Легенда о Блэке. Второй Орден

– Protego! Emorbulas! Cicaro!

Какого Мерлина? – промелькнуло у него в голове, пока он автоматически выбрасывал контрзаклятие и менял щит на более слабый. Этого он пока даже Ордену не показывал.

– Glasiem. Aquas.

Замораживающее заклятие ему после дуэлей с Дорой полюбилось, кузина использовала его довольно часто и в самых различных вариантах. Вот так, например, как он сейчас.

У Чжоу под ногами появился тонкий слой льда, на который тут же плеснула вода. А дальше достаточно легкого Конфундуса или отталкивающего.

Чанг растянулась на полу.

– Expelliarmus, - подытожил Гарри. Поинтересовался – Сама занималась?

– Да, - коротко отозвалась девушка, забирая у него свою палочку.

– Меня хотела проклять? – продолжил он допрос.

Она поджала губы.

– Хотела. – Немного помолчала. – Я знаю, что ты никого не убивал, Гарри. Но ты все равно виноват. Ты ведь знал, что будет в лабиринте?

Блэк нахмурился и признал:

– Догадывался. Все догадывались. Была поддержка, был план, Чжоу. Он не сработал.

Рэйвенкловка пожала плечами.

– Уже не важно. Но ты всё равно виноват.

Он развел руками.

– Может быть. И что сейчас?

Чжоу посмотрела на него долгим взглядом.

– Сейчас ничего, Гарри. Во вторник отец погиб. В банке. Так что… - Она повторила его жест. – Так что сейчас уже ничего.

Текст нового декрета появился на доске объявлений еще через три дня. В кабинет генерального инспектора предлагалось обращаться всем добропорядочным и старательным студентам начиная с четвертого курса.

– Как у нас списывала, - заметил Рон.

– Ничуть не удивлюсь, если так и есть, - мрачно отозвалась стоящая рядом Гермиона.

– Ну что, надеемся на наших слизней?

– Надеемся, - кивнул Гарри.

– Знаешь, я всё-таки не понимаю, на что вы двое рассчитываете. Ну вот, положим, вступят они туда. И что они смогут сделать?

Гермиона пожала плечами.

– Думаю, им это виднее.

Гарри усмехнулся и добавил:

– Они, в конце концов, слизеринцы.

Себя Дружина проявила в тот же день, отняв в общей сложности семьдесят баллов у всех факультетов (включая змеиный, что еще раз подтвердило, что идиоты водились не только там) и заработав четыре отработки уже самим себе. Постарались Крэбб с Гойлом, Майкл Блетчли и, неожиданно, Малфой, отобравший, воспользовавшись новым красивым значком, у какого-то второкурсника пакет конфет.

Блэк терялся в догадках - то ли Драко, несмотря на не сходящие с лица гримасы, отнесся к заданию очень серьезно, то ли он несколько переоценил его умственные способности.

И вообще-то, всё это было очень хорошо. Новая власть, очевидно, кое-кому ударила в голову и сейчас большая часть новоявленных дружинников занималась тем, что делала всё, на что им раньше не хватало духу. Что, в свою очередь, означало, что до серьезных дел, то есть, собственно, поиска Воронов у них руки дойдут еще очень нескоро.

Амбридж совершила ту же самую ошибку, что регулярно допускал он сам – она забыла, что имеет дело с детьми.

Примерно те же самые выводы на следующем собрании озвучили и Блейз с Драко. Активно возмущавшуюся Дафну от сомнительного значка все же решили освободить, взяв просто до кучи.

– Они полные кретины, - с презрительной миной (которая, будучи скорченной не на его счет, Блэка бесила уже не так сильно) припечатал Малфой, не так давно сам ведший себя подобным образом. – Дорвались. Есть пара умных, но толку с них.

– Он пожал плечами – Я не знаю, Блэк, что мы там делаем.

– Сейчас да, - возразил Блейз. – Но через какое-то время они успокоятся, и вот тогда начнутся проблемы.

– Вы там как раз, чтобы не было проблем, разве нет?
– заметил Гарри. – Что вообще Амбридж сказала?

Забини неопределенно покачал головой.

– В эти трудные времена министерство – оплот стабильности. Деструктивные силы, спокойствие обывателей. Вы - передний край закона. Думаю, Блэк, ты сам можешь досочинять.

Да уж, - пронеслось у Гарри в голове. – Если Крэбб и Гойл – передний край закона, то где тогда он сам?

Не очень хороший вопрос.

Таким образом, с этой стороны опасаться пока было, кажется, нечего, из-за стен Хогвартса тоже никаких новостей не поступало, и как-то неожиданно образовалась передышка, позволившая, наконец-то, посмотреть по сторонам.

Блэк ожидал, что после взрывов в школе поднимется волна паники, и оказался прав, но только отчасти. Волна действительно поднялась, но, к его удивлению, так же быстро иссякла. События обсуждали всего несколько дней, после чего интерес к ним резко спал.

С некоторым даже ошеломлением Гарри вдруг осознал, что для всех это были какие-то совершенно не касающиеся их события. Где-то в Лондоне что-то взорвалось. Но Лондон – далеко, а Хогвартс, к счастью, взрываться не спешил. Да, кое-кто переживал за семьи, но далеко не все жили в столице.

Министерство тоже никаких новых шокирующих заявлений делать не спешило, и в итоге, через неделю в напряжении остался лишь очень узкий круг людей, которых происходящее действительно касалось.

Все прочие продолжили ходить на занятия и развлекаться как ни в чем ни бывало. Даже Дружину, как оказалось, никто толком не воспринял, хотя она как раз была рядом. Мы ничего не нарушаем, значит, и опасаться нам нечего. А то, что кому-то достается от того же Крэбба, так ничего, по сути, и не изменилось.

Что самое нелепое – возразить по существу на такие заявления было вроде бы нечего.

Зато потихоньку начинала нарастать нервозность совершенно по другому поводу – близилась середина учебного года, а значит – и его окончание. И если все остальные курсы просто предвкушали каникулы, то пятый и седьмой уже начинали потихоньку переживать за экзамены.

У пятого после Рождества должны были начаться те самые консультации, о которых говорили близнецы, и народ экстренно подтягивал хвосты.

У самого же Блэка, когда он смотрел на учебники, по спине бегали мурашки. Здесь все было не просто плохо, а прямо-таки кошмарно. Утешал он себя только тем, что до экзаменов его вроде как исключить не должны, а ни них он уже покажет всё, что нужно. Наверное.

И тем не менее, представляя лицо профессора МакГонагалл, когда он заявит ей, что собирается углубленно изучать трансфигурацию, Гарри вздрагивал. В этом году нормальную домашнюю работу он ей, кажется, не сдал ни разу.

И по-хорошему, с этим надо было срочно что-то делать. Чем он и занялся, чуть ли не впервые с начала года взгрызшись в учебу.