Легкомысленное пари
Шрифт:
За все эти годы Бирн ни разу не усомнился в Маркусе: он доверял его информации и шел по тому следу, который тот указывал.
Но только до настоящего момента.
– Филдстон прав, что вышиб тебя, – ты свихнулся! – проговорил Бирн, наполняя свой стакан, но отнюдь не чаем, а крепкой жидкостью из фляги, поставленной Маркусом на письменный стол. Маркус встрепенулся. Для него эта история с призраком вовсе не была выдумкой, и он имел право рассчитывать на понимание хотя бы своего брата.
– Бирн, я что, часто ошибался? – спросил Маркус с некоторой обидой. – За все время нашей работы я промахнулся только однажды. Да и то эта моя промашка спасла тебе жизнь. Помнишь, ты застрял на молочной ферме
Бирн выстрелил в него холодным взглядом.
– Я не говорил, что ты не прав, Маркус. Я сказал, что ты свихнулся, сошел с ума, братец. Ты разговаривал с Филдстоном в присутствии посторонних!
Лицо Маркуса приняло виноватое выражение.
– Более того, – продолжал Бирн, – ты посвятил этого случайного свидетеля в свои планы, а ведь эта особа – совершенно бесполезное существо, не владеющее никакой информацией и не способное даже хранить ее. Да что там! Это просто пустоголовая, напыщенная красотка – леди Филиппа Беннинг!
Бирн метал на своего брата грозовые взгляды. А тот чувствовал себя так, как если бы заснул в мечтах в одиноком коттедже у озера в районе Лейк-Сити, а пробудился от грохота в лондонских портовых доках. Оказывается, слухи о предстоящем бале в духе «плаща и шпаги», который устраивает миссис Беннинг, уже докатились до лондонских окраин. О нем не знал только ленивый. Чего стоили одни только ее пригласительные билеты, отпечатанные на черно-синем картоне! И в них еще было сказано, что на балу гостей ожидает раскрытие какого-то важного секрета. Конечно, толковали еще и о позорно провалившемся банкете Уитфорда с пропажей французских дуэльных пистолетов. И о перышке ворона… В общем, чья бы ни была вина, но имя Сизый Ворон не сходило с уст обывателей по всей Англии.
И вот является сам Бирн со своей незаживающей раной – бледный, циничный и чертовски усталый, от всех этих неприятных слухов. А он, Маркус, стоит перед ним как нашкодивший мальчишка.
Бирну не повезло: на войне он был тяжело ранен, и характер его не стал от этого лучше. И вот пожалуйста, над ним снова нависает черная тень воскресшего Лорена. Впрочем, охлаждение между братьями наметилось не сейчас, а когда Маркус вернулся в полк из отпуска со своей подлеченной ножевой раной в левом боку. Бирн, с детства мечтавший о славе, внезапно осознал: эта слава о его подвигах может только повредить ему – навести на его след, а он уже не так ловок и силен, как раньше.
Пуля, которую Маркус сам выковыривал из ноги брата, глубоко задела мускул и кость, рану никак не удавалось залечить до конца. Бирн страдал от постоянных болей и искал способ успокоить их.
Простейший способ он нашел сразу, пропав однажды на три дня. И Маркусу пришлось вытаскивать его из опиумного притона на южном берегу Темзы, едва дышащего, в полной прострации.
Его держали дома в течение трех недель, пока он приходил в себя. Тогда на семейном совете было решено: Бирн переберется в коттедж, в Лейк-Виллидж, унаследованный им от старой тетушки, – подальше от пороков большого города.
Теперь, разглядывая его, Маркус понимал: до полного выздоровления еще далеко. Казалось, что одиночество только взрастило в нем демонов боли и страха.
– Зачем тебе все это? – спрашивал его Бирн. – Неужели ты решил разворошить все эти старые дела, чтобы вызвать дамский интерес? Тебе нужна эта пустоголовая блондинка? Этот корсет, набитый тщеславием? Филиппа Беннинг!
– Ты несправедлив, – возразил Маркус. – Нельзя говорить так о леди, которой ты не был даже представлен. – Маркус говорил быстро, боясь, что брат прервет его каким-нибудь издевательским замечанием. – А реальность такова, что Филдстон
отказался доверять мне, а эта леди – единственная, кто мне поверил! Черт побери! Все отказываются видеть очевидность угрозы, даже после позора Уитфорда, а она – нет!– Она использует тебя. А на самом деле – меня! Потому что она думает, что ты – это я. Ей не терпится поразить всех своим балом. Черт побери, Маркус! Почему ты не посоветовался со мной? Разве это только твое дело? – Гнев клокотал в нем как огненная лава.
– Потому что ты не вполне здоров, – спокойно ответил Маркус.
– Чертовски верно, я не здоров. Но я не просил тебя заниматься моей работой! Это моя работа, а не твоя!
– Не моя работа? – взорвался Маркус, опрокинув в порыве гнева маленький столик. – Тогда скажи мне, брат, как я должен был поступить, когда этот захороненный вампир вновь вылез из-под земли? Ничего не предпринимать? Дать ему время добраться до тебя и убить?!
– Возможно, так было бы лучше! – заявил Бирн, поднимаясь.
Маркус оцепенел. Бирн действительно вернулся с войны другим человеком, это и понятно. Но то, что с ним происходило теперь, было уже слишком.
– Я все еще жив, – продолжал между тем Бирн, – и я сам справлюсь с этим… Это мой долг и мое право добить его.
– Но ты не должен заниматься этим один. Вспомни, мы всегда держались вместе!
– Это я прикончил его тогда! – взорвался Бирн, снова опускаясь в кресло. – Я прошел весь долгий путь до этого коттеджа у моря на улице Пуассон. Я один. Да, я шел по наводке, которую дал мне ты. И я застрелил Лорена с расстояния в пять футов из его же оружия. И я забрал оба дуэльных пистолета. И теперь ты заявляешь мне, что он все еще жив?
– Я знаю, это звучит невероятно…
– Этого не может быть. – Бирн снова поднялся – он просто не мог усидеть на месте – и, опираясь на трость, принялся расхаживать по кабинету, насколько позволяло захламленное пространство. – Я знаю, кого я убил. Я говорил с ним, и он ждал меня. И это был Лорен.
«Истинное порождение дьявола на земле», – подумал Маркус.
Война была уже на исходе, с Бонапартом и его сподвижниками было покончено. Кто-то сдался сам, кого-то взяли в плен. На свободе затаился, возможно, один Лорен, кровожадный и циничный. Это был человек без чести, не желавший следовать законам войны, запрещавшим убивать сдававшегося. Он не знал милосердия к врагу, что было дико для просвещенного века. Он дразнил Бирна и Маркуса, обещая сложить трупы Воронов к ногам своего императора. Бирн опередил его, но ушел с незаживающей раной.
Потом брат отыскал брата. Тот лежал без сознания, потеряв много крови, на пустынном берегу. Еще немного, и прилив смыл бы его в пучину моря…
Маркус был уверен, что Лорен мертв, и чувствовал удовлетворение при мысли об этом. Пока Джонни Дикс не доказал ему обратное…
– Я знал, что ты болен. И я хотел уберечь тебя от этого кошмара, – произнес Маркус как можно спокойнее, наблюдая за бешеными шагами своего брата.
– И поэтому ты связался с Филиппой Беннинг? – Голос брата дрожал от негодования. – Ты не Сизый Ворон, а ведь ей нужен именно он, то есть я!
– Это не совсем так, – холодно заметил Маркус.
– Ты уверен? У тебя вид идиота, который мечтает, чтобы его утешили и обласкали, но поверь мне, Филиппа Беннинг не подпустит тебя к своему будуару. Таким несчастным воздыхателям, как ты, вход туда заказан. У нее нет стимула возиться с тобой.
– У нее, – произнес Маркус, – есть некий план. Филиппа Беннинг решила стать моим проводником в высший свет. И она хорошо знает, как этого добиться. Голова у нее отлично соображает. Ты был бы удивлен, если бы тебе пришлось пообщаться с ней. И умоляю тебя, будь поосторожнее в своих высказываниях о Филиппе Беннинг.