Легкомысленное пари

Миссис Тоттендейл в это время еще мирно почивала в своей постели, как и положено всем людям с хорошими манерами и здравым рассудком. А Филиппа уже начинала сомневаться в присутствии у себя последнего. Но тут, словно ниоткуда, появился Маркус Уорт и встал рядом с ней.

– Отчего вы так напуганы? Разве вы не меня ждали? – спросил он с сардонической усмешкой.

– Но… но ваш глаз! – запричитала она, импульсивно потянувшись к его лицу. – Что с ним?

Он отпрянул назад.

– О, простите, простите! – сказала она. – Но это выглядит так ужасно. Вы уверены, что ваш глаз серьезно не поврежден?

С этим зелено-желтым подтеком, расплывшимся от виска к глазу, вид у Уорта был пугающим. Он явно уже использовал примочки, но время еще не успело залечить такой синяк.

– Я получил его не ранее как вчера. Он еще совсем свежий. Только не трогайте, умоляю вас!

– Ах, простите! – снова проговорила Филиппа со смиренным выражением лица. – Теперь я понимаю, почему вы не захотели вчера показаться на глаза леди Гемпшир.

– Вы правы, – ответил он. – Поверьте, я весьма сожалею…

– Все в порядке, – мягко ободрила его она и усмехнулась: – В сопровождении с таким ярким доказательством под вашим глазом ваше оправдание звучит очень искренно. Успокойтесь, для вас уже есть приглашение. Вы будете присутствовать на бегах Гемпширов.

– Я очень рад, с вашей способностью убеждать вы не знаете провалов.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но своим приглашением вы обязаны маркизу Бротону.

– Ему? – удивился Маркус.

– Да, – отвечала Филиппа, поглаживая беспокойного Битей. – Миссис Гемпшир назвала ему число приглашенных незамужних леди, а он указал ей на тот факт, что холостых джентльменов будет явно недостаточно. И вы были немедленно включены.

– О, я готов быть всячески полезным маркизу! Могу даже стать его личным телохранителем, – заявил он, вызвав усмешку Филиппы.

– Ему это ничего не стоило, леди Гемпшир была счастлива исправить свою ошибку. – Филиппа заметила, что он не слушает ее, уставившись в водную толщу длинного змеевидного озера Серпентайн [1] , форма которого определила его название. – Вы вытащили меня из теплой постели только затем, чтобы продемонстрировать свой синяк? – спросила она. – Расскажите хотя бы, как вы его заработали.

1

Серпентайн – в английском языке «змеиный», «извилистый».

– Самым глупейшим образом. Но это не единственная причина, по которой я вас вызвал сюда.

– Так что же еще?

– Я хотел предложить вам кое в чем поупражняться вместе со мной.

– Поупражняться? – Филиппа усмехнулась скептически. – И какую же пытку вы припасли для меня?

– Ну, я бы не назвал это пыткой. Не желаете присесть?

Маркус подвел ее к литой железной скамейке у пешеходных мостков в зарослях ив. Солнце постепенно поднималось все выше, осушая росу на траве и заставляя раскрываться бутоны лилий.

– Я вот тут размышлял… – начал Маркус, усевшись на скамейку, сгибаясь и наклоняясь вперед. – Как хорошо видят ваши глаза?

– Мои глаза? – переспросила она. – Прекрасно! Во всяком случае, я никогда не носила очки, как некоторые, могу даже назвать кто.

– Прошу прощения, я неверно поставил вопрос. Мне нужно знать, как хорошо вы запоминаете то, что видите.

– Я запоминаю все, что вижу, – уверенно заявила она. – И я не преувеличиваю, – добавила она, заметив его скептический взгляд.

– Тогда начнем. Смотрите на озеро в течение десяти секунд, а потом закройте глаза и назовите каждого человека, которого вы видели.

– Но еще только десять утра, – запротестовала она. – Какой приличный человек притащится в такую рань? А те, что здесь… Зачем мне их запоминать? – проворчала она, прижимая к себе собачку.

– Именно поэтому я и выбрал такой ранний час. Вам не надо угадывать их имена, просто опишите мне их, – настаивал он.

Филиппа решила подчиниться, раз уж она все равно сидит в этом парке и раз на это уйдет каких-то десять секунд.

Она никогда не прилагала усилий, чтобы специально что-либо запомнить. Все запоминалось само собой. Но теперь она попробовала сосредоточиться. Филиппа смотрела на юных мисс среднего класса в чистеньких юбках из поплина, как они тащили корзинки с продуктами позади своих матерей. Смотрела на молодого человека, совершавшего утреннюю прогулку на лошади вокруг озера. Смотрела на пожилого джентльмена на другом берегу, читавшего газету и курившего трубку.

– Десять секунд истекли, – объявил Маркус, прерывая ее созерцание. – Итак, скольких мужчин вы увидели?

– Четырнадцать, – не раздумывая ответила она, поглаживая Битей.

Он помолчал, явно удивленный скоростью ее ответа и делая собственный быстрый подсчет.

– Нет, тринадцать, – возразил он.

– Четырнадцать, – настаивала она.

– Тогда попробуйте описать их.

– Два верхом в седле, но сейчас они почти не видны за ивами. Джентльмен, сидящий справа от нас на другом берегу с газетой и трубкой; три юных клерка, сбежавших ненадолго из офиса, как я полагаю; два гвардейца, что неудивительно, поскольку за нами Ланкастерские ворота; два пешехода, пересекших нашу тропу; мальчишка с мамой, которого с натяжкой можно включить в счет; затем мои кучер и лакей и еще – ваша персона. – Филиппа одарила его торжествующей улыбкой.

– Действительно четырнадцать, – вынужден был согласиться он.

– Вероятно, вы не нашли нужным приплюсовать мальчишку?

– Нет, – ответил он, – я не приплюсовал себя.

– И совершенно напрасно, вы не должны так небрежно относиться к собственной особе. Вы мало чем отличаетесь от этого мальчишки, – лукаво добавила она. – То есть я хотела сказать, что вы оба принадлежите к мужской породе. В общем, вы меня поняли…

– Ха-ха! – произнес он.

– Разумеется, это очень забавно, но мне не совсем ясна цель этого упражнения, – проговорила она.

Маркус рассеянно провел рукой по волосам.

– Просто я хочу, чтобы вы были подготовлены, – произнес он неожиданно строгим тоном.

– Подготовлена? – удивилась она.

Маркус уставился на воду и, не глядя на нее, заговорил монотонным, спокойным тоном.

– Каковы мои шансы отговорить вас отказаться от присутствия на Гемпширских бегах? – спросил он.