Легенда о Блэке. Второй Орден
Шрифт:
– Avada Kedavra!
– Accio! – Остатки стола, лежащие рядом с ними, сдернуло в сторону выхода. Снова брызнули щепки. То есть это не его личное изобретение? – Гарри?! Falce! Caedes!
Блэк зло встряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и вместе с Джонсон аппарировал на улицу. Тут же выпустил ничего не соображающую, зато отборно матерящуюся девушку и рванулся обратно.
Влетел в дверь и едва успел увернуться от чьего-то фиолетового луча. Махнул палочкой в ответ.
– Tormenta! Sudoris! Expelliarmus!
– Ложись! – знакомый голос.
Он,
– Ремус! – Он снова вскочил.
– Mittent!
Низкоуровневое заклинание, кажется, нашло брешь в защите, и через зал, разгоняя дым, пролетела фигура в черном балахоне. Теперь понятно, с кем они сражаются – Пожиратели Смерти. Впрочем, в этом он и не сомневался. То есть не сомневался бы, если бы хоть на мгновение задумался.
– Falce! – засветил Блэк по летящему, но кто-то выставил Thorax amicus. – Aquas! Glasiem!
На позиции врага ухнула глыба льда.
– Гарри, убирайся отсюда!
Этот приказ гриффиндорец проигнорировал.
– Silencio! Tormenta!
И уже в другую сторону:
– Carnes Edere!
По ушам ударил животный вопль. Пожирание плоти – не очень приятная штука. Примерно как попасть под маггловскую картофелечистку. Жаль, что Блэк не ранен – было бы больше пользы. Над головой свистнул зеленый луч.
– Avada Kedavra! – а это уже снова Люпин.
Его рванули за плечо, и мгновение спустя кто-то трансфигурировал то место, где Гарри только что стоял. Доски вздыбились. Он суматошно обернулся. Гестия.
И тут раздался четкий голос, совсем не похожий на стоящие вокруг крики. Главный?
– Morsmordre. Avada Kedavra explosio.
Блэк, расширив глаза от ужаса, снова крутанул головой. Бледно-зеленое облако улетело в разбитое окно. Луч куда более яркого оттенка летел прямо в центр помещения. Даже не в кого-то из них. Сейчас умрут все. Радиус – до двадцати метров.
Женщина аппарировала под луч вместе с ним. Выставила палочку.
– Aurum Armis!
Вспыхнуло золотое сияние, их отшвырнуло назад, с хрустом впечатало в стену (кажется, кто-то из них что-то сломал), и всё как-то резко закончилось. Хлопки аппараций и тишина. Относительная – какая-то чудом оставшаяся в живых женщина, попеременно хватавшаяся, то за свою левую руку, лишившуюся кисти, то за отсутствующий глаз визжала, кажется, с самого начала.
На улице истерично материлась Джонсон.
Но после разрывов заклятий это была могильная тишина.
Блэк заторможено огляделся. Осколки посуды, обломки мебели. Дыры в стенах. То есть стены, по сути, теперь отсутствовали. Кровь даже на потолке. Трупы посетителей.
Побоище.
Пожиратели Смерти.
Их трупов не было – то ли все выжили, то ли выжившие забрали с собой. Сколько их было?
Меньше минуты назад он пил кофе.
Адреналин всё не отпускал.
Ремус, обзаведшийся новым порезом, хрустя осколками, подошел и влепил ему подзатыльник. Заорал:
– Какого Мордреда ты творишь, Гарри?! Я же
сказал…– Нет времени, Ремус! – зло прервала его Джонс, держащаяся за ребра, и направила палочку на верещащую женщину. – Obliviate. Cortex. – Та смолкла, из оторванной руки перестала хлестать кровь.
– Уходим немедленно.
– Ее надо доставить в Мунго! – возразил оборотень. – И Анджелину Джонсон тоже.
– Этим займется Блэк, она его помнит. – Она развернулась в сторону отсутствующей двери. – Accio Аджелина Джонсон.
Вопящую Анджелину втащило в дверь.
– Какой долбанной Морганы?! Вашу хренову мать, что здесь…
– Obliviate. Вы просто сидели в кафе, потом всё взорвалось. Нас здесь не было. Понял, Блэк?
Он открыл рот, собираясь, наконец-то, высказать, что он думает обо всем происходящем. Закрыл его обратно и кивнул.
– Понял, - Ухватил Джонсон за руку. Времени и правда было в обрез. – Адрес больницы?
– Семь, Вайлвейв роад. Прямо в дом – не промахнешься. И почисти палочку.
Он оглядел их всех, кивнул злому как дементор учителю, взял женщину за плечо, аппарировал и рухнул на пол посередине большого светлого зала.
Заорал, выпустил Анджелину и схватился за живот, в который словно воткнули копье. Хлынула кровь.
Твою мать! Твою же моргановую мать!
Расщеп. Он забыл про вес.
Вокруг опять поднялся крик и к ним бросились какие-то люди. Блэк рефлекторно вскинул палочку, но тут же опустил обратно. Халаты, красные змеи на груди. Медики.
Находящихся в прострации девушек тут же, подхватив на носилки, куда-то унесли. С ним самим поступили аналогичным образом. Идущая рядом полноватая целительница на ходу вспорола ему одежду и что-то колдовала над раной. Результата вспоминавший на поворотах серпентеро Блэк пока не наблюдал – больно было адски, и кровь хлестала всё так же. Лестница, еще одна. Сознание начало уплывать.
Наконец, его затащили в какую-то комнату и сгрузили на койку. Женщина вытащила из кармана пузатый коричневый пузырек, зубами выдрала пробку и щедрым жестом плеснула содержимым на рану.
Блэк только успел понять, что больно ему до этого момента не было вообще никогда в жизни, взвыл раненной хвосторогой и отключился.
Очнулся быстро – если верить часам, оставшимся при нем – всего через час. Пришедшая в негодность одежда – рядом на стуле. Покрытая засохшей кровью палочка – на тумбочке. На груди и животе – свежие уродливые рубцы. Вокруг – никого.
Очевидно, что слушание он пропустил.
Но сейчас это было последней вещью, которая его беспокоила. В голове крутилось только одно – время вышло.
Началось. Куда раньше рождества.
Его «неуязвимости» – конец.
Слепоте министерства - конец.
Двадцати с лишним посетителям Фортескью – конец. Самому Фортескью, кстати, тоже. Кажется, пролетевшая мимо них с Анджелиной голова была его.
Он посмотрел на палочку и взял ее в руку. Вытер об одеяло.
– Levio.
Стул взлетел и опустился обратно. Сколько он выпустил сегодня и чего именно?