Легенды авиаторов. Игровые сказки.

— Отцепись, змеюка злоязычная, — устало вздохнул Вольф. — Я ведь не подшучиваю над твоей кошмарной аэродинамикой? В воздухе ты больше похож на трамвай с крыльями! А если серьезно, то очень занимательный бой получился!..

— Это вы справедливо заметили, — подошел только что приземлившийся штаб-сержант Ричард Хопкинс выходивший в бой на «Аэрокобре», такой же красный и вспотевший. Протянул бинокль: — Взгляните, веселье пока не закончилось...

Точно. Над отдаленным холмами Эль-Халлуфа крутились несколько истребителей, устроивших впечатляющую «карусель». Дракону, обладавшему феноменально острым зрением (сам Горыныч уверял, будто способен разглядеть с высоты спрятавшийся под масксетью МС-1 с танкистской базы) цейссовская оптика не требовалась:

— Под бортовым номером 11 наш Василий летает? — басом комментировал змей. — Молодец, ничего не скажу, с виража ушел в контролируемый штопор, заходит «Худому» с нижней полусферы, из слепой зоны!.. Есть!

Синее небо прочертила дымная полоса, «сто девятый» развалился на части еще в воздухе. Бой, похоже, подходил к закономерному финалу — свалка «пятнадцать на пятнадцать» перешла в стадию одиночных поединков, где верх одерживали более опытные пилоты.

Ла-5 товарища младшего лейтенанта, поврежденный, но продолжавший уверенно держаться на крыле, совершил посадку через минуту.

— Счет пятнадцать шесть, — прохрипел Василий, оказавшись на твердой земле. — Я, наверное, четверть живого веса за этот вылет потерял. Пить дайте!..

Хопкинс посмотрел на русского сочувственно и передал бутылочку с минеральной водой. Одним из серьезных неустранимых недостатков Ла-5 (в девичестве ЛаГГ-3 М-82) был очень серьезный нагрев кабины во время полета — если верить мемуарам эпохи Второй мировой, "летчиков мучила африканская жара, а подошвы сержантских кирзачей спекались и трескались после десяти полетов".

— Все в душ, — выдохнул Вася, опустошив бутылочку «Соленых вод из Йеллоустона». — А потом в столовую, я голодный как волк!.. Но бой этого стоил!

* * *

Полчаса спустя вся компания собралась в офицерском клубе — на авиабазе снабжение было на порядок лучше, чем у танкистов, авиаторов кормили на убой, в столовую поставляли французское красное вино: руководство не скупилось. Горыныч, не способный пройти внутрь из-за своих немалых габаритов, просунул узкую голову в окно: послушать разговор и, если надо, поспорить — дракон был тварью общительной, умной, но слишком уж язвительной.

— Горыныч, можно тебя попросить?.. — Вася вынул из портсигара папиросу «Казбек». Змей понял, в чем вопрос и аккуратно выпустил тоненькую струйку пламени. — Спасибо. Ты настоящий друг.

— Да-да, рассказывай. Использовать меня, древнее, почтенное и волшебное существо в качестве зажигалки?.. Ладно, проехали. Рассказывай, что было сегодня?!

— Титаномахия, — фыркнул младший лейтенант. — Сам ведь знаешь, из-за дефицита летного персонала в большинстве боев полный состав не набирается, а тут две полноценные команды на машинах шестого уровня! До сих пор голова кругом! Противнику повезло меньше, техническое превосходство было на нашей стороне — в основном Ла-5 и Bf.109. Хопкинс, думаю вы меня извините, но ваши соотечественники на этот раз показали себя из рук вон плохо, хотя я продолжаю считать «Аэрокобру» одним из лучших истребителей своего времени!

— Чепуха, мистер лейтенант, — отмахнулся штаб-сержант. — Вдобавок во вражескую команду попали несколько машин пятого левела, а Grumman F4F Wildcat конкурировать с «Мессершмиттом» или «Лавочкиным» способен только в случае исключительного мастерства пилота — все-таки авиация тогда развивалась стремительно и отдельные модели устаревали буквально за два-три года!..

— Несомненно, — подтвердил Вольф. — Может быть за одним исключением — Bf.109 разных модификаций оставался основным немецким истребителем во время всей войны, перевооружиться на реактивные самолеты времени не осталось...

— Правильно сказал: «разных модификаций», — кивнул Вася. — У Германии исходно была отличная модель истребителя, которую можно было усовершенствовать на протяжении нескольких лет! А советским конструкторам потребовались огромные усилия, чтобы нащупать верную линию развития — предвоенные самолеты вроде «Ишачков» устарели безнадежно. Да взять хотя бы мой Ла-5, сколько с ним было мучений! Прежде всего, из-за перегрева двигателя М-82 и масляной системы!

— Но выход нашли, иначе эта машина никогда не поднялась бы в воздух, — ухмыльнувшись, подсказал Горыныч. — Причем выход очень оригинальный.

— Точно. Спас случай — на заводе случайно нашли забытый ящик, в котором находился новенький маслорадиатор с паспортом, причем с охлаждающей поверхностью раза в полтора больше, чем у того, что стоял на самолете. Показали конструктору Лавочкину, он определил, что это радиатор от мотора М-107 для КБ Яковлева... Лавочкин приказал вернуть радиатор, откуда взяли, но генерального обманули: кто-то отвлек Лавочкина, сказав, что звонят из Москвы, и тот ушел. Вызвали конструкторов, быстренько сняли эскизы, нашли подходящую болванку для выколотки обтекателя и ночью установили обтекатель на самолет. Через день или два самолет был готов. Внешне он остался почти таким же, как и прежде, но чуть подросла бородка маслорадиатора под двигателем, сверху по капоту прошел воздухозаборник, из вооружения оставили только две пушки...

— А что сказал Яковлев? — поинтересовался вахмистр.

— История умалчивает. Наверное, просто никто не заметил таинственного исчезновения одного радиатора. Опять же, штопор на прототипе Ла-5 делать было нельзя. Никаких противоштопорных устройств нет. Испытатели оказались людьми смелыми — не смотря на категорический запрет Лавочкина, договорились между собой все-таки провести испытания... И тоже не без приключений: начальник КБ внезапно объявился на аэродроме и перепугался до полусмерти, увидев, что вытворяют на недоработанном Ла-5 пилоты: летчик сделал виток, вышел нормально, сделал два витка, машина слушается, выходит без запаздываний... Тут же подписали заключение комиссии: «штопорит» Ла-5 идеально, а кто бы мог подумать!

— Любопытно, — заметил Хопкинс. — У нас в Штатах за такое могли в лучшем случае уволить.

— Советскому Союзу немедленно требовался истребитель, способный противостоять Bf.109, — парировал Вася. — Тут не до бесконечных согласований. Лавочкин сразу отправился в Москву и представил самолет Сталину. Верховный одобрил, после чего Ла-5 и запустили в серийное производство, в войска он начал поступать уже в сентябре 1942 года, тогда как первый полет со «случайно найденным» масляным радиатором машина совершила 3 мая. Условия военного времени!

— Сильно, — кивнул Вольф. — Никакой бюрократии, как в Германии: тот же несчастный Me.262 утверждали по разным ведомствам несколько лет!

— Бюрократия, не в последнюю очередь, Третий Рейх и погубила, — сказал младший лейтенант. — Такой чудовищной волокиты как у вас, в природе существовать не должно. Детские болезни у Ла-5, разумеется, были и в избытке — куда без них. Но устранялись они быстро и без проволочек: ломалось шасси хвостовой опоры, выгорали выхлопные патрубки, подтекало масло и топливо... Дебют Ла-5 состоялся в августе 1942 на Сталинградском направлении, причем летчики Люфтваффе приняли его за модификацию почти исчезнувшего И-16, в немецкой терминологии «Ратте», «Крыса», отчего Ла-5 получил у противника название «Нойе Ратте». Советский ас Иван Кожедуб в 1943 году воевал на Ла-5 и довел личный счет до сорока пяти сбитых машин...