Легенда о воре

Он исчез на соседней улице, оставив Санчо кипящим от злости. С его губ готово было сорваться множество ответов, хотя и поздновато. Он должен показать брату Лоренсо, что тот в нем ошибся.

– С тобой всё хорошо, парень?
– поинтересовался Бартоло, взяв его за плечо.

– Лучше не бывает, - отозвался юноша сквозь зубы и со странным блеском в глазах.
– Вообще-то мне пришла в голову идея, которая спасет нас от Мониподио.

***

Дом был большим и роскошным, хотя и не слишком - генуэзец владел банком среднего размера по сравнению со многими другими севильскими банкирами. Он нажил состояние на нескольких клиентах с признанной всеми платежеспособностью. Малый риск, постоянные прибыли и твердая позиция являлись принципами Мальфини, в чьей жизни не было других целей кроме как поглощать пищу и заказывать портреты обнаженных нимф художникам из его родной страны. Однако в последнее время банкир сконцентрировался на операциях Варгаса, что поставило его в опасное положение.

Бартоло и Санчо этого не знали, когда на заре четверга пробрались к дому Мальфини, да их это всё равно не интересовало. Они думали лишь о том, как воспользоваться знаниями Санчо, чтобы получить те деньги, в которых они нуждались.

– Думаешь, ты узнаешь этого Игнасио?
– спросил Бартоло, притоптывая ногами по мостовой, чтобы не замерзли пальцы.
– Парни твоего возраста очень быстро меняются.

– У него рожа, как у крысы, - мрачно ответил Санчо.

От росы им стало холодно, оба чувствовали себя некомфортно и воняли мокрой шерстью. Санчо хотел зайти в какую-нибудь таверну, пропустить стаканчик вина, но боялся, что его былой товарищ по приюту появится именно в это мгновение. Он также не верил, что карлик вернется из таверны, если его там оставить, потому что притащить его сюда стоило больших усилий.

– Это ведь не связано с тем тощим монахом, - спросил Бартоло в сотый раз.

Санчо не ответил. Конечно же, связано. Ему надоело быть жертвой чужих планов. Тех, кто хотел, чтобы он подчинился их воле и воле Господа, собиравшего мертвецов в саду приюта. Тех, кто хотел, чтобы он облегчил их разочарования, чтобы стал слугой за крохи со стола. Тех, кто хотел, чтобы он стал частью платы за пари, которое не он заключал.

Он всех их ненавидел, включая Бартоло. Карлик больше всех походил на его отца, обращался с нежностью, но закончил тем, что воспользовался его чувствами, использовал, как и все прочие.

– Сегодня мы раздобудем денег, Бартоло. А потом я уйду из Севильи навсегда, - сказал Санчо, глядя вдаль.

Он почувствовал, как глаза карлика впились в его затылок.

– Ты действительно этого хочешь?

Санчо не спеша кивнул.

– Я постараюсь попасть на один из галеонов, если понадобится, то проберусь "зайцем". И умчусь на другой край земли.

– Зачем ты тогда пришёл ко мне? Чтобы я терял время на твое обучение?
– спросил карлик дрожащим голосом.

– Мне больше некуда было идти. А ещё потому, что как-то раз один пьяный английский поэт сказал мне, что вор тоже может стать героем.

Начался дождь, и некоторое время на пустынной улице был слышен лишь звук барабанящих по крышам капель.

– Ты был прав, Санчо, - сказал Бартоло, указывая вглубь улицы, откуда приближалась фигура, согнувшись, чтобы защититься от дождя.
– У него рожа, как у крысы.

Когда Игнасио, сирота, который занял место Санчо в доме Мальфини, несколько часов спустя вышел из банка, чтобы выполнить поручение своего господина, он не заметил, что за ним по пятам крадучись следуют две фигуры. Пока он держался главных улиц, ничего не произошло, но как только свернул в пустынный переулок Анима, пара рук схватила его и повалила на землю. Игнасио пытался сопротивляться, вслепую нанося удары и попав Санчо по ноге. Юноша не обратил внимания на боль и вмазал Игнасио в челюсть, вложив в удар всю душу.

– Чего вы от меня хотите?
– пролепетал перепуганный Игнасио.
– У меня нет денег!

Санчо схватил того за грудки и поднял, резко прижав к стене. Игнасио был чуть выше и, судя по пухлым щекам, хорошо питался, но ему не хватало силенок и решительности Санчо. Тот придвинул лицо ближе к старому приятелю.

– Посмотри на меня хорошенько, Игнасио. Ты меня помнишь?

Ученик Мальфини поначалу его не узнал, пока не встретился с зелеными глазами нападавшего, которые невозможно было с кем-либо спутать.

– Санчо! Но разве ты не...

– Тсс! Посмотри вниз.

Игнасио опустил взгляд. Бартоло держал между ног Игнасио остро наточенный нож, который использовал для срезания кошельков.

– У меня нет денег!

– Но ты знаешь, где они есть. Скажи нам, как до них добраться.

– Нет!

Игнасио попытался вырваться, но затих, когда нож разрезал ткань его панталон. Он вытаращил глаза, открыл рот и не мог вздохнуть.

– На твоём месте я бы был осторожнее, Игнасио. Это лезвие режет толстые шкуры, как масло.

– Вы не понимаете!
– в отчаянии ответил тот.
– Мальфини почти не держит золота, всё только в бумагах, которые ходят туда и обратно. В доме не бывает больше одной или двух тысяч эскудо.

– Нам этого хватит, - ответил Бартоло и сделал движение вверх ножом, разрезая ткань ещё немного.

– Вы не сможете войти! Внутри всегда находятся два стражника, а главная дверь - единственный вход в дом.

На мгновение Санчо почувствовал прилив разочарования. Это была его последняя возможность спасти Бартоло и одновременно плюнуть в лицо всем власть имущим. Почему же, черт побери, это решение не сработало?

– Деньги привозят, - внезапно сказал Санчо.
– Значит, должны и увозить.

– Я знаю, что сегодня пришёл важный груз, но больше не могу вам ничего сказать! А то потеряю своё место...

Ученик банкира почувствовал в паху нажим и скривился от страха. Санчо ощущал вину за то, что делает, но овладел собой, чтобы Игнасио этого не заметил.

– Ты хочешь когда-нибудь стать отцом, Игнасио?

– Хорошо, хорошо, - ответил парень в слезах.
– Я вам всё скажу, если пообещаете ничего со мной не делать.

– Говори.

– Господин должен сегодня повидаться с кем-то на ступенях собора, с чиновником из Палаты по делам колоний. Я должен отнести папку. Не знаю, что в ней, но слышал, как он разговаривал с другим служащим банка и сказал, что внутри целое состояние.

Санчо несколько ослабил давление на грудь парнишки и осмотрел его с головы до пят. Ему в голову пришёл рискованный план.

– Очень хорошо, Игнасио. А теперь раздевайся.

XXIV

Если Ареналь в Севилье был наиболее важным в христианском мире торговым местом, а площадь Святого Франциска - нервным центром города, то ступени кафедрального собора являлись эпицентром всего мира. На этих ступенях принимали самые важные решения, обменивались сплетнями и заключали сделки. Дворяне, торговцы, дипломаты и шпионы короны вращались вокруг своих позиций в танце власти, у которого имелись собственные правила.

Те, кто приносил новости, направлялись прямо к своим хозяевам, как волки в человеческом лесу. Гонцами обычно служили одни и те же люди, так что собиравшиеся на ступенях знали, что кто-то только что получил важные известия.