Легенда о капитане Бероевой

– Вот именно, милая леди. Вот именно, - без малейшей тени иронии констатировал Редин.

«Что ж, здесь мне все ясно, что опять ничего не ясно», - подумала про себя Оксана, отходя в сторону, где стоял молодой офицер, находящийся в чине капитана полиции. По виду это был местный участковый, в чем оперативном обслуживании находился этот участок местности. Молодой мужчина, примерно тридцати шестилетнего возраста, производил впечатление человека, очень заинтересованного происходящими здесь событиями. Он активно опрашивал столпившихся на берегу жителей городка, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, представившую возможность выйти на след преступника.

Рассматривая его внешность, Бероева отметила, что он выше ее сантиметров, эдак, на пятнадцать-семнадцать. Не начавшая еще полнеть фигура выделялась спортивностью, приятное овальное слегка треугольное лицо с пышными черными усами, аккуратная прическа с легкой проседью черных волос – все это успешно выдавало человека, ревностно следящего за своей внешностью. Приблизившись к нему, оперативница заглянула в его ясные карие глазки, имеющие чуть красноватый оттенок и для себя отметила, что они достаточно выразительны и «искрились» чувственной притягательностью. Взгляд этого мужчины был наполнен такими качествами, как: «могучий» аналитический ум, не лишенная логики рассудительность и невероятная эрудированность. «Интересно, что делает здесь этот красавчик»?

– было первое, что пришло в голову сыщицы. «С такими внешними данными он вполне мог бы работать где-нибудь в областном центре, а то и выше», - продолжала Оксана делать мысленно заключения.

Изучив внимательно его внешность, она не удержалась, чтобы, украдкой, не бросить взгляд на его правую ладонь, приятно удивившись, что обручального кольца на ней не имеется. Выяснив у эксперта имя, на подсознательном уровне придав своей походке изысканность и изящность, девушка направилась в сторону участкового.

– Родион Романович, - отвлекла его сыщица, не удержавшись, чтобы не «состроить» ему кокетливо глазки, - Вы с личностью убитого уже определились?

– Конечно, - отвечал Юдин (такую фамилию носил полицейский), несколько смутившись от представшей перед ним красотой.
– Это Ипполитов Андрей Игоревич, девятнадцати лет от роду. Коренной житель нашего города.

– А не являлся ли он другом, или скажем товарищем, некоего Волкова Алексея Михайловича?
– поспешила Оксана удостовериться в терзавших ее мысленных подозрениях.

– Так или иначе, - разъяснил полицейский, преодолев неловкость от ослепительной красоты собеседницы, - все молодые парни нашего городка ходили под этим «мерзавцем». Он организовал здесь некое подобие преступной группы, держащей с страхе все население. Идти против него для молодежи означало только одно – это становиться изгоем. Поэтому, как будет совершенно нетрудно дознаться, молодые люди лучше предпочитали «шестерить» на этого «подонка», чем попасть в список его недоброжелателей.

– Неужели он пользовался такой безграничной властью?
– справедливо возмутилась Бероева, мысленно стараясь подольше оставаться возле этого человека, - Неужели никак нельзя было его приструнить?

– В том-то и заключается все проблема, - Родион приятно задрожал всем своим телом, поддавшись на флюиды, исходившие от собеседницы, - «Волчара» так поставил свое дело, что сам он практически ничего не делал, поручая всю грязную работу своим холуям. Те же, страшась гнева своего предводителя, исправно нагоняли ужас на всех недовольных. Сам же он хулиганил исключительно по мелочам, и, если и удавалось его зацепить, то влиятельные родители тут же находили способ отмазать своего мерзопакостного сыночка.

– Беда, - согласилась Оксана, чувствующая некую связь, начинающую зарождаться между ней и этим достаточно еще молодым мужчиной.
– Наверное жители города первый раз смогли спокойно «вздохнуть», когда Волков отправился в мир иной? Как справедливо в таких случаях говорят: «не было счастья, да несчастье помогло».

– Вот уж, где я совершено с Вами согласен, - не стал участковый разубеждать милую сыщицу в сложившемся у нее правильном мнении, - мало найдется тех, кто сочувствует его предкам.

– Но убийство, есть убийство, - сделав серьезным лицо, заметила оперативница, - и несмотря ни на-что раскрывать его все же придется, тем более, что череда жестоких преступлений только ширится и растет.

Тут девушка на нескольку секунд замолчала и, видимо решившись на какой-то вполне само-собой разумеющийся поступок, протянула мужчине руку и, мило улыбаясь, произнесла:

– А чего мы все на «Вы», да на «Вы», может пора перейти на «Ты»? Меня Ксюша зовут.

Родион не без удовольствия пожал эту нежную и, в то же время, обладающую физической силой ладонь, отметив в душе, что начинает испытывать к этой представительнице прекрасного пола нечто большее, чем простые отношения между двумя сослуживцами. Он даже не мог себе представить, что и у его новоиспеченной знакомой зарождаются те же самые чувства. Им обоим очень хотелось бросить все дела и предаться наслаждению, сопровождающему человеческие отношения, именуемые любовью. Однако, условности, тяготеющие надо всем возвышенным, заставляли придерживаться строго определенных «рамок» и установленных правил. Рукопожатие только подтвердило, что между этими людьми вполне возможны и неформальные влечения, но сейчас делать какие-либо определенные выводы было бы пока рано, поэтому более здравомыслящая оперативница, «спустилась с небес на землю» и продолжила допытываться до разгадки развернувшейся здесь трагедии.

– У тебя, Родион, есть ли какие-нибудь подозрения?
– «надев на лицо маску серьезности», вернулась Оксана к прерванному разговору, - Кому мог так насолить Волков и его гоп-компания, что в один миг решили извести и его, и всю его братию?

– Даже не знаю?
– засомневался участковый, придав своей физиономии задумчивое выражение, - Всякий здесь был не просто им не доволен, а, не без прикрас можно сказать, ненавидел подчиненных ему мерзавцев. Однако, местные, как мне кажется, на такое отнюдь не способны. Может быть приезжие, хотя их немного. Ведь именно по причине того беспредела, что творили здесь Волков со своими дружками, не больно-то кто хотел посещать наш маленький городишко. А тех, что имеем в наличии – тех всех проверили и сто раз перепроверили. Короче – пока-что «темнуха».

Дальнейший разговор приобретал явно пустое значение, поэтому оперативница, сославшись на усталость от дальней дороги, отправилась отдыхать. Оказавшись в доме у Клиновой, она была приятно удивлена, что та уже давно ее ждет, а на столе «дымятся» только-что приготовленные кислые щи.

– Садись, «Милка», покушай, - вежливо предложила хозяйка, хлопоча с расставлением столовых приборов, - попробуй-ка нашей простой деревенской пищи, а то у вас там в столице, чай одни «гамбаргеры», да «шникерцы».

– Вы меня, Надежда Меркурьевна прямо, как ту корову кличете – «Милка», - не без задорного огонька в глазах, запротестовала московская гостья, не забывая весело улыбаться, - я же уже вроде сказала, зовите меня просто – Ксюша.

– Хорошо, хорошо, «Дочка», - запричитала старушка, - ты на меня сильно не обижайся, я говорю не со зла. Напротив, так я пытаюсь выразить к тебе хорошее отношение. «Милка» - это все равно, что милая, а корову у меня зовут «Зорькою». Отведаешь щей и молока от нее попробуешь.

Закончив эту короткую ни к чему не обязывающую беседу, женщины сели за стол, поставленный возле окна, тут же, напротив входной двери, и принялись энергично работать посеребренными ложками, насыщаясь питательной истиннорусской едой. После обеда Оксана легла отдохнуть и проснулась уже ближе к вечеру. Она решила посвятить остаток этого дня детальному изучению уголовного дела, так любезно ей предоставленному Новогородищенским начальником отделения. Ничего нового из того, что ранее ей поведал Симанцов, оперативница для себя не узнала. Единственное ее внимание привлек тот особенный факт, что возле всех жертв присутствовали небольшие следы – толи женщины, толи ребенка, идущие только на удаление. Следов подхода не было ни в одном случае.