Лекарь для оборотней

Как ни странно, находясь в центре их бытовой возни, я была здесь как дома. Ни в том доме, где выросла — а по-настоящему дома. Они ведь «живут». В самом глубоком смысле этого слова. У них есть то, чего у меня никогда не было. Семья. Все они одна большая семья. А я…

Никто в том не виноват. Умею быть ответственной. Всегда стараюсь быть собранной — просто некогда отвлекаться при моей профессии, по той же причине мне было не до депрессивных настроений. Но не хватало… того, что сейчас есть у них. А чего — и сама уловить не могла. И это ощущение посещало всё чаще в последнее время, стоило только посмотреть на других.

В коридоре стихло. И раз уж я проснулась в такую «срань», можно спуститься и позавтракать. И, наконец, обсудить домашний уклад с Софьей. Или с Иваном, если не выйдет.

Столовая постепенно заполнялась людьми. Народ оглядывался на меня и перешёптывался. Понятно, что меня здесь уже считают чуть ли не шлюхой. Даже положительно доброжелательная Софья глядит с жалостью. С Софьей я разберусь, когда все разойдутся, а мнение остальных мне не важно. Жить здесь ещё год. Пора адаптироваться к местной экосистеме. Кофе тонкими струйками наполнял чашку, бодря чудесным ароматом мои обонятельные рецепторы. С «кофейным монстром» мы подружились. В двухметровом холодильнике нашёлся миндальный сироп, на противне — свежайшие круассаны с ягодной начинкой. Жизнь налаживалась.

В проходе показалась знакомая фигура. Одним глотком допив кофе, я схватила круассан со стола и поспешила удалиться, дабы не нервировать нашего кронпринца своим присутствием.

— Виктория, задержитесь на минутку, — раздалось сзади властным тоном настоящего хозяина этого места и отца семейства. Меня словно к полу пригвоздило. Антон Владимирович. Вот, как он опять это делает?

Дошли и до него слухи о вчерашнем происшествии, что ж, придётся объясниться. Сгорая со стыда, я повернулась. На кухне повисла гробовая тишина.

Антон Владимирович привлёк внимание Андрея лёгким подзывным жестом.

— Андрэ. Виктория — не прислуга, она наш штатный лекарь. Будь добр — извинись.

Андрей слегка приподнял бровь в знак удивления.

— Да ладно, отец, он-то здесь причём? — начал Кирилл примирительным тоном.

— Кирка, с тобой позже разговор, сейчас — марш на тренировку, — отсёк все его поползновения отец, — Андрэ?

Андрей тяжело вздохнул:

— Извините, Виктория. Возникло недопонимание.

— Виктория, вы принимаете извинения? — спросил Антон Владимирович.

Это что, ритуал такой? Говорил мне Дмитрий Иванович, что они странные.

— Принимаю, — ответила я, хлопая ресницами.

До обеда я провела время на кухне, помогая Софье, и выспрашивая подробности. Словоохотливая экономка, попав к ним ещё девчонкой, за тридцать лет стала почти членом семьи Ростовцевых, и с радостью поделилась со мной тонкостями местного распорядка, сколь уж я тут теперь живу.

Оказывается, здесь ещё дофигища правил, помимо того «рулона», что наговорил мне Иван. Чтобы посещать лес, нужно обговорить прогулку с Антоном Владимировичем. Не то, чтобы запрещено, просто согласовать вопрос и рамки безопасности. С этим спорить не буду, не дура же — далеко заходить.

В доме вообще царила строгая иерархия, и она никогда не нарушалась. Сам Антон Владимирович обитал на третьем этаже, там располагались его личные покои и супруги. Подниматься на третий этаж разрешено сыновьям, заместителю Ивану, и Софье, лишь ей позволено там убираться, как и на втором этаже. Лекарю дозволено появляться там лишь в крайнем случае. На втором этаже жили хозяйские сыновья и собственно — я, как врач, всегда на подхвате. На первом — Софья, Иван, как заместитель Антона Владимировича и кое-кто из особо приближённых. Остальные проживали в общаге и домах неподалёку и приходили к началу рабочего дня, который начинался с рассветом. Кроме охраны — те сменялись два раза в сутки и постоянно находились на посту, независимо от присутствия или отсутствия вышестоящего начальства. Охрана всегда многофункциональна, каких только поручений не выполняют в любое время суток. Обслуге в доме ночью находиться запрещалось. Вся работа по уходу за домом проводилась днём и контролировалась Иваном или Софьей. После ужина все, кроме живущих здесь, покидали дом, и наступала тишина.

— Софья, я не спрашивала, неловко было, а где их мама? — исподволь начала я, натирая тарелки. Знатная у нас вышла лазанья, два противня засунули разом.

— О, Лаура, мир её праху, болела шибко. Не выжила она, горемычная. Сыновья-то после её кончины совсем скручинились. Антон Владимирович дома почти не показывался, дела забросил. Андрэ всё в свои руки взял тогда. Кирка совсем ещё малыш был, не понимал ничего. Но, хвала Богам, Андрэ и дела поправил и отца домой вернул, младшенького воспитал, даром, что сам молод был. Тяжело им пришлось. Тебя никто не винит, деточка, и ты их не вини. Тут, почитай, третий лекарь менялся за прошлый год, нелегко отыскать надёжного, тебя и не признали. Кто ж на такую пичугу как ты подумает серьёзно. А на подсобную работу людей с большухи обычно нанимаем, не своих, вот у вас с Андрэ нехорошо и вышло, обознался он, понимаешь, деточка?

Я решительно ничего не понимала. Но решила, что разберусь по ходу дела. За несколько часов Софья выдала мне гораздо больше ценных сведений, чем Иван за прошлые сутки.

Едва лазанья запеклась, как на кухню заявился Кирилл. Я не обратила никакого внимания на него, пока мальчишка не помахал рукой, он показал подбородком на дверь, вызывая на разговор. Что ж, пойдём.

Мы вышли на улицу и я вдохнув свежий воздух с наслаждением потянулась. Устала у плиты.

— Даже не думай, что я за что-то буду извиняться, — буркнул Кирилл, отводя взгляд. — Андрэ заставили, а я не буду.

— Даже не думала, — в тон нему ответила я и пожала плечами. — Он почему извинился?

— Правило. Так положено. Мы обязаны принести извинения перед чужаком. Иначе пришлось бы ответить за причинённую обиду или вред. Почему ты меня не сдала?

— А был смысл? — спокойно спросила я.

После извинений Андрея, все взгляды и перешёптывания сменили свой смысл, да и не волновало меня это. Мнение единственного человека, которое имело для меня значение, вряд ли можно изменить. Андрей теперь до конца дней будет считать меня недалёкой дамочкой нелёгкого поведения… Тем паче, я не относилась к тем, кто по малейшему поводу бежит жаловаться старшим. Просто некому было жаловаться в своё время, приходилось решать все проблемы самой.

— Не занята? — неожиданно спросил Кирилл. — Идём со мной. Ты, оранжевый чемоданчик свой захвати, тот, что под кроватью у тебя стоит.

Глава 2

Минут двадцать бредём с Кириллом между домов, отвлекаясь на местную флору и фауну. Живность тут совсем наглая, ничего не боится, прямо в руки идёт.

— У вас школы есть? Ты что, нигде не учишься, без дела болтаешься? — спросила его, чтобы хоть как-то разогнать неловкое молчание.

— Мне четырнадцать, отучился уже.

— Шутишь, — поняла я.

Кирилл не ответил, и даже не съязвил. Интересно.

— У вас тут что, совсем всё открыто и границы не охраняются? — интересуюсь, пытаясь погладить белку, катающуюся на моём плече — не даётся. — Я имею в виду: вокруг вашего дома охрана, а границ у вашего с позволения сказать «города» и со второго этажа не разглядеть. Хоть и видно, что места заповедные, и некоторые виды редкой живности и растений встречаются.

Кирилл усмехнулся.

— Ты наблюдательна. Это заповедник. Думаешь, сюда кто угодно попадёт? Ты не знаешь, как тебе повезло. Границ ты не видела может потому, что они о-о-о-чень далеко. Охрану если видно, то её и охраной не назовут. В любом случае не боись, чужой никто сюда просто так не проникнет. Не съест тебя серый волк, если в лес далеко заходить не будешь.