Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
— Вы не могли бы открыть дверь?
— Я не хочу неприятностей.
— Но я…
— Вчера тут кого-то застрелили, и я не хочу…
— Вы слышали выстрелы, мисс Маллой?
— Миссис МаЛлой!
— Так слышали или нет?
— Нет. ‘
— Вы случайно не знаете, мистер Ореккио был у себя вчера вечером?
— Я не знаю, кто такой мистер Ореккио.
— Человек из тридцать первого номера.
— Яс ним не знакома.
— Мадам, вы откроете дверь?
— Нет.
— Послушайте, я могу, конечно, взять ордер, но будет гораздо проще…
— Не хочу неприятностей, — услышал Хейвз. — Ладно, я вам открою, только не впутывайте меня в это дело.
Дверь
Зеленые глаза — подвижные и умные. Она покусывала губы и придерживала кофту, накинутую на голое тело. Пальцы рук длинные и изящные.
— Я ни в чем не виновата, — сказала она.
— Я вас ни в чем не обвиняю, — ответил Хейвз.
— Можете обыскать квартиру.
— Мне это не нужно.
— Тогда входите.
Хейвз вошел. Полли закрыла за ним дверь и заперла на замок.
— Не хочу неприятностей, — еще раз сказала она. — У меня и так их хватает.
— Не беспокойтесь. Меня интересует человек из тридцать первого номера.
— Я слышала, что кого-то застрелили. Но я тут ни при чем.
Они сидели друг против друга. Она на диване, он на стуле с высокой спинкой. Что-то витало между ними и воздухе, что-то такое же реальное, как, например, запах на лестнице. Они прекрасно знали, чем занимается каждый ит них. Хейвз достаточно был знаком с жизнью городских низов и не строил никаких иллюзий насчет этой женщины. (лишком часто приходилось ему задерживать проституток, отдававшихся за два доллара, чтобы купить пакетик гадости. Слишком часто видел он, как мучаются те, у кого нс было денег на «дозу». Он знал наркоманов не хуже, чем торговцы наркотиками. Его собеседница, похоже, не раз бывала в полицейском участке, не раз прятала пакетики с героином под стойку бара при виде полицейского, а потом ее арестовывали, допрашивали и отправляли в суд. В законах о наркотиках она явно разбиралась не хуже заместителя окружного прокурора. Полли Маллой, как и Хейвз, многое повидала и многое понимала. Их общие знания представляли собой причудливый симбиоз: нарушитель закона и его страж, преступление и наказание. В этой убогой комнате рождалась солидарность. Они могли говорить друг с другом совершенно откровенно, словно любовники, шепчущиеся в постели.
—' Так вы знали Ореккио? — спросил Хейвз.
— А вы меня не потащите в участок?
— Только если вы причастны к убийству.
— Я тут ни при чем,
— Тогда никаких участков.
— Слово полицейского? — вяло улыбнулась она.
— Вот именно.
— Большая ценность, что и говорить.
— Для вас — да.
— Я его знала.
— Рассказывайте.
— Мы познакомились в тот вечер, когда он здесь появился. *
— Когда это было?
— Два, нет, три дня назад.
— Как это произошло?
— Я была в жутком состоянии. Мне обязательно нужно было уколоться. Я только с неделю как вышла из тюрьмы — райское местечно — и еще не успела наладить контакты.
— За что сидела?
— Проституция.
— Сколько тебе лет, Полли?
— Девятнадцать. А что, выгляжу старше?
— Да. w
— Когда мне исполнилось шестнадцать, я вышла замуж. За такого же наркомана. Большое счастье.
— Что он сейчас делает?
— Сидит в Кэстлвью.
— За что?
Полли пожала плечами.
— Вообще-то он торговал зельем.
— Ясно. Ну а что Ореккио?
— Я попросила у него
денег.— Когда это было?
— Позавчера.
— И он одолжил?
— Я вообще-то не в долг просила, а предложила ему перепихнуться. Он поселился в соседней комнате, а мне было так плохо, что боялась не дойти до улицы.
— Ну а что он?
— Дал мне десятку. И ничего не потребовал взамен.
— Настоящий джентльмен, а?
Полли пожала плечами.
— Вы от него не в восторге?
— Скажем так — не мой тип.
— Да?
— Сукин сын!
— Что же произошло?
— Вчера вечером он заявился ко мне.
— В котором часу?
— В девять, нет, в половине десятого.
— После начала концерта, — сказал Хейвз.
— Что?
— Ничего. Размышляю вслух. Продолжай.
— Он сказал, что припас для меня кое-что. Сказал, что отдаст, если я к нему зайду.
— Ты зашла?
— Сначала я спросила, что это. Он сказал: «То, чего ты хочешь больше всего».
— И ты зашла?
— Да.
— В комнате ничего не заметила?
— Например?
— Например, винтовки с оптическим прицелом.
— Нет, ничего такого.
— А что он для тебя припас?
— Все то же.
— Героин? _
— Да.
— За этим он и звал тебя к себе?
— По крайней мере, так он сказал.
— Он хотел его тебе продать?
— Нет, но…
— Слушаю. .
— Он хотел, чтобы я у него хорошенько попросила.
— То есть?
— Он показал мне героин, дал понюхать, чтобы я убедилась, что все без обману, а потом сказал, что задаром нт отдаст. Сказал, что я должна как следует попросить
— Ясно.
— Он измывался надо мной часа два, не мень__^. Он Го и дело глядел на часы и заставлял меня… делать разные вещи.
— Например? .
— Да глупости всякие! Попросил спеть «Белу. о зиму». 1!му это показалось остроумным, потому что героин т^же белый. Он знал, что мне позарез нужна доза, и заставлял, повторять эту песню снова и снова. Я спела ее раз шесть или семь. А он слушал и все время поглядывал на часы:
— Продолжай. ’
— Потом он захотел стриптиз… Не просто, чтобы я |Ы1делась, а еще и танцевала. Я сделала, как он велел… А он стал надо мной насмехаться. Мол, я плохо выгляжу, юшая… Я стояла перед ним голая, а он все издевался, I прашивал, неужели мне так нужен героин, и смотрел на часы. Было около одиннадцати. Я повторяла: «Нужен, очень нужен», а он велел, чтобы я станцевала сначала вальс, потом шэг. Я не поняла, чего он хочет. Вы знаете, что такое шэг?
— Слыхал.
— В общем, я его слушалась. Я бы сделала все на свете. Наконец он приказал мне стать на колени и объяснить, зачем мне нужен героин. Он велел произнести речь не меньше, чем на пять минут, на тему «Почему наркоману нужны наркотики», посмотрел на часы и засек время. Меня трясло и знобило, мне нужен был укол, как… — Полли закрыла глаза. — Я заплакала. Говорила и плакала. Потом он глянул на часы и сказал: «Пять минут истекли, вот твоя отрава. Пошла вон!» И швырнул мне пакетик.
— В котором это было часу?
— Минут в десять двенадцатого. Часов у меня нет, я их давно заложила, но из моего окна видны электрические часы на доме напротив. Укол я сделала в четверть двенадцатого, значит, он меня отпустил где-то в одиннадцать десять.
— И все это время он смотрел на часы?
— Да, будто боялся опоздать на важную встречу.
— Думаю, что так оно и было.
— Что за встреча?
— С человеком, которого он собирался застрелить из окна своей комнаты. Твое общество помогло ему скоротать время до окончания концерта. Приятный человек этот Морт Ореккио, ничего не скажешь.