Легенды тёмной долины

— Людей нет, никого нет, а слава недобрая. Никто не ходит, но вы знаете что там, — Александр с сомнением посмотрел на хозяина. — Не понятно немного.

— Были люди да сплыли. Во времена стародавни там и медь и серебро копали. При Сталине Иосифе Виссарионыче рудник там был. И лагерь для трудяшшыхся зэка. Враги народа понимашь ли были тут. Потом... Потом всё закрыли. Все уехали. А кто не уехал, померли.

— Скажите Иван... Вы местный? — посмотрев в глаза хозяину спросила я и сразу почувствовала что он сейчас солжёт.

— Вся Сибирия мой дом, — негромко рассмеялся Иван, уйдя от ответа и опять посмотрел в окно. — Всю жизнь по зимовьям да по заимкам. Не люблю города, знаш ли. Тут мне само то.

— А эта... Люда. Она что-то говорила...

— Ничего старуха не знат про энтих геологов! Чё попало молотит, язык без костей! — как отрубил Иван. — Да и придурковата немного. Всю жизню провела тут. Родню похоронила, пьёт сильно. Всю пенсию пропиват. Там пенсии то шиш, кот наплакал. Я за её получаю в райцентре по доворености, там и покупаю чё ей надо. А надо-то ей саму малость. Зипунишко какой-никакой, сапожнишки, шапчонку, еду каку немудрёну, водку да табак. Дров с углём на зиму. Но чё она тут знат, так энто местность, все горы перегоры знат наизусть. В молодости охотницей была, зверька била, прямо в глаз! Где с ружжя, а где и стрелой с лука, как ихняя таёжна родня. Они ж до сих пор тут некоторы как дики звери. Живут в лесу, молются колесу. Ишшо с кремнёвых ружей некоторы стреляют, говорят, лучче их ничё нету.

— Она говорила про какое-то существо, якобы утащившее кости пропавших людей. Онгол что ли. Что это? — осторожно спросила я, следя за реакцией хозяина. Но он только недоверчиво рассмеялся.

— Бабски страшилки! Это вроде... Ай! Да ну вас! Даже говорить про то неохота! Спросите у неё сами! Она тут недалеко живёт, старый домишко с оленними рогами над воротами. Мимо не пройдёте. А пока извиняйте. Пора мне, хозяйство, вишь ли. Домик ваш вон тот, гостевой, синим покрашон, вешшычки в гараже. К ужину приходите, может, народ подтянется побазарить о том да о сём.

Поблагодарив хозяина мы вышли на улицу. Дождь перестал, лишь капли падали с крыш на кое-как скошенную траву. Да и ветер стих. Воцарилось угрюмое безмолвие, тягостное от мрачных туч над горами. Лишь река шумела порогами, перекатываясь через крупные валуны. Мы с напарником посмотрели друг на друга, и согласно кивнув головами пошли искать Людку. Что-то она да знает.

Глава 6

— У тебя там в рюкзаке золото что-ли? — улыбнулся напарник, кивая на мою поклажу. — Так и будешь с ним ходить?

— Так и буду.

— А в тубусе что? Чертежи? Карты?

Более идиотского вопроса и придумать сложно. Ага, так точно, я потащилась в непролазную тайгу с чертежами или картами. На кой они тут? Разве что костёр разжигать. Но не говорить же ему что там вакидзаси эпохи эдо. С полноразмерной катаной таскаться лень, да и спрятать её негде. А для ближнего боя короткий самурайский меч самое эффективное оружие. Хотя... Всё равно он узнает рано или поздно.

— Конечно. Обязательно. Только они. Чертежи и карты, — рассмеялась я. — Ищи лучше дом бабушки.

— Бабушки? Как думаешь, сколько ей лет?

Я задумалась. По виду не меньше семидесяти, но вполне может быть и пятьдесят. Коренные сибиряки в пожилом возрасте выглядят старше своих лет, да и сама жизнь в глуши не способствует хорошей сохранности.

Заблудиться тут не удалось бы при всём желании. Всего одна улица, длиной с полкилометра, заросшая бурьяном по краям. На ней привольно расположились дома, почти одинаковые, сложенные из бруса и крытые металлочерепицей. Но выделялись среди них три дома совсем старых на вид, стоявших рядком. Почерневшие брёвна и узкие окошки видели наверное ещё колчаковские отряды, если они конечно, проходили тут. А то и первых переселенцев...

Самый первый дом как раз нам и нужен, судя по оленьему черепу, прибитому к стене. Калитка сломана и лежит на боку. Ограда покосилась и почти завалилась в заросли высокой крапивы, да и огород в отличие от остальных выглядел абсолютно неухоженным. Рос на нём не только сорняк, но уже и молодые осины торчали тут и там. Рядом с домом относительно новые углярка и дровяник. Остальные постройки почти рассыпались в труху, так же как и печная труба, на разрушенных остатках которой сидела ворона, с пронзительным карканьем улетевшая при нашем появлении.

К дому от дороги вела узенькая тропинка, заканчивающаяся у крыльца, заросшего лопухами. Когда-то над крыльцом был навес, или даже веранда, которые время не пощадило и от них остались лишь два рассохшихся столба, грубо ошкуренных топором.

— И что мы спросим у... Этой милой дамы? — неуверенно спросил Александр, как вкопанный остановившись перед дверью.

— А что нам ходить вокруг да около? — я пожала плечами и чуть подтолкнула его вперёд. — То и спросим. Что она знает обо всём этом. И если знает, то откуда. Вот и весь план. Как тебе?

— План хорош. На все сто. Ладно, пошли. Поди не убьют.

Поднявшись по скрипучим ступеням, уже хотели постучать в старую дверь, как она открылась. Прямо перед нами стояла Людка, одетая как попало, в телогрейку и какие-то старые тряпки под ней. На вид ей точно около семидесяти. Длинные седые волосы копной торчат из-под грязной шерстяной шапки, жёлтое лицо как у костяной статуэтки нэцкэ с щёлочками глаз и губами, растянувшимися в ехидной усмешке. Выглядела Людка странно и пугающе.

— Знала што вы придёте, — хрипло рассмеялась она и, шаркая резиновыми калошами по доскам пола, пошла внутрь дома. — Проходите ужо.

В доме темно. Через распахнутую дверь кладовки видно пучки ароматно пахнущих трав, сушащихся на полках. Душица, череда, мята, курильский чай. В зале большое старинное ружьё, висящее на гвозде, рядом с ним браконьерский самолов. Мебель вся самодельная, какую вырезали в начале века. Небольшая этажерка с книгами, деревянная кровать с медвежьей шкурой вместо одеяла. На спинке сокуй из белого оленя. На кухне потрескивала только что растопленная печка, попискивал начинающий закипать чайник. Электричества в доме не было. Старуха наверняка добычу от охоты и рыбалки хранила в леднике под домом. Здесь конечно не вечная мерзлота, но температура под землёй около ноля и если зимой положить лёд, он не растает за короткое холодное лето. Вот тебе и холодильник, только знай, уберегай мясо от мышей.

— Пошто пришли? — Людка уселась на колченогий стул у печки и протянула к ней сухие морщинистые ладони, потерев их друг о дружку. — В тайгу итти хотите? На Наукок итти?

— Да. Мы, знаете ли, спасатели в некотором роде... — издалека начал Александр, с явной неловкостью и смущением.

— Смотри себя смоги спасти. И девку твою, — Людка искоса посмотрела на меня. — Хотя што её спасать...

Я присмотрелась к старухе и ощутила небольшое дуновение силы от неё. Наверняка Людка занималась шаманством. Примитивная магия, обращающаяся к духам умерших людей и мёртвых животных. Да и занимались ей шаманы чтоб только глянуть краешком глаза за мрачный горизонт и слегка увидеть будущее. Или настоящее, скрытое тьмой. Где-то здесь должны быть припрятаны родовые тотемы, с помощью которых старуха говорит с миром мёртвых.