Лекарь в мире ЗОМБИ

Гончий только хмыкнул, протягивая мне энергетические батончики, как только я закончил с маслом.

— Первый приступ всегда самый сильный, — пояснил он. — Организм восстанавливается и требует топлива.

Я сделал глубокий выдох, чувствуя, как желудок наполняется маслом, а к телу возвращаются силы. Интерфейс в углу зрения показывал, как медленно повышается уровень энергии: 23… 35… 58…

— Никогда не привыкну к этому вкусу, — хрипло сказал я, отдышавшись, — но как же хорошо…

Я вскрыл первый батончик и затолкал его в рот целиком, едва прожевав. За ним последовал второй, третий… Сухарики исчезли следующими — я буквально высыпал их в рот горстями, не заботясь о том, что крошки сыпались на одеяло и пол.

— Что с ним происходит? — Алина перевела испуганный взгляд на Гончего. — Это нормально?

— Более чем, — ответил он спокойно. — Это побочный эффект активации способностей. Энергия не берётся из воздуха — организму нужен реальный источник.

Я наконец насытился и откинулся на подушку, чувствуя приятную тяжесть в желудке. Губы блестели от масла, а на щеке остались крошки сухариков, но мне было плевать. Блаженное тепло разливалось по телу, а раны на спине начали буквально затягиваться на глазах — кожа стягивалась, шевелилась, как живое существо, а кровотечение полностью прекратилось. Бинты, ещё минуту назад пропитанные кровью, теперь казались почти сухими. Боль отступала с каждой секундой, сменяясь странным зудом регенерации.

— Что это было? — Алина всё ещё выглядела шокированной.

— У псиоников есть два способа восстановить энергию, — объяснил я, вытирая жирные губы рукавом. — Первый — классический: отдых, медитации, сон. Это долго, но надёжно. Организм сам восстанавливается естественным путём.

Алина кивнула, внимательно слушая, хотя в её глазах всё ещё читалось непонимание.

— А второй способ — быстрый, но грязноватый, — я указал на пустые бутылки от масла и обёртки от батончиков. — Калории. Чем больше, тем лучше. Жиры, углеводы, белки — всё идёт в дело. Организм мгновенно перерабатывает пищу в чистую энергию.

— Но как ты это выпил? — она поморщилась, глядя на пустые бутылки. — Это же отвратительно!

Я усмехнулся, чувствуя, как силы окончательно возвращаются в тело.

— Вот в этом и фишка. Чем сильнее истощён псионик, тем меньше он чувствует вкус еды. Когда энергия на нуле, на тебя нападает такой адский голод, что ты готов сожрать буквально что угодно. Хоть сырое мясо, хоть машинное масло — лишь бы организм получил топливо.

Гончий одобрительно кивнул:

— В первые месяцы после получения способностей я однажды за полчаса сожрал три килограмма свиного сала вместе с шкурой, запил двумя литрами подсолнечного масла, а на десерт слопал килограмм сахара прямо из пачки, — признался Гончий с мрачной усмешкой. — Потом ещё нашёл банку собачьих консервов и тоже съел. И всё это показалось вкуснее любого ресторанного блюда. Да и энергия восстановилась за считанные минуты.

— Это же вредно для здоровья, — нахмурилась Алина.

— Обычному человеку — да, — согласился я. — Но псионический организм работает по другим правилам. Мы можем переработать любое количество калорий без последствий. Главное — не жадничать, когда энергия уже восстановлена. Тогда вкус возвращается, и жрать масло становится так же противно, как и раньше.

Я потянулся, проверяя каждую мышцу. Никакой боли, никакого дискомфорта. Тело словно заново родилось — сильное, быстрое, полное энергии. Интерфейс в углу зрения мигал успокаивающими цифрами: «Здоровье: 89/100. Энергия: 78/100. Лекарь, уровень 1».

— Что творилось, пока я дрых? — спросил я, окончательно садясь на кровати и откидывая одеяло.

Гончий откинулся в кресле, усталость была написана на его лице крупными буквами. Глаза покраснели от недосыпа, щетина стала гуще — видно, что последние дни давались ему тяжело.

— Много всего, — он потёр переносицу. — Как только мы зачистили здание от мертвяков и устроили парочку диверсий на набережной, чтобы увести зомби в другую сторону, я посадил оставшихся гражданских в машины. Человек десять набралось — женщина с дочками, несколько мужиков, которые не пострадали в бою. Дал им стволы, объяснил маршрут, отправил в условленную точку.

— Сам не поехал?

Гончий покачал головой, встречаясь со мной взглядом:

— Не мог оставить тебя в таком состоянии — мы же друзья, в конце концов. Перевозить с такими ранениями было нельзя, так что я решил остаться здесь и подождать, пока у тебя появятся способности и раны затянутся сами собой. Ну если бы этого не случилось… — он тяжело вздохнул, — мне бы пришлось тебя добить. Не смог бы позволить старому другу бродить мертвым по улицам. Тем более с таким мощным потенциалом псионика. Думаю, ты поступил бы так же для меня, если бы была возможность.

— Спасибо, — коротко сказал я. — И ты прав. Я бы поступил так же.

В его словах не было сентиментальности — только суровая правда выживания, приправленная настоящей дружбой. Он рисковал жизнями десятка людей, чтобы дать мне шанс. И в то же время был готов пристрелить меня собственными руками, если бы этот шанс не сработал.

— Что-то ещё?

— Военные начали артиллерийские обстрелы, — Гончий встал и подошёл к окну, раздвинув жалюзи. — Бомбят самые заражённые районы. Видимо надеются зачистить город огнём, пока зараза окончательно не расползлась.

Я поднялся с кровати и присоединился к нему у окна, вглядываясь в открывшуюся панораму разрушений. Над горизонтом поднимались чёрные столбы дыма, окрашивая вечернее небо в грязно-серый цвет. Едкий запах гари просачивался даже сквозь закрытые окна. Вдалеке слышались глухие раскаты взрывов — один за другим, методично и безжалостно. Военные работали по графику, превращая целые районы в дымящиеся развалины.

— Только толку от этого никакого, — медленно протянул я, наблюдая, как очередной взрыв озарил горизонт оранжевой вспышкой.

— Да только всё хуже стало, — Гончий мрачно усмехнулся. — Обычные осколочные снаряды против мертвяков бесполезны. Оторвёшь руку-ногу, а они всё равно ползут. Контузия им не страшна, болевой шок тоже. А большинство зомби прячется в зданиях: в квартирах, офисах, подвалах. Чтобы все эти коробки снести, понадобится половина арсенала страны. Зато выжившие теперь сидят без крыши над головой и убивают друг друга от отчаяния.

Я потёр подбородок, вспоминая прошлую жизнь:

— Помочь могли бы только напалм или фосфорные бомбы, чтобы выжечь к чёртовой матери всё подряд. Но поначалу военные ещё пытались беречь выживших, думали, что можно обойтись точечными ударами. А когда поняли, что это не работает… было уже поздно. Мертвяков стало слишком много, и они начали мутировать.

Я нахмурился, обдумывая информацию. Классический сценарий: военные пытаются решить проблему грубой силой и этим только усугубляют ситуацию.

Тем временем Гончий продолжил:

— Но самое хреновое, что на улицах начали появляться зомби-псионики.

— Блядь, — выдохнул я. — Так рано? В прошлый раз они появились только через неделю.

— Всё ускорилось, — подтвердил Гончий. — И если такими темпами пойдёт дальше, через пару дней из города будет уже не выбраться.

Мы помолчали, глядя на дымящийся горизонт. Алина сидела в углу, внимательно слушая наш разговор. Её лицо было напряжённым, но она не перебивала.