Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Лёхин с Шишиком на плече
Шрифт:

Новый придушенный вскрик (на слух — хлюпающий, наверное, всю морду лица вдребезги расколошматили) — и Лехин, невесомо летя на полыхнувших жаром ногах, помчался к навесу.

Какие-то шесть шагов. Маленькая сцена-коробка. Тени мельтешат. Руки вздымаются или ходят равномерно, как механический рычаг.

Спины! Лехин сразу, окончательно и бесповоротно решил, что спина — это мордоворот, если уже не убийца, но никак не жертва, А значит — можно бить любую спину, не ошибешься. Решил — и пламя от жарких стоп взревело во всем теле. Впрыгивая под навес(от плотного напряжения чувствовал себя часовой бомбой на последних секундах) Лехин только и сумел прохрипеть:

Стоять, гады!

Первую спину он пнул так, что даже сквозь кровавую пелену боевого бешенства пожалел о силе удара. Впрочем, в момент удара спина нагнулась, и раскаленная, по ощущениям, подошва полуботинка смачно впечаталась в рельефный зад. От поцелуя с железной скамейкой первую спину спасло непрерывное движение остальных в тесном пространстве: башкой спина саданула в спасительный бок, вовремя нарисовавшийся на ее пути. Бок взвыл дурным голосом и вместе со спиной рухнул под скамейку. Секунду спустя оттуда понеслись ругательства со всхлипами, а затем подозрительно утробные звуки, словно открыли кран с недавно выключенной водой.

Но Лехин уже стоял лицом к лицу с тремя и лишь машинально отмечал последствия своего первого выступления.

— Что за вафлер? — отчетливо и высокомерно выговорил один. Он стоял с краю, и тень от верхней перекладины навеса косо перечеркивала его лицо подобно пиратской повязке.

Второй, почти невидимый в темноте, но смутно квадратный, басисто принялся объяснять матом и в подробностях, что "за вафлер" перед ними и с чем его едят. Или съедят… Гурманы чертовы… Пацанва совсем…

Стопы у Лехина продолжали гореть и чесаться, и он воспользовался случаем притушить пожар или (сам не разобрался) использовать его — заткнув фонтан матерщинного красноречия квадратного невидимки. А хорошо, что квадратный: куда ни плюнь — все равно попадешь. И Лехин на паре изрыгаемых квадратным невидимкой слов придумал комбинацию и поспешил ее воплотить: легкий, неопасный в глазах противника поворот; пылающая подошва ботинка сама, безо всякого усилия со стороны хозяина, взметнулась к отверстию, самодовольно изрыгающему гадские слова; стопа еще во всей полноте ощущала резонанс от мягкого контакта с плотью (та, икнув, сложилась пополам и села на третьего, малорослого, по трагической случайности прятавшегося за его спиной), а Лехин, с ленцой и вроде как нечаянно, двинул локтем в наглый рот, погано вопросивший насчет "вафлера". Кто такой "вафлер" — Лехин представления мало-мальского не имел, но в бандитских устах слово звучало, мягко говоря, хамовато.

Вырубив всех — так грубо, по-мужски суровый победитель определил результаты операции по спасению кого-то, Лехин на достигнутом не остановился. Не мешкая, он вытащил на свет оглушенные жертвы крутых парней.

Судя по сивушному запаху, потенциальных Проводников среди них не было. Но Лехин не пожалел, что поспешил на выручку: бить таких несчастных пьянчужек — последнее дело!.. И, обернувшись к навесу, где на уровне скамейки возились и вполголоса ругались, поднимая друг дружку и снова падая, он высказал все, что думал на тему "сильный слабого не бьет! Стыдно, господа!"

"Господа" не откликнулись, занятые личными проблемами, а Лехин дотащил одного пострадавшего до асфальтовой дорожки — второй, как ни странно, довольно бодро встал и потопал следом. Лехин так удивился, что оглянулся. Пьянчужка шел на фонарь, и белый свет ничего не скрыл: ни страшно опухшего от синяков лица с заплывшим глазом, ни болтающейся чуть вперед руки ("Выбили! — сообразил Лехин и запаниковал: — Не умею

вправлять!"). Но — елки-палки! — как легко и уверенно он шел!

— Что-то не так, Алексей Григорьич? — совершенно трезво спросил одноглазый пьянчужка, хоть и невнятно выговаривая слова.

Лехин чуть своего из рук не выпустил.

— Мы знакомы?!

— Ах да! — спохватился пьянчужка. — Савва я. Не признали, Алексей Григорьич?

— Подвальная забегаловка для привидений?

— Конечно! Вас ко мне Ерошка привел.

С сомнением покосившись на второго, безвольным мешком оттягивавшим руки, Лехин пораскинул мозгами и пришел к очевидному: этот — человек. Савва-то — призрак, чужим телом распорядился, оттого-то и в сознании, оттого-то хоть и выглядит стопроцентно пострадавшим, но смотрит и ведет себя бодрячком.

Савва вдруг отошел в сторону и резко, всем телом, ударился о столб. Его поступок был так самоубийственно нелеп, что пьяненький из дрогнувших рук Лехина все-таки выпал. Правда, уже на рыхлую газонную землицу. А Савва замер на секундочку, потом неуверенно покачал рукой, посгибал ее в локте — и вернулся.

— Плохо, что я боли не чувствую, — пожаловался он. — Руку-то, вроде, вправил, двигать ею могу, а что на самом деле — неизвестно.

— За что они вас так-то?

— Дискриминация по эстетическому признаку, — попытался улыбнуться Савва. — Мы с приятелем внешне не вписываемся в тот облик города, который они любят и уважают.

— Фашисты! — с силой сказал Лехин и присел на бордюр. Память мгновенно отозвалась чужой болью: здесь парнишки с непомерным высокомерием — там равнодушные бритоголовые убийцы. — А как вы здесь оказались? Помнится, ваше последнее пристанище далековато отсюда?

— Ресторанчик-то? Дом попал под запретную печать пришлых. Тех самых. Все, кто успел, убрались оттуда, а кто остался… Неизвестно, что там с ними. А так — дом как дом, только войти в него нельзя, нечто не пускает — вот это и есть печать. Ушли мы оттуда с одним знакомцам, да он не выдержал долгого пребывания в теле человека, сбежал, А человек — Семен его звать — оказался компанейским. Он сюда приходил к родне, а сам живет в конце города. И пригласил меня к себе. Ну и шли. Пока вот на этих не наткнулись. Я уж, грешным делом, тоже подумывал сбежать из человека — ах, как страшно били! — да тут вы, Алексей Григорьич, подоспели.

Пока Савва рассказывал печальную повесть о гонениях, начал приходить в себя и Семен, второй пьянчужка. Ему досталось не так сильно, поскольку отключился он после первых же ударов.

Семену помогли сесть, познакомили с Лехиным. Сориентировавшись, пьяненький стал плакаться на судьбу, а Лехин лихорадочно раздумывал, что же делать: оставить обоих на остановке дожидаться дежурного транспорта? Нет уж. А вдруг в вытрезвитель заметут? Им бы побыстрей до дому добраться, так как ближайший вытрезвитель находится в районе обитания зверюг, а ведь Лехин на этих двоих свой след оставил.

Лехин оглянулся на движение у остановки — и ледяной мороз продрал по коже: эти пятеро тоже носят на себе невидимый отпечаток его личности! Они тоже меченые! Тоже жертвы!..

Оттолкнувшись от бордюра, Лехин стремительно зашагал к остановке. Все пятеро уже на ногах, но скорое возвращение победителя их несколько ошарашило. Лет двадцать — двадцать пять каждому, не старше. Если белый свет фонаря не состарил,

— Далеко живете?

— А какого… — агрессивно заговорил квадратный, но Лехин не стал дожидаться, пока тот бесславно вновь напросится на драку.

Поделиться с друзьями: