Легенды о героях и злодеях

С такими мыслями Государь и зашел в библиотеку, но, судя по тому, что электрические фонари не горели, и в вотчине Фреда царила тьма, любитель книг отсутствовал. Нахмурившись, Прохор запустил пятерню в рыжую шевелюру.

– Надо попросить мастера придумать какую-нибудь штуковину… – начал размышлять он вслух, шагая по тускло освещенным коридорам замка. Тут, на северной стороне, лампы горели через одну, ибо дневного света не хватало, а все зажигать – так кроме Фреда никто и не ходит. Масла не напасешься на эти лампы, на свечи воска, а про то, чтобы электричество в это крыло провести и речи не шло. Потом, быть может. – Что-то типа шнурка с колокольчиком для вызова прислуги, только чтобы у каждого был свой. Нужен, к примеру, Генерал, дернул красный, нужен писарь – синий. Главное подписать, чтобы не перепутать. А лучше систему трубок наладить, дернул за шнурок, в трубу крикнул, а на том конце услышали. И никуда ходить не надо! А если их на месте не будет? Так… В этом случае можно глашатая на башню послать, чтобы во всеуслышание кричал, мол, такой-то такой-то, срочно явиться к Государю. А если того же министра в городе нет, а совет его нужен? Вестового гнать? Нет… Тут другая штука нужна. Надо мастеру эту мысль подкинуть, пусть он голову ломает, для того и нужен.

Размышляя о том, о сем, Прохор не заметил, как добрел до комнат, где жили музыканты. Поскольку до вечера еще долго, то, скорее всего, они находились в своих покоях, отходя от очередной гулянки в таверне. Хотя, обычно стоит храп на ползамка, а сейчас гробовая тишина. Странно. Постучавшись и не получив ответа, король вошел внутрь. Где-то в конце лабиринта спальных помещений слышалась музыка. Значит, на месте. Пройдя через все комнаты, которые являлись проходными, Прохор обнаружил всю честную компанию в импровизированной столовой за распитием компота. Государь понял это по витающему тут аромату сухофруктов, привезенных из Сиберии. Артисты сидели на лавках около длинного стола и кружками черпали варево прямо из котла. Среди них находился и писарь.

– А мы тут… это… – Фред смутился, словно его застукали за чем-то срамным. – Я им рассказывал о нашем путешествии. Дрон уже несколько стишков сочинил, а Михась музыку придумал. Хотели поиграть самую малость.

Прохор, пока сюда шел, забыл, зачем искал летописца. Он присел на стул.

– Рад видеть вас в добром здравии.

Музыканты встали со своих мест и поклонились Государю.

– Взаимно, Вашество, – сказал Михась. – Отведай сего чудного напитка, окажи честь.

Король отмахнулся.

– А чего это вы с вина на компот перешли? Не заболели ли часом?

– Так рано еще, – Яков почесал зад и сел на лавку. Его примеру последовали и остальные.

Прохор посмотрел в открытое окно. По голубому небу плыли облака, гонимые ветром. Государь перевел взгляд на стены. Гобелены покрылись вековым слоем пыли и стали неотличимыми от строительного камня, из которого и сложен дворец. Надо бы службу специальную создать, что будет следить за чистотой помещений и тут, и в городе в целом, а то скоро пауки заведутся размером с курей. Крысы уже себя ведут, как хозяева. Шныряют по коридорам туда-сюда, никого не боятся. Скоро под одеяло греться залезать начнут.

Бал откашлялся в кулак.

– Фрэд нам понарассказывал историй. Кому поведаешь – не поверит, что такое могло произойти!

– Такого захочешь – не придумаешь! – поддержал его «одноглазый» Рене, который не снимал повязку даже тогда, когда его никто не видел. Привык. – Можно столько песен наделать, что весь вечер в трактире играть будешь и времени не хватит. Надо будет опять большое выступление на площади организовывать. Вы как на это смотрите, други?

Музыканты согласно закивали. Михась зачерпнул кружкой компота и сделал большой глоток.

– Дрон за ночь все ваши приключения в стихи переложит, потом музычку придумаем и готово, собирай народ. Вот послушай, что получается.

Артисты выудили из-под стола инструменты и заиграли, а Михась с Дроном заголосили, топая ногами и хлопая ладонями по столу.

Времечко настало, жить хреново стало.Моряки твердили: – Дело – дрянь!Шли мы не по плану, верили обману,и на корабле царила пьянь.В трюмах споры, каждый вечер ссоры,Если хочешь выжить – первым бей!Голодно и тошно, травят, как нарочно —кормят, чем попало, как свиней!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!Капитан в уюте прячется в каюте,мочится, наверное, тоже в ней.К людям не выходит, за нос только водит,а его приказы все глупей.Это дело всем осточертело.Недовольства много – целый пуд!Видно капитану все по барабану.В Тихом океане вспыхнул бунт!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу!Моряки с ножами к двери подбежали,голос из каюты прозвучал:– Веселей ребята, наша песня свята.В бухту заходи, ищи причал!В эту же минуту ринулись в каютуморяки и замерли во мгле:за столом сидело умершее тело,попугай бродил по голове!Хей! Хей! Кто не трус, я тому отвечу!Хей! Хей! Держим курс дьяволу навстречу! 19

19

«Бунт на корабле».

Песня закончилась, и Прохор заулыбался.

– Неплохо очень даже. Вот как у вас так получается? Надо вам по королевству поездить, мастерство свое показать. Пусть другие музыканты у вас поучатся, а то в Кромстене мы чуть с тоски не померли, – Он вздохнул. – Зачем же я шел-то? Ах, да… Королева просит, чтобы вы колыбельную сочинили, только что-нибудь нормальное, без отрубленных голов и всякой нечисти. Сможете?

Дрон и Михась переглянулись и пожали плечами.

– Попробовать можно, – сказал один.

– Угу, – согласился другой.

– Вот и хорошо, – поставил точку в разговоре Прохор. – И еще: предлагаю сегодня вечером посидеть, выпить хмельного. Отпраздновать, так сказать, успешное завершение государственных дел на дальних рубежах. Вы как?

За всех ответила Мария, убирая скрипку в сторону.

– Мы хоть раз отказывались?! После седьмого удара часов встречаемся тут.

Король согласно кивнул и покинул вотчину артистов, которые продолжили заниматься сочинительством новых песен, основываясь на рассказах летописца.

Прежде чем отправиться на встречу с музыкантами, Прохор встретился со всеми министрами в Тронном Зале и раздал указания. Естественно, заглянул на кухню, где лично продегустировал все блюда, что готовились в кастрюлях. Раньше, при прежнем Правителе, их было бессчетное количество, поскольку с королевского стола кормилась вся знать, коей во дворце имелось больше, чем семян в подсолнухе. А сейчас хватало двух-трех. Тем более что королевским указом за еду обязывали платить, пусть мало, но все же. На то жалование и дано. Или за деньгу работай, или за еду. Не хочешь платить – ходи голодным. Все справедливо. Казна она не резиновая. Ужин супруге король взялся отнести лично. Поставив на серебряный поднос несколько фарфоровых тарелок, небольшую супницу, хлебницу и положив половник и позолоченные приборы, Государь отправился в поход по пустынным коридорам и лестничным маршам, освещаемым электрическими лампами. Спустя минут десять-пятнадцать, Прохор подошел к дверям, ведущим в покои Изольды. Он постучал носком сапога по створке и произнес.

– Дорогая, если тебя не затруднит, открой, у меня руки заняты.

С той стороны послышался насмешливый голос.

– Что, дыры в голове затыкаешь, чтобы последние мозги не вытекли?

Прохор надул губы и парировал.

– Нет, тебе запасные принес. Открывай, ужин остывает.

Позолоченная ручка дернулась и дверь, скрипнув, отворилась. Король проскользнул внутрь.

Изольда вернулась на супружеское ложе, сокрытое полупрозрачным балдахином, и продолжила кормить дитя грудью. Прохор поставил поднос на круглый столик и сел на кресло возле трюмо, за которым по утрам прихорашивалась его ненаглядная. Помещение освещалось масляной лампой, поэтому царящий полумрак дышал некой загадочностью. Королеве претили все эти изобретения, от которых всего можно ожидать, и пользовалась проверенными вещами, поэтому помещение освещалось тремя свечами на канделябре, а посему царящий полумрак дышал некой загадочностью, благодаря пляшущим на задрапированных стенах вычурным теням.

– Я же предупреждала, что буду злиться до завтра, – Изольда оторвала дочь от груди, положила на постель, а сама подошла к столику и загремела посудой. – Чего пришел? Иди, подумай над своим поведением, только сначала уложи дитя, а я поем.

– Я за этим и пришел, – Прохор скорчил рожу за спиной супруги. Он сел на ложе, взял дочурку на руки и принялся убаюкивать ее, сюсюкая и делая из пальцев козу. – Ути-пути…

Изольда кашлянула.

– Я сказала уложить, а не разгулять.

– Я ее не видел сколько, дай поиграться-то, – обиделся король.