Лекарь Империи 6

Я зашел в ординаторскую, ожидая увидеть ее пустой. К моему удивлению, за столом, в своем кабинете, сидел Мастер-целитель Шаповалов. Похоже и ему по воскресеньям дома не сидится.

— Игорь Степанович? — я удивленно поднял брови. — Что вы здесь делаете? Сегодня же воскресенье.

— Работаю, Разумовский, — он не поднял головы от бумаг, его голос был пропитан сарказмом. — В отличие от некоторых, кто по приемам у аристократов шляется.

Так. Он знает про Ушакова? Откуда? Хотя… В этом городе слухи распространяются быстрее любой инфекции.

— Вы уже в курсе?

— Илья, весь город в курсе, — Шаповалов наконец поднял голову и посмотрел на меня с тяжелым укором. — Молодой гений-лекарь Разумовский был на приеме у самого барона фон Штальберга. Там была драка, приезжала скорая, сын графа Ушакова чуть не умер, а наш герой его воскресил из мертвых. Сплетни в этом муравейнике распространяются быстрее скорости света. Мне уже трое знакомых позвонили с «эксклюзивной информацией».

Черт. Я недооценил масштаб. Думал, это будет закрытая история для узкого круга. А она уже превратилась в городской фольклор. Это плохо. Очень плохо.

Такая известность привлекает ненужное внимание. Особенно внимание тех, кто сейчас сидит во Владимире и ищет любой способ меня утопить.

Шаповалов отложил бумаги и посмотрел на меня серьезно, без тени сарказма.

— Так что давай, выкладывай. Без сплетен и прикрас. Что там, черт возьми, на самом деле произошло?

Я вкратце, без лишних эмоций, как на утренней пятиминутке, изложил факты.

Драка Альберта с Максимом. Внезапная остановка сердца. Десять минут поддержания жизни на чистой «Искре». Погоня по коридорам владимирской больницы. И, наконец, постановка окончательного диагноза — гипертрофическая кардиомиопатия.

Шаповалов слушал, не перебивая, только качал головой, и его лицо постепенно менялось: от укоризненного к изумленному, а затем к мрачному, почти неохотному восхищению.

— Разумовский, ты ходячая катастрофа, — сказал он, когда я закончил. — У тебя талант притягивать неприятности. Другой бы на твоем месте тихо сидел на приеме, ел канапе, пил шампанское и заводил полезные знакомства. А ты умудрился за один вечер устроить медицинскую драму с погонями, реанимацией и скандалом на уровне министра!

Он прав, конечно. Моя жизнь в этом мире напоминает сводку из отделения экстренной помощи. Но я не искал этих приключений. Они сами меня находят.

— Не я устроил. Обстоятельства так сложились.

— Обстоятельства… — он хмыкнул. — Знаешь, Разумовский, я начинаю думать, что ты и есть те самые «обстоятельства». Ты как камень, брошенный в наше тихое больничное болото. И от тебя идут круги, которые меняют все вокруг. И не всегда в лучшую сторону. Будь осторожен.

— Кстати, что там с Журавлевым? — спросил я, усаживаясь в кресло для посетителей. — Все еще копает под меня?

Шаповалов тяжело вздохнул и потер переносицу.

— Копает. Молча, методично, упорно. Как крот. Перерыл все истории болезней, которые ты вел за последний месяц. Опросил половину персонала. Даже уборщиц допрашивал — не видели ли они чего подозрительного.

— И?

— И ничего. Пусто. Потому что нечего найти. Ты работаешь чисто, как стеклышко. Но он не сдается.

Упорный гад. Но это даже хорошо. Пока он занят мной, он не лезет к другим. Я как громоотвод, принимаю весь удар на себя, давая остальному отделению спокойно работать.

— Ладно, ладно. Хватит о грустном. Кстати, — он полез в ящик стола, и на его лице появилась хитрая ухмылка, — у меня для тебя есть сюрприз.

— Неужели внеочередное повышение? — предположил я, решив сыграть на опережение.

Шаповалов удивленно уставился на меня, его рука замерла на полпути к ящику.

— А ты, я смотрю, не только диагност, но и пророк. Откуда знаешь?

— Барон с графом Каменским проболтались за завтраком. Целитель третьего класса, верно?

— Верно, — он достал из ящика официальный бланк Гильдии и протянул его мне. — Официальное уведомление из Владимира пришло еще в пятницу. Награждать тебя нужно будет завтра утром, но я не дотерплю. Поздравляю. Похоже это самое быстрое повышение в истории медицины.

И самое коррумпированное. С другой стороны, это всего лишь ранг, который я давным давно перерос. Так что даже хорошо что они за него заплатили.

— Фон Штальберг и Каменский это и организовали, — сказал я, откладывая бумагу. — Они вообще кое-что серьезное затевают. И нам нужно будет об этом поговорить.

— Хорошо, поговорим. Но потом. Сейчас у меня важная встреча с поставщиками — распределяем новое оборудование для реанимации, которое Кобрук выбила у Журавлева. Вечером зайди ко мне, все подробно обсудим.

— Договорились.

Шаповалов ушел. Я остался один.

Хорошо. У меня есть несколько часов. Нужно провести их с пользой и посвятить пациентам.

Я сел за компьютер, чтобы заняться рутиной — проверить своих пациентов. Кто выписался, кому стало лучше, кого перевели. Но мысли уже были заняты предстоящей «битвой» за диагностический центр.

Только я открыл базу данных пациентов, чтобы погрузиться в спокойную воскресную рутину, как дверь в ординаторскую распахнулась, и внутрь буквально влетел Максим Фролов-Суслик.

Взъерошенный, запыхавшийся, глаза горят — но не от страха, а от чистого, незамутненного профессионального азарта.

— Илья! Слышал, что ты вернулся! Нужна твоя помощь! Срочно!

— Без проблем, — я встал, уже понимая, что спокойный день официально отменяется. — Что случилось?

Если Суслик в таком возбуждении, значит, там действительно что-то нетривиальное. Он не из тех, кто паникует по пустякам. После истории со смертью отца он стал осторожным, даже слишком. А сейчас — горит. Значит, нашел загадку, которую не может решить, и это его заводит.

— Пойдем, по дороге расскажу! — он нетерпеливо махнул рукой, развернулся и побежал по коридору.

Я поспешил за ним. Фырк, до этого дремавший в кармане, высунул голову и быстро перебрался ко мне на плечо.

— Опять приключения? — проворчал он. — Ты их притягиваешь, как магнит ржавые гвозди!

— Не я их притягиваю, — мысленно ответил я, следуя за Фроловым. — Они меня находят. Или, скорее, меня находят люди, которые сталкиваются с ними. Я как последняя инстанция, куда несут самые безнадежные случаи.