Легионер (пять книг цикла "Рысь" в одном томе)

Местные жители занимались разведением овец и ткачеством – их тонкие, но теплые ткани пользовались большой популярностью и в более цивилизованных местах, а потому Рысь представлялся всем торговым агентом, приказчиком Эмация Аттурига, торговца-оптовика из Эборака. Вместе с верным Гетой Юний вот уже около двух недель странствовал по здешним холмам и возвышенностям, к северу переходящим в изумрудно-зеленую, изумительно красивую низменность, тянувшуюся по берегам широкой реки до самого моря. Каких-либо крупных селений в земле дамнониев не было, а вот мелкие, подобно этой деревне, встречались довольно часто, пожалуй, не реже, чем разбросанные по всему плоскогорью пастушеские хижины. Заливные луга сменялись на возвышенностях смешанным лесом, где росли дуб, ель, сосна. Еще выше попадались березы, частенько встречались и папоротники, и обширные пустоши, покрытые цветущим розовым вереском. Вот только, дорог не имелось почти никаких, не считая той, что вела от Виндоланды в Тримонтий, так ведь та давно осталась на много миль к востоку.

Выдававший себя за торгового агента Юний был желанным гостем в скотоводческих селениях. Едва он представлялся старосте, как тот сразу же начинал деловые разговоры – шерсти было много, и каждый старался ее выгодно продать. Впрочем, таких, как Юний, здесь тоже хватало – однажды конкуренты чуть не устроили драку, в которую Рыси хватило ума не ввязываться. Они с Гетой просто перебрались из одного селения в соседнее, точно такое же. Личина приказчика позволяла без особых проблем передвигаться по всей области между валами Адриана и Антонина. Как раз тут и располагались земли вотандинов, селговов и прочих. Дамнонии были самыми северными и непосредственно граничили с разрушенным Антониновым валом, за которым начинались земли каледонов, или притенов – «разрисованных», как их презрительно именовали римляне. Как жители севера сами себя именовали, сказать было трудно, каждый клан – по-своему. Даже наречие вотандинов Юний понимал с трудом, чего уж говорить обо всех прочих. Он радовался, что все же решился взять с собой Гету – мальчишка почти свободно болтал на многих наречиях, правда, у дамнониев и он не все понимал. Впрочем, особо понимать тут было нечего: местные жители в основном говорили о шерсти, продажей которой занимались еще с эпохи Гая Юлия Агриколы – консула и губернатора Британии со времен восстания Боудикки.

Агрикола отличался редким миролюбием и оставил о себе добрую память, особенно здесь, на севере. Что же касается денежных средств, то наряду с римскими монетами в этой местности ходили слитки серебра, а иногда попадалось и золото. Те же, кто жил ближе к морю, частенько вели счет в каких-то кумалах – как с горем пополам выяснил Рысь, это была чисто счетная единица, равная нескольким коровам или рабам, или тому же серебру. Все это, а также отсутствие дорог и постоянная угроза нападений воинственных горцев делало здешнюю торговлю довольно запутанным и непростым делом. Но Юний, надо сказать, в нем вполне преуспел и вот-вот должен был обогатить своего арматора Эмация Аттурига. Купец с таким именем на самом деле существовал и являлся одним из немногих друзей наместника Клавдия Апеллина. Легат договорился с ним без труда, и Юний чувствовал себя самым настоящим агентом: иногда он увлекался торговыми делами до такой степени, что напрочь забывал о главном.

После страшной находки в мешке сбежавшего вотандина Юний воспользовался приказом легата и от его имени выписал себе командировку. Предписав самому себе срочно явиться в Эборак – куда ж еще-то? – Юний на полпути свернул, прикупил двух мулов для себя и Геты и, проехав по дороге вдоль Адрианова вала миль десять, извлек другой приказ, согласно которому все легионеры должны были беспрепятственно пропускать его в северные земли. Туда и направились. Погода благоприятствовала – дожди наконец сменились ясными солнечными деньками. Нельзя сказать, чтоб с неба совсем не капало: бывали и дожди, и грозы, но только кратковременные – вот только что поливало как из ведра, миг – и снова весело светит солнце!

В Тримонтии, куда Юний с Гетой явились первым делом, никто из торгующих на рынке купцов не мог сказать ничего определенного. Да и, по правде-то говоря, ничего определенного Рысь и не мог спросить. Куид Мад Магройд, вождь? Здесь никто такого не знал, что было по меньшей мере странно. А что еще спросить? Про «разрисованных»-притенов? Так вотандины почти все имели татуировки – какие-то волшебные птицы, боевые топоры, совы. А вот красной лошади ни у кого не было!

– Красная лошадь? – почесав бороду, переспросил один из торговцев. – Нет, это не вотандины и не селговы. Может быть – дамнонии или даже кровожадные дикари из северных притенов.

Что ж, хоть какой-то след. Покинув Тримонтий, путники подались на восток, к дамнониям. Плоскогорье, низменности, многочисленные озера и леса – среди всего этого совсем не было дорог, ну, не считать же таковыми узкие – едва пройти мулу – тропы?

– Хорошая дорога, – хвалил Гета. – Едем – и чего еще надо?

– Да разве ж это дороги? – возмущался Юний. – Где мостовая, где водоотводы, кюветы? Ты только взгляни, какие здесь лужи! Как бы не утонуть вместе с мулами.

И все же путешественники медленно, но верно перемещались к востоку, стараясь не пропускать ни одного крупного поселения. Вот и сейчас…

Спустившись с холма к реке, Юний придержал мула и громко окликнул рыжего подростка, ловившего рыбу:

– Эй, красноголовый! Далеко ль до селения?

Как ни странно, рыжий его прекрасно понял и, оторвавшись от снастей, широко улыбнулся щербатым ртом.

– Селение? – парень смешно шепелявил, и у него получилось – «шеление». – А вам какое нужно?

– А их тут что, несколько?

Парень вдруг захохотал, схватившись за живот, даже повалился в траву, а отсмеявшись, сказал:

– Ну и смешно же ты говоришь, незнакомец. Вроде бы все понятно, а не так, как положено. Вы, верно, издалека?

– Да уж, – солидно кивнул Юний. – Приехали покупать шерсть.

– А, вот вы кто, – догадался рыжий. – То-то я и смотрю… (Он произнес – «шматрю».)

– Шматри, шматри, – не удержавшись, передразнил Рысь, и теперь уж словно лошадь заржал Гета.

– Чего он смеется-то? – удивился рыбак и, поковыряв в носу, кивнул налево: – Ежели вы за шерстью, так вам туда, в Картиул. Это большая деревня, спросите дом старосты Фергуса Макойла, это мой дядя. Очень богатый и знатный человек! Знатней его только наш вождь Акранах, но тот далеко, а в деревне мой дядя главный.

– Вот спасибо, красноголовый, – вежливо поблагодарил Рысь. – Тебя-то самого как звать?

– Маклох.

– А что, славный Маклох, я вижу, ты не глупый малый!

Рыжий приосанился:

– В нашем роду вообще дураков нет, не то что в соседних – уж там-то глупень на глупне!

– А скажи-ка, не знаешь ли ты знаменитого воина по имени Куид Мад Магройд? У него еще шрам через все лицо.

Маклох задумчиво почесал голову:

– Нет, не знаю. Вообще, тут у многих шрамы.

– Жаль, что не знаешь, – сокрушенно вздохнул Юний. – Что ж, может, твой дядя-староста знает?

– А может, – подумав, признал Маклох. – Он многих знает. Да вы идите уже, а то мне всю рыбу распугаете.

Махнув на прощанье парню, Юний и Гета повернули мулов и не спеша – не потому, что совсем не хотелось спешить, а потому, что мулы быстрее не шли – поехали в указанную рыжим Маклохом сторону. Клонившееся к закату солнце светило им в спины.

Селение, вполне приличное издалека, вблизи оказалось скопищем грязных убогих хижин. Солома, в лучшем случае камыш на крышах, низенькие, сложенные из камней ограды, обязательная башня на окраине. Меж хижинами в пыли лежали свиньи, мимо которых, громко крича, бегали голые дети.