Легенды о героях и злодеях

– С королем? – удивился молодой человек. – С каким еще… королем?..

Осознание того, что он на самом деле стоит перед Правителем тутошнего государства, стало закрадываться в его сознание. А ведь все сходится. Богатое убранство, трон, вон тот, рыжий, с которым дрался, дюже похож на того, с портрета на стене. Неужели и в самом деле его угораздило скрестить шпагу с самим королем?! Вот дела. Это попахивает виселицей. В худшем случае солеварней или галерами. Он поднялся и робко сделал шаг вперед. Собаки тут же вскочили, ощетинились и, зарычав, показали клыки.

– Не бойся, они без команды не тронут, – сказал Прохор, поерзав на троне и поправив мантию. – Позволь представиться, я король. По нашим законам тебя должны казнить, – задира сглотнул. – Но ты можешь избежать казни.

– Что я должен сделать, Ваше Величество? – дуэлянт уже не сомневался, что перед ним настоящий Правитель, ни смешинки на лице, глаза полны серьезности. – Понимаю, что поступку моему нет оправдания…

– Ты нарушил закон о дуэлях, которые запрещены, и напал на короля, ладно бы никто не видел, а то зрителей, как в театре. Палач, поди, уже топор точит. Итак, вот мои условия. Согласишься – будешь жить, не знаю насколько долго, ибо с твоим норовом ты своей смертью не помрешь, а нет, то скажи солнышку прощай, а палачу здравствуй. В течение месяца тебе вменяется в обязанности обучать фехтованию моих гвардейцев. Можешь этим заниматься во внутреннем дворе замка, он все равно пустует, да и на глазах будешь все время. Естественно, покои для проживания не предоставлю, обойдешься, в темнице поживешь, а вот питание будет хорошее, слово даю, – Прохор встал, скинул мантию и подошел к дуэлянту. – Ну, и какой будет твой положительный ответ?!

– У меня нет иного выхода, как согласиться, – пожал ладонь задира.

– Не сомневался, – улыбнулся сюзерен. – Как звать тебя?

Тот почесал подбородок.

– Луиджи де Монклер, Ваше Величество. Подданный французского короля.

Прохор жестом подозвал Генерала.

– Забирайте этого сорвиголову, Сильвестр Драгович, теперь он целиком и полностью ваш. И солдат не жалейте, он знает толк в фехтовании, чуть во мне дырок не наделал, спасибо мастеру еще раз. А ты, Фрэд, пиши указ: Я, король Серединных Земель, Прохор Первый… Написал? Приговариваю Луиджи де Монклера к исправительным работам, сроком на тридцать дней и обязуюсь заплатить ему за обучение моей гвардии, – писарь округлил глаза от удивления. – Да-да, пиши. Заплатить десять монет золотом. Число и подпись. Хотя, подпись – это мое.

Прохор подмахнул грамоту с гербовой печатью, поставив точку в этой истории.

Глава восьмая

Прохор шел по лестничным маршам, стирая о гранитные ступени подошвы своих сапог. Окна в замке, как бывало в это время года, не закрывались, поэтому по всем углам гулял сквозняк, гоняющий пахнущий сыростью воздух. Солнечные лучи блуждали по стенам, играя бликами на незажженных чашах масляных ламп и позолоте картин, которыми увешаны практически все стены. Тут имелась даже работа самого Прохора, которую он наваял от нечего делать. На ней скучающий сюзерен изобразил, как смог, вид из окна своей каморки. Поскольку подобной науке Прохор не обучался, то у него получилось весьма посредственно: верхняя половина холста получилась синей и изображала небо, а нижняя – желтой, и символизировала золотистое поле. Чтобы как-то разнообразить скудный пейзаж, одним движением Правитель поставил в верхнем углу галочку, которая стала птицей, а в нижнем нарисовал пугало, тоже довольно-таки схематично. Получилось очень даже веселенько, опять же по мнению самого Прохора. Изольда, увидав мазню супруга, предложила повесить картину на всеобщее обозрение в замке. Идея пришлась королю по нраву, после чего он лично ходил по городу и отбирал для коллекции работы местных и заезжих мастеров кисти. Тут имелось даже несколько картин Дрона, который помимо того, что слагал стихи, еще весьма недурно рисовал. В одном из коридоров замка висел групповой портрет и самих музыкантов, написанный заезжим художником. Холст заказали они сами, но оплатить работу пришлось из городской казны, поскольку у лицедеев не оказалось денег, и картине было суждено стать украшением дворца. Музыканты просили оставить полотно себе, клялись расплатиться в ближайшие десять лет, но король остался непреклонен.

Задержавшись у одной из картин, Прохор всмотрелся в изображенный на ней пейзаж, который до боли в сердце напомнил рыжему пройдохе его деревню, которую он покинул много лет назад по воле ветра. В уголке глаз короля блеснула слезинка, а в груди кольнуло. Кашлянув в кулак, он тяжело вздохнул и прибавил шагу. Ему не терпелось обнять супругу, покачать на руках крохотный сверточек, который представляла собой его маленькая дочка.

Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, Прохор мчался в покои королевы, как лань, гонимая охотничьими псами. Остановившись возле массивных дверей, сюзерен поправил свой помятый наряд, пригладил волосы, посмотревшись на свое отражение в огромном зеркале. Пусть лампы и не горели, но света, исходящего из двух окон по разные стороны коридора, вполне хватало. Прохор отдышался и толкнул позолоченные створы.

– Дорогая, я вернулся! – воскликнул он, раскинув руки в стороны. – Иди же, обними своего благоверного, что явился из длительного путешествия целым и невредимым!

Изольда, сидевшая в глубоком кресле, положила на столик вышивку, и посмотрела на мужа.

– Явился, не запылился, – она поднялась, расправив многочисленные юбки своего голубого платья, расшитого жемчугом. – И не ори, дитя спит, оглашенный. Целый и невредимый, говоришь? – королева прищурилась.

Прохор подошел к Изольде и поцеловал ее в молочные полушария, выглядывающие из декольте.

– Ни царапины!

– Странно, – хмыкнула Государыня. – А я слышала, будто кто-то очень похожий на тебя учинил нешуточную драку на улицах города.

Прохор даже не покраснел.

– Да? Вот негодяй какой! Надеюсь, он не посещал тебя под видом меня в мое отсутствие? Ты же знаешь, что ждет тех, кто изменяет своим мужьям. Не надо напоминать судьбу зазнобы конюха?! Шучу, дорогая. Ты же знаешь, что я люблю тебя, – Прохор попытался обнять жену, но та отстранила его.

– Я на тебя обиделась. Вместо того, чтобы спешить к нам с малюткой, ты устраиваешь потасовки. Ты, в конце концов, уже не шут, а Правитель королевства. Тебе непрестало саблей махать.

– Кочергой…

– Тем более! У тебя для этого гвардейцы имеются. А если бы тебя убили, кто бы стал о нас заботиться? – Изольда отошла к окну.

Прохор посмотрел на позолоченную кроватку, рядом с семейным ложем, где спала его дочурка, и вздохнул.

– Ну, милая! Ей-богу я не специально, так получилось. Обещаю, больше не буду! – Он вновь попытался обнять супругу.

Та для проформы посопротивлялась, хихикнула, когда губы супруга коснулись ее шеи, и сказала:

– Все, уйди. Я до завтра буду не в духе. Сходи к своим музыкантам и скажи, чтобы придумали колыбельную для Элизабет. И помойся, от тебя воняет!

Прохор заулыбался, поцеловал Изольду в макушку, помяв прическу, над которой трудились сразу две придворные дамы, и шлепнул по заду. Затем, осторожно, чтобы не разбудить, взял на руки свое дитя, что-то промурлыкал ей на ушко, словно кот, положил на место и выскочил за дверь.

Король первым делом поднялся в свою каморку, ополоснулся, побрился, надел чистую одежду простого горожанина, но с вышитым королевским гербом, и отправился по делам. Сперва посетил прачечную, куда сдал под роспись грязную одежду, рассказал парочку свежих, пикантных шуток, от которых у женщин зарделись щеки. Кто-то смущенно прикрывал лицо, кто-то отворачивался, а кто-то смеялся в голос. Прислуга пожелала Государю хорошего дня и после того, как он исчез в клубах пара, продолжила обстирывать государственную знать, которой, к слову, имелось не так много, как при прежнем правителе. Королевское Собрание сократилось чуть ли не вчетверо. Осталось всего десять человек, возведенных в чины министров, два доверенных лица: писарь и изобретатель, и еще несколько человек. От каждого король требовал еженедельный отчет о проделанной работе, замечаниях и предложениях.

Фрэду прибавилось бумажной работы, поэтому он попросил дать ему помощников. Кроме того, писарь решил выпустить сборник своих сказок, чтобы продавать по дешевке на базаре, и Даниэль взялся смастерить ему чудо-агрегат, с помощью которого дворцовый сочинитель смог бы делать книги. В планах мастера давно зрело создание печатного станка, а тут как раз нашелся повод, чтобы попробовать воплотить задумку. Он практически завершил сборку, но отвлекся на путешествие, в которое ему пришлось втянуться по воле короля. Также мастер работал над усовершенствованием прядильных и ткацких станков, а также думал собрать механизм, который позволил бы заменить на полях ручной труд косарей и жнецов. Даже приступил к созданию чертежей. Параллельно Даниэль ломал голову над системой водоснабжения города, чтобы жители не бегали на реку с ведрами и не ездили на лошадях с бочками, ибо последние иногда падают с повозок и катятся по улицам. Двоих придавило насмерть. В общем, без дела изобретатель не сидел. Идей в его голове с лихвой хватило бы на десятерых. К тому же надо выполнить личную просьбу короля – собрать маленькую повозку для дочери государя, чтобы та могла колесить на ней по коридорам, отталкиваясь ножками, пока не научится ходить.

Сам же Прохор в компании с Фрэдом колесил по округе, высматривая новые места для строительства городов, общаясь с жителями отдаленных районов. В общем, занимался государственной деятельностью, не жалея колес самоходной телеги. Только успевай воду в котел подливать и дрова в печь закидывать.

Вот и сейчас, по возвращению в Броумен, сюзерен решил издать указ о создании службы занятости, важность работы которой будет заключаться в том, что каждый житель Королевства Серединных Земель обязан раз в три месяца приходить туда и предоставлять документ, удостоверяющий факт наличия у горожанина работы. Сей документ должен выдавать своим работникам хозяин лавки или артели, который обязан так же отчитываться в службе. Если у человека нет «рабочей грамоты», значит он добывает средства для проживания нечестным путем, и должен быть взят на учет, как неблагонадежный элемент. Прохор думал так: не хочешь работать, не надо, но делай это подальше от тех, кто трудится не покладая рук, и не зарься на чужое. Рассматривал король и такой метод наказания тунеядцев: пусть, к примеру, живут на рудниках или в солеварнях. Там грабить некого, воровать нечего. Денек-другой без еды и воды помаются и начнут пахать, аки кони!