Легат

Рысь вдруг вспомнил старинный римский обычай: супругам заниматься любовью на своем земельном участке, чтоб земля была плодородной. Подобный же обычай существовал и у германцев, и наверняка здесь. Только вот помогало ли это? Да, июнь нынче выдался жарким, ну а каким будет июль, август? В здешних местах нередки и проливные дожди, и даже летние заморозки. А если неурожай? Чем кормиться? Рыбой и зверем лесным, ягодами-грибами-орехами, в общем-то, немноголюдному роду прожить можно. А вот ежели людей станет больше…

Молодой легат вдруг почти физически ощутил, какой груз ответственности он взвалил на свои плечи, основав Нордику – самый северный город империи. Пусть пока в ней не так много народа, но ведь людям требуется что-то есть, и по возможности каждый день. Осень и зиму худо-бедно перебивались дичью, рыбой да теми запасами, что захватили с собой. Часть пригородной земли – агер публикум – по решению городских магистратов раздали желающим. Увы, таковых нашлось не слишком много, да и откуда им было взяться? По сути дела, Нордика пока являлась военным поселением, крепостью-лимесом, со значительным преобладанием легионеров над всеми прочими. А легионеров нужно было кормить. Также хотели есть и немногочисленные пока городские ремесленники из числа вольноотпущенников, и все прочие. Земледельцев же оказалось мало – в основном ветераны, – и Юний втайне лелеял мысль переселить под городские стены выходцев из местных племен. Вот хотя бы этих.

Рысь посмотрел на Тарха – уж этот-то вряд ли согласится с тем, чтобы его люди куда-то ушли… Ну а если нападения врагов будут продолжаться? По сути, это на руку римлянам. Страх заставит народ Птицы, плавающей в камышах, переселиться снова – на этот раз недалеко, спустившись вниз по реке. Впрочем, можно и не переселяться – лишь платите дань за защиту. Вернее, налоги. Прав, ох прав был Каракалла, дав права римских граждан всем свободным жителям провинций. А одна из главных заповедей римского гражданина – вовремя и четко платить налоги.

Сразу за полями вдруг возник частокол, низенький, всего-то в два человеческих роста, а местами – и в полтора. Бесшумно, на хорошо смазанных кабаньим жиром петлях открылись ворота, и шагавший впереди Тарх обернулся, гостеприимно махнув рукой:

– Купава. Наше селение.

Селение – а учитывая частокол, лучше сказать, городище – по местным меркам было не таким уж и маленьким: легат насчитал шесть обширных дворов. Дома, на взгляд Юния, выглядели немного странно и как-то разномастно: преобладали обмазанные глиной полуземлянки, но попадались и срубы. И те и другие были крыты двускатными соломенными крышами, между домами копошилась мелкая живность. Собственно, никаких улиц не было – каждый строился где хотел, однако почти в самой середине селища виднелась широкая хорошо утоптанная площадь – аналог римских форумов.

С любопытством осматриваясь вокруг, Рысь поразился почти полному отсутствию народа. Завидев старейшину, из домов выходили одни старики да совсем уж малые дети. Хотя это-то, в общем, было понятно: страда, все, кто может работать, на сенокосе, включая самого старейшину и жреца.

Миновав площадь, путники прошагали к одному из домов. Внешне он ничем не отличался от прочих, если не считать размеров и количества живности, за которой присматривали полуголые дети. Завидев Тарха, дети поклонились в пояс. Странно, но из дома – бревенчатой хижины – никто навстречу не вышел. Наверняка почти все домочадцы хозяина находились сейчас на лугу, с которого, впрочем, вот-вот должны были вернуться. Все ж таки намечались похороны.

– Мы устроим тризну сегодня, – подойдя к дому, старейшина обернулся. – А назавтра – снова на луг. Надо пользоваться, пока стоят ясные дни. Прошу в мой дом, Рысь, сын Доброя.

Велев телохранителям дожидаться во дворе, легат склонился, дабы не удариться головой об низкую притолку.

Внутреннее убранство дома отличалось скромностью, быть может, показной. В углу – обмазанная глиной печь, такой же глинобитный пол, две широкие лавки вдоль стен, большой стол с деревянной посудой и неказистыми – вылепленными явно без применения гончарного круга – горшками. На стенах – волчьи и медвежьи шкуры, круглый щит, обтянутый бычьей кожей, рогатины, меч в красных, с блестящими медными накладками ножнах.

Повинуясь жесту хозяина, Юний уселся за стол, однако старейшина не торопился начинать разговор, наверное, дожидался жреца. Тот не замедлил появиться, усевшись прямо напротив гостя, приветливо улыбнулся, пригладив рукой густую бороду.

– Думаю, вы давно знаете о наших селищах. – Тарх самолично выставил на стол большую братину с каким-то напитком и испытующе посмотрел на Рысь. – Ведь так?

– Так, – не стал отпираться Юний. – Странно, если было бы по-другому.

– Наш паренек, Светозар, говорит, у вас большое селение, – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Брячислав.

– Большое, – Рысь улыбнулся. – Лучше даже сказать не селение – город. Не скрою, мы заинтересованы в мире с вами, как и со всеми местными людьми.

Старейшина и жрец переглянулись, скривились вовсе не радостно.

– Ваше войско сильно и многочисленно, – задумчиво произнес Тарх. – К тому же – хорошо вооружено.

– Думая о мире – готовься к войне, – вспомнил Рысь известную латинскую мудрость. – Но вам нечего опасаться нашего легиона. Скорее даже наоборот.

– Мыслю, за мир нужно будет платить? – усмехнувшись, вполне откровенно поинтересовался старейшина. – Чем? Зерном, шкурами, мясом? Или, быть может, людьми?

Оба они, и старейшина, и жрец, вдруг взглянули на гостя с такой неприкрытой враждебностью, словно бы это его воины чуть было не уничтожили весь род Птицы.

Юний улыбнулся. Однако эти двое вовсе не дураки и, похоже, хотят играть в открытую. Что ж, пусть так.

– Не думаю, чтоб это было очень обременительно. Все римские горожане – цивитас – платят налоги. И за это много чего имеют!

Жрец и старейшина снова переглянулись, на этот раз – озадаченно.

– Ты произнес непонятное слово, – пояснил жрец. – Циви… Как ты сказал? Кто это?

– Гм… – Рысь чуть замялся. Увы, Тарх и Брячислав не понимали латынь, и как составить для них объяснение на языке сло-вен, в котором и многих слов-то нет? Легат отпил из братины, похвалил – вкусно! – а уж затем продолжил, старательно подбирая слова: – Ну, цивитас – «граждане» – это люди, жители города. Которые, кроме обязанностей – платить, к примеру, налоги – имеют еще и права.

– Права?

– Право на имущество, на защиту, на справедливый суд, на…

– Понятно, – серьезно кивнул Тарх. – Мы и так все это имеем.

– Но вы не имеете надежной защиты, – тут же парировал Рысь. – А ведь можете иметь, можете.

– Ценой нашей свободы?

– Да поймите же, о вашей свободе вовсе не идет речь!

Старейшина угрожающе сдвинул брови:

– Пойми и ты нас, сын Доброя. Ты предлагаешь отдаться под вашу власть… так, так, не возражай… Но ведь мы можем просто уйти в леса.

– Жаль, если так будет…

– Или воевать с вами и погибнуть со славой!

Юний вздохнул: все ж таки надеялся, что подобного не случится. Однако правители селенья пока настроены не очень-то доброжелательно к римлянам. Пока… Посмотрим, как дальше будет.