Легенды тёмной долины

Мужики, одетые в камуфляж, загоготали, но подчинились, ушли, на прощание бросив внимательные взгляды на нас, несмотря на хмель. Изучали. Проверяли, что за птицы городские и чего ждать от нас.

— Мариш, дай чисту посуду да закуски покрасивше.

Улыбчивая Марина споро принесла стопки, разложила по тарелочкам солёные грузди, порезала свежие огурцы, таймешачий балык. Но не осталась, опять сославшись на недуг, ушла. Хозяин разлил по стопкам водку. Налил немного и мне, заговорщицки подмигнув.

— Ну... Будем... — слегка как бы взболтав, опрокинул пузатую стопку и смачно захрустел огурцом. — Свежи! Свои! Тока что пошли!

Витька был застенчив и постоянно отворачивался от меня. Всё видящий Иван расхохотался.

— Вишь Аня, как смутила ненца нашого. Всё по тайге да по тайге. Вместо бабы ружжо и собака. Вот и всё развлеченне. А мужику уже под сорокет.

— Не ненец я, Василич, ну знаш же...

— Ладно тебе, не обижайся. Ты ж знаш, я шутю... Говори, чё там видел-то в тайге-то. А потом и я мож чё-нито скажу.

Витька как будто помрачнел ещё больше и, нехотя, но разговорился.

— А видеть-то я особо ничё не видел, товаришшы дороги. А слышать слышал. Жутки вещи слышал я по ночам, — Витьку словно передёрнуло от недобрых воспоминаний. Чуть помолчав и без разрешения хозяина налив ещё водки, продолжил.

— Человек я сызмальства к лесу привыкши. Как школу-интернат закончил, так всё по тайге да по тайге. Где токо не был, товаришшы. И зверька бил, промышлял, и рыбу на Анисее ловил, осётра да стерлядь, и с ненцами зимовал в тундре, нерпу били да жир топили. Но нигде я товаришшы, такого страшного места не встречал, как Наукок энтот.

— Чё ж там страшного-то, Витча? — как будто подначивая насмешливо спросил Иван, закуривая сигарету. Но взгляд его остался серьёзным, заметила я.

— Вышел я туда месяц назад. Человек я небогатый, техники у меня токо снегоход, но на нём, как пониматти, летом не поползаш... Вышел пешим, и Линду взял с собой. Собачёнка моя. Была... Там же лагеря в раношние времена были, зэка добывали серебро. Потом перестали. Но много чё ценного осталось. У них и электростанция там была. И клуб. Я иной раз захаживал, пару раз мимоходом... То да сё прихватить для дому. Для меня полсотни вёрст это так себе... Для развлечення... И всегда хорошо было. Домишко один приглядел. Сторожку. Там и ночевал, пока шарился по тайге. И всегда там каку-то беду предчувствовал. Страшно там было. Темень вокруг, лес... Но последний раз кажду ночь странны звуки стали слышаться. Как будто кто-то резину свистящщу крутит. За домом, в темноте, метрах в полстах, за соснами. И звук энтот слышался только тода, када до ветру выходил, и только в тёмно время суток. И ладно бы с одного места звук энтот шёл. Но нет. Сначала справа. Потом слева. Потом ещё где. Как будто како-то существо передвигалось. Пробовал светить фонарём, ничё не видно. Но собаку, товаришшы...

Витька замолчал и посмотрел в окно.

— Хоть за шиворот вытаскивай... Не идёт, к ногам от страха жмётся. Один на один на ведмедя кидается, волки нипочём или ещё кака зверюга, а тут нет... Боится. Потом ещё хуже стало. По утрам, когда ветер стихнет, слышал я как будто по стенам кто-то шкребёт. Костями... Иль стучит. И такой страх охватыват, что на улицу и не выйти без ружжа.

— Кто там те стучать-то будет? Дятел поди аль вороны.

— Решил я всё-таки уйти оттедова, заманало всё, — продолжил Витька, не обращая внимание на подколки Ивана. — Вышли с Линдой поутру, чтоб успеть засветло до реки дойти и там заночевать. Уже спустился с горы, когда сзади опять послышался звук. Странный. Будто кто-то железной ложкой о котелок стучит. Сначала вдали, а потом всё ближе и ближе. Я уж думал, шалит кто из наших, но нет. Жутко стало. Прибавил я ходу, хоть и бежать-то некуда, дурнина кругом и средь неё тропа. И в вечер дошёл-таки до реки Нутуяс. Токо Линды со мной уже не было. Перед самой рекой залаяла, как будто чёрта увидела и назад. Я кричал, кричал, но исчезла. Пропала собачка.

— А вы что? — заинтересованно спросил Александр.

— А чё я? Уже в темноте перешёл реку, развёл костерок в кустах. Там летня стоянка у меня заделана с шалашиком. Всю ночь смотрел, ждал и звал Линду. Так и не пришла. Ну и я сюды пошёл, до дому. Так что ребята... В плохое место вы идёте.

— Ладно, хватит бабски страшилки рассказывать! Час мясо кушать будем! Где там эти охломоны? — хозяин встал из-за стола и вышел из комнаты.

— И что вы думаете? — опять спросил Александр. — Вы знаете, все эти события, безусловно, тревожные, но всё можно объяснить с рациональной точки зрения.

— А я и не хочу ничё объяснять, — Витька налил водку, выпил, а потом встал из-за стола и вытер рот рукавом. — Это вы будете объяснять, товаришшы. Вам туда идти. А я... Больше ни ногой. Ну нахрен эту тайгу!

Махнув рукой он вышел на улицу, вслед за Иваном.

Глава 9

— И что ты об этом думаешь? — Александр открыл дверь передо мной, и вышел следом на задний двор.

— Спасибо, — поблагодарила я и тихонько рассмеялась. — Тебе лучше не знать.

— Почему это?

— Испугаешься.

— Да ладно. Колись давай, что там у тебя.

— Нууу... — задумчиво начала я. — Всё это странно. То, что я услышала здесь. Но не ново. В разных местах одно и то же. Чупакабра, йети, летающие люди, чудовищные звери.

—А конкретика будет? — настойчиво спросил напарник. — Так и отделаешься обязательно общими фразами?

— Конкретика... Там что-то есть. И оно очень недоброе. Животное. Человек. Чёрт, да пусть даже природное явление. Но дыма без огня не бывает, Саша. Ты кстати, ничего не хочешь говорить о своем мнении. Теперь твоя очередь сообщить свой вердикт. Конкретику.

— А я не знаю, — развел руки Александр. — Абсолютно. Вот так.

— Так просто и буднично? — опять рассмеялась я.

— Да. Представь себе. Пойдём в лес и на месте всё узнаем.

За домом на крюке, воткнутом к столбу, висела туша молодого лося. Охотники уже освежевали и выпотрошили зверя. Ценную требуху — желудок, сычуг, печень, почки, лёгкие, оставили на жарево, кровь слили в ведро для кровяной колбасы, кишки бросили шустрым собакам, тут же с рычанием и лаем их растащивших по кустам и крапивам и затеявших злую возню. Тонкий край, уже срезанный, дымился над углями в решетке, заполняя всё вокруг аппетитные запахом.

— Я не люблю квасить мясо как городски, всяки аджики или маянез, — вытирая запачканную кровью ладонь тряпицей, сообщил Иван. — Солью потру, да и хорош. Ничё больше не надо. Вкуснятина. Щас готово будет скоро.

Расположились на приволье, за домом. Прочно сколоченный стол, лавки по краям. Рядом огромный котёл на тагане, накрытый листом картона.

— Тут когда шурпу варим или уху из таймешка, нельмы, —кивнул головой хозяин. — А когда и олешек целиком туда нырят.

— У вас тут как будто харчевня какая, — удивилась я.

— Так все ко мне идут, надо и не надо, — рассмеялся Иван, размахивая руками. — Все мимопроходяшы заходят, и месны и не месны. Туристы да охотники. Знают где заночевать да поесть можно. Для каждого и постель и еда найдётся. А надо так и водилу найдем с транспортом иль ещё чё. Едим тоже вместе часто. Подстрелит человек олешка или лося, куда ему стоко мяса. Продать тут некому, у каждого стоко же. В город везти долго, да на горючку скоко отдашь... А там куда девать? У магазина встать, по килограмму продавать? Так это холодильник надо там где-то. А тут опчество выручит, приговорит за раз или за два, токо кости останутся. У нас тут так. Седни ты, завтра тебе. Ладно... Хватит балакать! Ребята, ташшыте мясо! Щас Мариша нам на стол накроет.