Легион Фалькенберга

— Иными словами, он не понимает политической реальности, — сказал Фалькенберг. — Думаю, ему придется уйти.

Брэдфорд с улыбкой кивнул.

— Со временем. Но в данный момент нам нужно его влияние на техников. И, конечно, он ничего не знает о нашей с вами договоренности.

— Конечно. — Фалькенберг сел и принялся разглядывать карты. В это время по интеркому сообщили о приходе Хамнера. Фалькенбергу стало любопытно, насколько безопасен этот кабинет для проведения переговоров. Брэдфорд, скорее всего, из тех людей, что размещают жучки в чужих кабинетах, однако здесь он не единственный любитель подслушивать, и ни одно помещение не может считаться полностью безопасным.

«Но тут я ничего сделать не могу, — решил Фалькенберг. — И, вероятно, этот кабинет чист».

Джордж Хамнер оказался рослым мужчиной, выше Фалькенберга и плотнее даже главного старшины Кальвина. Свободные движения сильного человека и уверенность, обычно присущая таким людям. С Джорджем Хамнером опасно вступать в драку. Они обменялись рукопожатием, и Хамнер начал безжалостно сжимать руку, проверяя Фалькенберга. И, встретив ответное давление, удивился. Двое мужчин молча стояли так какое-то время, прежде чем Хамнер расслабился и помахал Брэдфорду.

— Так это наш новый полковник полиции, — сказал Хамнер. — Надеюсь, вы понимаете, во что ввязались. Следовало бы сказать: надеюсь, не понимаете. Если вы знаете о наших проблемах и тем не менее соглашаетесь на эту работу, нам следовало бы усомниться в вашем здравом рассудке.

— Я все время слышу о том, какие серьезные проблемы у Хедли, — ответил Фалькенберг. — Если так будет продолжаться и дальше, может быть, я поверю, что положение безнадежное, но пока я этого не вижу. Итак, люди партии Свободы превосходят нас численно. А каково их вооружение и способно ли оно доставить неприятности?

Хамнер рассмеялся.

— Прямо к делу, верно? Это мне нравится. Ничего особенного в их вооружении нет, просто его много. Много небольших проблем создают одну большую, верно? СВ не разрешало здесь тяжелое вооружение. Ни танков. Ни бронемашин. Да здесь вообще так мало машин, что никакой разницы. Нет источников горючего, поэтому машины все равно бесполезны. У нас есть несколько городских монорельсовых дорог и то, что осталось от железной дороги… но вам ведь не нужна лекция о транспорте?

— Нет.

Хамнер рассмеялся.

— В данный момент это мое хобби. У нас недостаточно транспорта. Давайте посмотрим… — Рослый человек опустился в кресло, забросил ногу на ногу и провел пальцем по густым волосам, начинающимся почти от широких бровей. — Нет военных самолетов, вообще нет воздушного транспорта, если не считать нескольких вертолетов. Нет ни артиллерии, ни пулеметов, вообще нет тяжелого вооружения. В основном охотничьи ружья небольшого калибра и дробовики. Есть полицейское оружие. Военные автоматические ружья со штыками. Их немного, и почти все у нас. На улицах можно встретить все что угодно, полковник, и я имею в виду буквально все. Луки и стрелы, ножи, мечи, топоры, молоты — все, что вспомните.

— Ему не нужно знать такие нелепости, — сказал Брэдфорд. В голосе его звучало презрение, но он по-прежнему улыбался.

— Никакое оружие нельзя считать нелепым, — возразил Фалькенберг. — Если оно в руках человека, который умеет им пользоваться. А как защитная броня? Есть ли у вас запасы немурлона?

Хамнер на несколько секунд задумался.

— На улицах броня встречается, есть немного и у полиции. Президентская гвардия ею не пользуется. Могу снабдить вас немурлоном, но броню из него вам придется делать самим. Можете?

Фалькенберг кивнул.

— Да. У меня есть несколько отличных техников и необходимое оборудование. Джентльмены, ситуация такова, как я и ожидал. Не понимаю, почему все так встревожены. У нас батальон морских пехотинцев. Может, это и не лучшие пехотинцы, но они подготовленные солдаты. С тем оружием, каким располагает легкий батальон, с той подготовкой, которую получат добровольцы, присоединившиеся к батальону, я готов противостоять вашим сорока тысячам людей партии Свободы. Проблема партизан несколько более серьезна, но мы можем контролировать распределение продовольствия в городе. Если введем продовольственные карточки и удостоверения личности, это будет нетрудно.

Хамнер засмеялся. Это был горький смех.

— Не хотите ему сказать, Эрни? Брэдфорд не понял.

— Что сказать? Хамнер опять засмеялся.

— Вижу, вы не приготовили уроки. Ежеутренний отчет, поступивший несколько дней назад. По совету Бюро Переселения Колониальная администрация решила, что на Хедли вообще не нужно оружие. Морским пехотинцам повезет, если им оставят ружья и штыки. Все остальное увезут на кораблях СВ.

— Но это безумие, — возразил Брэдфорд. Он повернулся к Фалькенбергу. — Почему они это делают?

Фалькенберг пожал плечами.

— Возможно, какой-нибудь представитель партии Свободы получил доступ к чиновнику Колониальной администрации. Полагаю, ПС не чужда подкупа?

— Конечно, нет, — ответил Брэдфорд. — Вы должны что-то сделать.

— Если смогу. Подозреваю, что это будет нелегко. — Фалькенберг поджал губы, так что они превратились в тонкую линию. — На это я не рассчитывал. Я хочу сказать, что если мы ужесточим контроль через распределение продовольствия и введение удостоверений личности, то можем столкнуться с вооруженным восстанием. Насколько хорошо организованы партизаны ПС?

— Они хорошо организованы и хорошо финансируются, — сказал Хамнер. — И я не уверен, что продовольственные карточки — ответ на проблему партизанской войны. СВ закрывал глаза на саботаж, потому что ни в чем, кроме шахт, не был заинтересован, но мы не можем жить с таким уровнем террора в городе. Так или иначе, но мы должны восстановить порядок — и, кстати, правосудие.

— Правосудие обычно не проблема солдат, — сказал Фалькенберг. — Порядок — другое дело. Его я могу организовать.

— С несколькими сотнями человек? — недоверчиво спросил Хамнер. — Но мне нравится ваше отношение. По крайней мере вы не ноете и не просите помощи. И не сидите, не в силах принять решение.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Фалькенберг.

— Да. — Хамнер встал и направился к выходу. — Что ж, я хотел встретиться с вами, полковник. Вот и встретился. У меня много работы. Наверно, у Эрни тоже, хотя не вижу, чтобы он ею занимался. — И, не глядя на них, вышел, оставив дверь открытой.

— Видите, — сказал Брэдфорд. Он осторожно закрыл дверь. Улыбнулся понимающе. — Он бесполезен. Как только вы все возьмете под контроль, мы найдем для управления техниками кого-нибудь другого.