Легенда. Доктор Фауст
Шрифт:
– Хорошего тебе дня, Роза Драго.
Тихо открыв дверь, мужчина выскользнул в прихожую и, натянув сапоги, облегчённо выдохнул.
– Хороший день, чтобы начать нечто новое.
Услышав щелчок засова входной двери, Роза открыла глаза. Слегка приподнявшись, она посмотрела на дверь.
– Фауст, «Nihil habeo, nihil euro» [8] .
Это был один из тех дней, когда время замирало, даже шло вспять. Георг гулял по городу и разглядывал Прагу словно в первый раз. Много лет назад он взял за правило устраивать себе день отдыха. Отдыха
8
Ничего не имею – ни о чём не забочусь.
Любуясь утончёнными пражскими видами, учёный не заметил, как ноги привели его к собору Св. Вита. Увидев строительные леса, Фауст расхохотался.
– Да вы шутите! Нет, ну сколько можно?!
Проходивший мимо рабочий остановился и растерянно посмотрел на странного мужчину.
– Вы что-то хотели?
Алхимик оглядел мужчину и вновь расхохотался.
– Скажите, вы случаем не Хранек Шилган?
– Да, – насторожился рабочий, – а откуда вы…
– О, Господи, – Фауст ещё раз громко расхохотался, – этого быть не может!
Несколько рабочих тоже остановились и внимательно посмотрели на весельчака. Увидев их озадаченные лица, учёный развеселился ещё больше. Он хохотал так громко и задорно, что окружившие его люди поневоле тоже начали улыбаться.
– Что вас так развеселило, пан?
Георг на мгновенье замер, но, взглянув на Хранека, снова залился весёлым смехом.
– Это… Это невозможно! Я… я был ещё ребёнком, когда отец первый раз привёз меня в Прагу. И когда мы пришли к этому собору, он сказал, что его строили, ещё когда был жив его дед… И у него был там знакомый… Отличный плотник, Хранек Шилган… И он его с ним познакомил… А… а мой папа… Ой, я не могу!
Фауст хлопнул себя по ляжкам.
– Я сейчас помру от смеха!.. А мой папа познакомил меня с его внуком… и вот… Ой, мамочки! Господи… Когда же вы закончите этот собор-то строить, Шилганы всех поколений! Ой ты, боже мой!
– Вы знали моего деда? – захлопал глазами Хранек.
При этих словах учёный скорчился от смеха.
– Какого деда! Прадеда!
– Да, мы работаем уже несколько поколений, строя этот собор! И я не вижу ничего смешного в том, что мы чтим традиции нашего прошлого!
– Ну да, – Георг вдруг стал серьёзен, – прошлое… Пока вы смотрите, как там ваше прошлое, вы стоите, повернувшись задницами к своему будущему.
Из окружившей учёного группы рабочих выступил худой рыжий паренёк и подошёл к Фаусту
– А я вас знаю!
– Да?
– Да, вы Георг Фауст. Помните, вы раньше часто покупали у нас пирожные в лавке у часов?
– А! Да, конечно, помню. Давно это было. Ты, я гляжу, большой совсем. Как твоя мама?
– Болеет сильно. У неё суставы болят.
– Как жаль. А кто теперь делает эти замечательные лакомства?
– Сейчас никто…
Учёный в удивлении поднял брови.
– Что значит –
никто?! А ты почему их не делаешь?– Я тут работаю…
– Какого чёрта?! Сынок, ты, наверное, единственный из здесь собравшихся, кому действительно стоит продолжать дело своих предков! Посмотри вокруг! Эти люди строят храм Богу, в которого не верят, и будут потом там читать молитвы, смысл которых не понимают! А вы с мамой делали вещи, приносящие людям радость, которую понимает каждый!
– Но у нас сейчас нет на это денег, дом заложен…
– Так, – Фауст хлопнул парнишку по плечу, – пошли к маме!
– Я не могу, у меня работа. Если меня выгонят…
– Если тебя выгонят, ты займёшься делом, которое тебе нравится и ради которого ты, возможно, пришёл в этот мир! Или тебе в радость перекидывать камни с места на место?
– Ну, нет, конечно…
– Вот и пошли, поможем твоей маме! Тебя, кажется, зовут Войтех?
– Да, пан Фауст.
– Снимай скорее эти лохмотья, Войтех, и вперёд!
Тон мужчины и его жёсткий взгляд говорили о том, что возражений быть не может. Мальчуган стянул с себя грязный холщовый фартук и отдал его Шилгану.
– Ты делаешь ошибку, Вой, – заметил тот.
– Нет, – бросил Фауст, – он её исправляет.
Юноша указал рукой в сторону Влтавы.
– Мы теперь там живём.
– Пошли.
Широко шагая по пражским улочкам, Георг едва успевал отвечать на вопросы мальчугана. Учёному явно нравился пытливый ум и любопытство Войтеха. Выйдя на мост, юноша остановился.
– Красиво тут, правда?
– Да, – улыбнулся Фауст, – ты случайно не Близнец?
– Нет, я один у мамы.
– Я не об этом, – рассмеялся алхимик.
– Скажите, – Войтех покосился на спутника, – а почему вы уверены, что люди не верят в Бога?
– А у тебя есть сомнения?
Юноша пожал плечами.
– Ну, не знаю…
– А ты посмотри со стороны. Большинство называющих себя христианами даже Библию ни разу в жизни не открывали. Спроси у них, что означает та или иная молитва, которые они с усердием твердят каждое воскресенье в храме, – не ответят. Вот ты, например, читал Библию?
– Да. Правда, мне там не всё понятно…
– Что именно?
– Что значит – Иисус умер за наши грехи? Это как, мы же ещё не родились, когда он умер. И что в раю все делают – просто гуляют с арфами? Это же скучно!
– Ха, – взорвался своим вороньим смехом Фауст, – ты мне положительно нравишься, парень. А ты у священника об этом спрашивал?
– Да.
– И что он сказал?
– Сказал, что ещё раз такое спрошу, он не допустит меня к причастию.
– Вот, я так и думал! В этом вся суть религий. А рай, ад… У каждого свой.
– Это как?
– Ну, к примеру, мой ад – это жизнь без смысла.
– А рай?
– Понятия не имею! Впрочем, туда я всё равно вряд ли попаду, – усмехнулся учёный.
– Вот, пан Фауст, мы пришли.
Мальчик толкнул дверь, и в нос ударил тяжёлый запах сырости. Иоганн поморщился и вошёл в дом. В тёмной прихожей кто-то попытался зажечь свечу.
– Погоди, мам, я сейчас сам зажгу.
Георг похлопал Войтеха по плечу.
– Не нужно ничего, я уже вижу. Пошли…
Войдя в комнату, учёный остановился у стола и улыбнулся невысокой сухонькой женщине.