Ледышка или Снежная Королева для рокера

Начать бояться что ли? Ну так, для разнообразия.

Наконец, Олег остановился. Но прежде, чем я успела облегчённо перевести дух, меня подняли на руки и понесли дальше, не слушая моё тихое, рассерженное шипение, намекавшее, что я и сама неплохо умею ходить.

– Цыц, Ледышка, - усмехнулся Олег занося меня в какое-то помещение. – Снежным Королевам слова не давали.

– Ах ты…

Но продолжить возмущаться я не смогла, с недоумением прислушиваясь к восторженным детским голосам вокруг. В воздухе пахло сеном, комбикормом и…

Животными?

От удивления я даже возмущаться перестала, замерев и пытаясь понять, куда и какими тропами могла привести нас неугомонная, а местами и жутко извращённая логика Верещагина. К моему вящему стыду, собственный разум категорично отказывался выдавать хоть сколько-то правдоподобные предположения. Наверное, именно по этой причине я не сопротивлялась, когда меня усадили на табурет, и даже не пыталась снять раздражающую повязку, что бы, наконец, оглядеться по сторонам.

Лишь когда на мои ладони положили что-то дрожащее, мягкое, пушистое и нежное на ощупь, я тихо ойкнула, машинально пройдясь пальцами по мелко подрагивающей спине небольшого зверька. И не выдержав, стянула ткань, во все глаза уставившись на маленького, активно шевелящего от страха усами кролика.

Даже зажмурилась на мгновение, а когда вновь открыла глаза, поняла, что мне не привиделось и на меня сейчас смотрит круглыми, блестящими, тёмными глазами бедный, самый настоящий кролик.

Огромные уши прижаты к телу, а на мордочки влажный чёрный нос, шевелится и настороженно принюхивается. Чёрная шкурка блестит и переливается в свете искусственного освещения, маленькие, но сильные задние лапы порой отбивают короткий, рваный ритм. И руки сами по себе, невзирая на ещё не отошедший от шока разум, тянуться пройтись в ласке по пухлым щекам, почесать и понежить чувствительные уши, добраться до мягкого, тёплого животика…

Не выдержав, тихо засмеялась, уткнувшись носом в приятно пахнущую чистым, ухоженным зверем шёрстку. Потёрлась об неё щекой, продолжая почёсывать замершего кролика и чувствуя, как в груди разрастается тёплый, щемящий комочек нежности и детского, такого наивного восторга. И мне было плевать, что со стороны это выглядело как минимум странно: сидящая на низком табурете девушка в строгом, деловом костюме, уткнувшаяся лицом в маленького кролика и улыбающаяся, широко и счастливо.

Я просто и незатейливо наслаждалась этим моментом, вспоминая, как давно, кажется в другой жизни, мы с семьёй ходили в зоопарк и я, задержав дыхание от восторга, смотрела сквозь стекло на играющих белых медведей, на тигра и волка, на львов и павлинов…

И впервые мне не было грустно или больно. Я просто вспоминала те ощущения и добавляла к ним новые краски, почерпнутые из ощущений живого, настоящего кролика, пригревшегося на моих коленях.

– Нравится? – рядом присел на корточки Олег, потрепав придремавшего крола по ушам.

– А… Ага, - тихо откликнулась, с трудом сглотнув подступивший к горлу ком от переполняющих меня эмоций.

– А тут много чего интересного ещё есть, - широко улыбнулся Верещагин и, отдав подошедшей девушке в форменной жилетке зверька, помог мне встать и с видом знатока потащил за собой. – Идём, что покажу!

И ведь показал… Лисиц, смотревших на нас снисходительно, но всё же принявших угощение. Енотов, забавно поднимавшихся на задние лапки, в попытке проверить, не укрыли ли мы от них лакомство. Хорьков, один из которых тут же забрался по моим брюкам на плечи и долго не желал слезать с облюбованного им места. Воинственно нахохлившихся попугаев, наотрез отказавшихся повторять за брюнетом слова песни «Пират» группы Агата Кристи…

А ещё маленький, шустро бегавших по вольеру поросят. Они активно толкались, принюхиваясь и напрашиваясь на ласку и гостинец. Издавали забавный визг и так надменно порою хрюкали, что я не могла удержаться, хихикая над такими милыми и забавными зверушками.

Правда, ровно до того момента, пока не поняла, что эти обаятельные пакости не придумали ничего лучше, чем попытаться сжевать мои брюки. Из вольера я выскочила с тихим криком под смех веселящегося Верещагина, согнувшегося пополам от хохота. Но забавлялся он не долго, потому как потеряв жертву, поросята тут же начали искать ей замену…

Нашли! И уже Верещагин с тихим незлым словом сиганул через ограду, спасая собственную обувь от посягательств таких невинных с виду свиней. Джинсы они не тронули, да…

Зато шнурки от берц им явно понравились, учитывая, что их сжевали почти наполовину! О чём мне и сообщили, с самым разнесчастным выражением на лице глядя на пострадавшие ботинки. А я, так и не проникшись сочувствием, только весело фыркнула и отправилась дальше, теперь уже самостоятельно выбирая, что посмотреть и кого потрогать.

Мангуст изодрал рукав, но с удовольствием посидел на руках, а ёжиков оказалось не так-то просто почесать. Хотя с этим всё-таки справилась и, широко улыбаясь, посмеиваясь, наблюдала за тем, как колючий комок сначала распрямился, подставляясь под ласку, а затем начал сопеть и фыркать.

Увлёкшись таким забавным зрелищем, я не сразу заметила, как посетителей стало меньше, а меня обняли сзади, прижимая к сильному мужскому телу.

– Идём, Снежинка, - ухо обжёг тихий горячий шёпот, вызвав невольную дрожь в теле. – Пора возвращаться на работу, как это ни странно.

– Уже? – тихо откликнулась, чувствуя острое нежелание уходить из этого тёплого, позитивного места. Тут так легко было забыть о том, что было или может случиться, вновь почувствовать себя ребёнком и радоваться мелочам.

Олег усмехнулся, прижимая меня крепче, потёрся щекой о моё плечо и подтвердил:

– Ага. Контактный зоопарк это не ночной клуб, рабочий день у них нормированный.

– Жаль, - тихо вздохнув, последний раз провела по спинке приглянувшегося мне кролика и засунула руки в карманы брюк. – Тогда… Пошли?

– Э, нет, Ледышка, - тут брюнет как будто вспомнил о чём-то и, развернув меня к себе лицом, спросил, улыбаясь и заглядывая мне в глаза. – Я прощён?

Я с минуту молча смотрела на это удивительное выражение лица, заискивающее и такое милое одновременно. И чем дольше я хранила молчание, тем тревожнее и мрачнее становился взгляд зелёных глаз, а сам его обладатель даже переступил с ноги на ногу пару раз, явно с некой опаской ожидая моего ответа.

– Ледышка, ну… Я… Это…

Весело фыркнув, я обхватила его лицо ладонями, невесомо коснулась губами губ и тихо сказала:

– Прощён. И… Спасибо. Для меня никто такого не делал, правда.

И смутилась от собственных слов и действий. Однако, Верещагин на мои алеющие щёки внимания не обратил. Он схватил меня в охапку, поднял над полом и поцеловал. Коротко, зато крепко. После чего вынес так же, как и занёс в это помещение – на руках. И то, что я была против, а народ тыкал в нашу парочку пальцами, его волновало ну в самую последнюю очередь.