. р. Привлекался в качестве свидетеля по делу № 231/91…»

–  Бого ты ждал?
– справился Пушкин.

Николай не ответил. Он умоляюще уставился на Катаеву:

–  А других пальчиков нет?

–  Нет. На свертке обнаружены отпечатки одного человека.

Заснеженная дорога. Солнце. Видимость отличная. На километры вокруг все просматривается и простреливается. Где притаились омоновцы, Денис не видел и очень надеялся, что похитители тоже не видят.

Он ехал сразу набело, отрабатывать черновик было некогда. И так еле успел из аэропорта заехать за деньгами.

Ехал один, как и требовали. Но дядюшка обещал, что похитителей возьмут, - значит, их возьмут.

Машин было немного, и основной поток двигался в сторону Москвы. На столбиках по обочине мелькали цифры 20, 50, 75, 100… Дениса обошли две огромные фуры. Он не торопился. На часах 8.50.

115-й километр. Ничем не примечательный. Вдалеке справа дымят трубы какого-то завода. Ни самого завода, ни города не видно. Все теряется в морозном мареве. Только три плотных, серых столба поднимаются в небо, чуть заваливаясь на север. Южный ветер, значит.

Он притормозил, съехал на обочину, огляделся. По-прежнему никаких следов засады. Ни грузовика с проколотой шиной, в котором мог бы уместиться отряд спецназовцев, ни живописной группы лыжников.

9.00. Мимо в сторону Москвы пронесся шестисотый «мерседес» с тонированными стеклами.

Денис оглянулся. «Мерседес» в полукилометре позади него разворачивался.

Развернулся. Медленно покатил вперед. Миновал Дениса и остановился в десяти шагах.

Из машины медленно и с достоинством выбрался Сева и еще один незнакомый мужчина - по виду обычный браток, «шестерка».

Денис взял пакет и тоже вылез. Сева и его спутник сделали пять шагов и замерли точно посредине между машинами. Денис тоже сделал пять шагов.

Браток протянул руку. Денис положил на нее сверток. Сева, словно повинуясь неслышному приказу, сделал еще шаг и встал рядом с Денисом.

Браток заглянул в пакет, пошуршал пачками купюр, удовлетворенно кивнул и вернулся в свой автомобиль. Денис и Сева поторопились к джипу.

Не было произнесено ни единого слова.

«Мерседес» рванул вперед. Денис осторожно развернулся и покатил в сторону Москвы.

Он все время смотрел в зеркало заднего вида, но «мерседес» удалялся, а ничего не происходило.

Заградительный кордон стоял на 120-м километре. И появился он там только после того, как Денис и похитители встретились. Так что обитатели «мерседеса» по дороге на встречу ничего подозрительного не усмотрели и приехали прямо в лапы спецназовцев.

На 115-м же километре были установлены несколько видеокамер, которые с разных точек зафиксировали процесс обмена.

…Бо было похоже на воссоединение большой и дружной семьи. Севу щупали, хлопали по плечам, всеобщему восторгу не было предела. Когда, наконец, страсти немного улеглись, Денис потребовал:

–  Рассказывай.

Сева смущенно уставился в стол:

–  А нечего особенно рассказывать. Пришел к Донбассу в гостиницу, не договорили мы о Панове, а тут налетели молодцы в масках. Я вроде отмахался, но в машине меня таки достали.

–  А держали где?

–  На дачке одной. Заперли нас там втроем…

–  Втроем?
– переспросил Денис.

–  Ну да. Я, Донбасс и еще Витя Гальберт. Вообще-то, это его дача, но его тоже заперли. На окнах решетка и сигнализация, двери железные, к ним засовы с наружной стороны приделаны - не перегрызть, через крышу и подвал тоже не уйти, телефон отрезан, мобилы отобрали. Вот так, в общем.

–  Что же вы там делали?
– хмыкнул Щербак.

–  Пили в основном. Водки и жратвы запасено как перед войной. Ну, конечно, пытались выбраться. Один раз почти получилось, но не совсем. Очень вежливо попросили больше так не делать.

–  Не били, не мучили?
– не унимался Николай.

–  Не-а. Я, кстати, про Панова выяснил. Это еще интересно? Я же не знаю ничего, как у вас тут.

–  Интересно, - кивнул Денис.

–  Донбасс и Гальберт говорят, что Панов к мафии никакого отношения не имеет. Просто у Султана на него были виды. В смысле на пару Артемова - Панов. Он бабки большие в них вложил, а Панов вроде бы с Артемовой больше кататься не хочет…

–  Уже не катается, - подтвердил Денис, - продолжай.

–  Ну Султан его собирался подставить. Подбросили ему деньги. Четыреста штук. А потом типа Султан его обвинит в воровстве и вернет, значит, под свое крылышко. Потому и Гальберта изолировали - он вроде бы имел контакты с Пановым, а потом типа его убрали. Это чтобы Панову страшнее стало. Я так понял, что с Пановым какой-то прокол вышел, и тогда они взяли меня, чтобы вы эти деньги нашли.

–  И что они, так тебе это все за здорово живешь рассказали?

–  Да Гальберт струхнул в какой-то момент. Напился и испугался, что его и в самом деле могут убрать. Вот тогда и потянуло его на откровенность. А сегодня утром пришли какие-то «быки», сказали, что станут меня обменивать. И если ты деньги не привезешь, меня грохнут. Тут пришел мой черед пугаться. Особенно когда со мной в машину и Гальберта посадили. Думаю: грохнут обоих.

–  А Донбасс?
– спросил Макс.

–  Бого отпустили. Нас - в машину, а ему сказали, чтоб катился колбаской…

На столе зазвонил телефон, Денис взял трубку. Дядюшка.