Лекарь для оборотней

— Андрэ, — высокомерно произнесла девица, лицо которой секунду назад светилось обожанием к старшему сыну. — Давай поговорим наедине! Пойдём к тебе? Здесь слишком людно!

Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять, что речь идёт обо мне.

— Виктория… — начал было Андрей, но она его перебила.

— Милый, как она сюда прошла? Разве прислугу пускают? Ты мне не говорил. Надо сказать Антону Владимировичу!

Дверь в комнату Кирилла распахнулась, прервав её словесный фонтан, и вышеупомянутый хозяин дома остановился на пороге, оценивая ситуацию.

— Влада, познакомься, наш новый лекарь — Виктория, — он бескомпромиссно кивнул на меня.

На этом слове она сморщилась, словно рыбного жира хватила полной ложкой.

— Антон Владимирович! — капризно и подобострастно пропела она. Как дети просят родителей купить новую игрушку. Когда имеют на это право…

— Вика, — неожиданно мягко промолвил глава, — думаю, вам стоит проконтролировать состояние Кирилла, — отодвинулся в сторону, пропуская меня в комнату за свою спину, практически предлагая свою защиту.

— Да, разумеется, — я с готовностью шмыгнула внутрь. Дверь тут же захлопнулась, скрывая от нас семейный скандал.

Кирилл возлежал на постели со скорбным выражением на физиономии.

— Бросила меня одного. Вдруг ласты откину?

— Что, уже успел привыкнуть к моей тирании?

Усмехаясь, измеряю пульс, температуру, давление. Нормально.

— Что за бардак там у вас? — интересуется он.

Странно, разве отец ему не сказал?

— Влада какая-то, — нарочито безразлично повела плечом я.

Как-то очень кисло он скривился.

— Бедный Андрэ, — посетовал вдруг Кирилл в воздух.

Опа, у меня появился союзник? Младшему она тоже не нравится.

— Она же не родная вам? — аккуратненько так пытаюсь выведать.

— Не приведи господь! — открещивается Кирилл и смолкает, не желая объясняться дальше. Ясно, семейные тайны. В каждом семейном шкафу свой скелет. Только это не мой скелет, пусть висит себе тихо и поскрипывает.

— Как отрава попала в твой стакан, ты скажешь? — спрашиваю в надежде, что он хоть что-то скажет.

— Если узнаю, — кивает Кирилл.

Хорошенькие дела. Зачем тогда пил, если не знал, что именно он пьёт?

Кстати. Достаю его записку из кармана.

— Моя пунктуация рыдает в углу, судорожно всхлипывая в плечо орфографии, — вздыхаю, отдавая листочек автору.

Кирилл немедленно перестаёт прикидываться валенком. Приподнять бровь у него получилось точь-в-точь как у брата.

— Сразу поняла?

Развожу руками, дескать, сложно тут не догадаться.

— Слушай, так надо, просто пойми ладно? Я подложил её тебе в рюкзак в твой первый день. Ты что, только сейчас нашла?

— Вчера.

Кирилл приподнялся на кровати:

— Ну, вернулась ведь!

— У меня был выбор?

Он смотрел как-то слишком серьёзно, как будто от моего выбора кое-что зависело. Будто выбрала я правильно. Вроде бы с уважением. Голова от их путаницы пухнет, надо проветриться.

Встаю, давая понять, что аудиенция для меня закончена. У самой двери на террасу его слова остановили меня:

— Спасибо тебе. За помощь.

Оборачиваюсь. Выражение его лица не поменялось. Неужели искренен?

— В следующий раз не занимайся самолечением, сразу обращайся ко мне. Травы не всегда помогают, есть те, которые могут тебя убить, — напутствую.

Всё равно ничего не запирается, какая разница через какую дверь выходить, хоть с Владой не встречусь. Их природа мне полюбилась. Здесь непривычные, но привлекательные запахи, звуки, уникальная и частично знакомая флора и фауна. Вдохнув полной грудью, поняла, что буду проводить на этой террасе большую часть свободного времени.

На ужин не нашлось ни сил, ни желания. Накинув джинсовку, невидимкой проскользнула по лестнице и никого застав, выбралась наружу.

Медленно прогуливаясь, обхожу дом. Из окон ничего не слышно, внутри стихло, ни скандалов, ни фальшивого смеха. Интересно, это потому, что Андрей всё-таки выпрыгнул из окна?

На заднем дворе слышится шорох веток и листьев. Тихонько заглядываю. Вот где прячется от «семейного» ужина старший сын Ростовцевых, хотя, не думаю, что прятаться в его стиле. Скорее — демонстративно игнорирует. Не желает вступать в открытую конфронтацию.

Андрей, сбросив свою куртку на наваленный дровяник, сооружал кострище. Умиротворяющая картина.

— Я проветриться решила. Можно? — осторожно спрашиваю разрешения. Андрей продолжает заниматься делом, никак не обозначая моё присутствие. Зато не выгоняет. Тихонько присаживаюсь в сторонке, окидывая взором горизонт, слушаю звуки оживающей ночной фауны. Чуть вдаль — и «выколи глаз». Почти стемнело. Новолуние. А вокруг дома светло от окон и тепло по-домашнему.

Андрей умело запалил костёр, присаживаясь на брёвна, застеленные курткой поближе к огню, загляделся на разлетающиеся, кружащие в сумерках светляки-искры от подбрасываемых сучков. Я молчу, опасаясь нарушить атмосферу. Так спокойно, словно и не было этого дня. Как видно, Андрей из тех, с кем и просто помолчать приятно.

— Кирка в порядке? — вдруг спрашивает он.

— Показатели в норме, стабилен, — с готовностью отвечаю ему, хорошие новости всегда сообщать приятнее.

Кивает, принимая как должное.

— Виктория, я скажу одну вещь. Вы послушайте. Ничего не отвечайте, просто слушайте и давайте без детских обид. Это серьёзно. На будущее: невзирая на любые обстоятельства при малейшей угрозе моей семье, приоритетной будет именно последняя. Не стройте иллюзий на счёт моей порядочности, пощады не будет. Единственный совет, который я могу дать в этом случае — быть как можно дальше от эпицентра.

Никакой угрозы в голосе, лишь сухая констатация факта. Он действительно будет защищать близких до последнего, не щадя никого, и тем, кто окажется поблизости, лучше не мешать и не стоять у него на пути. Он не угрожал, предупреждал, но взгляд, который он при этом на меня бросил… будто я представляла ту самую угрозу. Всё ещё не верит? Никак не могу его прочитать.

Кивнула, принимая условия. Андрей показывает на место неподалёку на дровянике, сам сдирает кору с подобранной палки, подбрасывая в огонь. Это что, приглашение? Перебираюсь поближе.